Страница 6 из 35
В письмах значилось: мы устраиваем пир, приезжай на весенний праздник Святого Альзеури.
Более того, впервые он узнал об этих письмах, когда Хоро отдала их, уже написанные, а Лоуренсу сказала: «Самцов я оставляю на тебя».
Он тогда еще мог бы догнать бродячего торговца, которому она передала письма.
Но поступи он так, ему пришлось бы иметь дело с могучим гневом Хоро.
Из опыта своих путешествий с Хоро он знал, что подобные поступки она никогда не совершает без причины.
Более того, с учетом ее ума было весьма вероятно, что она уже успела вооружиться непробиваемыми доводами в пользу своей правоты. В подобных ситуациях она, как правило, была уже за гранью всякой возможности переубеждения.
Все, что Лоуренс мог, – гадать, то ли он когда-то наступил Хоро на хвост, то ли как-то еще вызвал ее неудовольствие, сам того не заметив, или она просто не в своей тарелке.
Независимо от итога этих размышлений Лоуренсу оставалось лишь молить Единого бога о милосердии.
Если задуматься, нет ли в здешних горах богов, которые услышали бы его молитвы, то все эти боги должны щеголять прекрасными большими треугольными ушами и пушистыми хвостами – как Хоро.
Так или иначе, когда Мудрая волчица что-то прятала за пазухой, она становилась неуправляемой.
Возможности Лоуренса были весьма ограниченны. Те письма должен был написать кто-то, а людей, которым Хоро могла бы такое доверить, поблизости было немного. Лоуренсу оставалось поговорить с одним из таких людей.
Идя тем же путем, каким Хоро принесла ему письмо, Лоуренс шагал по заснеженной дороге прочь от строящегося здания.
Он планировал закончить с крышей еще прошлой осенью, зимой сделать внутреннее убранство, да так, чтобы у людей голова шла кругом, а весной, когда снег начнет таять, уже принимать посетителей, но все сроки оказались сорваны. В степях на юге, похоже, случилась война, и множество бродячих ремесленников отправилось туда. Кроме того, большой торговый корабль, принадлежащий тому, кто одолжил ему деньги на строительство, сел на мель и был тяжело поврежден. А еще снег выпал раньше обычного, затруднив доставку материалов.
Последние три года научили его не ожидать, что все будет идти гладко – даже здесь, на самом краю торгового мира.
Тем не менее сооружение главного здания шло как запланировано – благодаря силе Хоро и, в не меньшей степени, помощи всех, чье доверие они заслужили за время своего долгого путешествия.
Соперники должны были начать работать в полную силу летом, и Лоуренсу хотелось их всех опередить.
Вот почему он намеревался с помпой открыть свое заведение, о котором он так долго мечтал, весной.
Вскоре после весеннего праздника Святого Альзеури.
В числе знакомых, которых Лоуренс обрел за время своего путешествия с Хоро, были люди, чье положение было куда выше, чем его. Конечно, Лоуренсу хотелось бы пригласить на открытие их всех, но он не мог вынуждать их ехать по заснеженным дорогам – а во время праздника Святого Альзеури снег в горах еще будет.
Однако близких людей, которые жили не очень далеко и были привычны к заснеженным дорогам, пригласить на празднество перед открытием сейчас было самое время. И Хоро тоже это понимала.
Она затевала что-то.
Даже если просто шутку или розыгрыш – плата за письма была немалой.
Выше всех, несомненно, была плата за письмо для Ив. Она торговала в великом южном королевстве. Какие бы опасности ни подстерегали на пути туда, городские советы все необходимые меры приняли, поэтому даже элитного торговца можно было разыскать с определенностью. Нора, похоже, направилась куда-то на восток от Рубинхейгена и работала в каком-то городке священницей; чтобы даже туда доставить письмо, требовались немалые деньги. Диана и Эльза жили ближе, но Эльза – в маленькой деревушке, поэтому Лоуренс был не уверен, что туда письмо вообще дойдет. Судя по последнему письму Фран к Лоуренсу, Эльза показывала ей свой монастырь, значит, Фран могла до сих пор оставаться в деревне Эльзы.
Все это были очень интересные люди, но, когда Лоуренс представил себе, как письма Хоро собирают их всех в одной церкви прямо рядом с ним, его лицо застывало.
Воздух, которым он дышал, был достаточно холоден, чтобы его грудь это чувствовала, однако выдох между прикрывающими рот пальцами получился горячим.
– Ох уж… и о чем она думает?..
Хоть Лоуренс и был вместе с Хоро уже шесть лет, все равно он ее не понимал.
Недавно у них даже был крупный спор.
Он уже не помнил, какова была причина, но прекрасно знал, что Хоро иногда на редкость упряма.
Кажется, спор был о безвкусной еде.
Лоуренс понимал, что существу с характером Хоро, живущему в этой стране посреди зимы, просто необходимо время от времени выпускать пар.
И, хоть он и считал это глупостью, однако понимал, что примирение после споров очень важно.
– О, господин Лоуренс?
Когда Лоуренс, вздохнув еще раз, стряхнул с головы снег и вошел в незаконченную пристройку, юноша, укладывающий каменную плитку, поднял голову. В последнее время он рос так быстро, что уже был выше Хоро; пожалуй, через пару-тройку лет он и Лоуренса перерастет.
Но с его тонкими чертами лица и длинными волосами, даже сейчас собранными в хвост, он вполне походил на высокую женщину. Коул, бывший до встречи с Лоуренсом бродячим школяром, помахал ему рукой, потом схватил полотенце и вытер пот со лба.
– Уже обеденное время?
– Нет, я хотел тебя спросить насчет вот этого.
Когда Лоуренс показал Коулу письмо, у юноши сделалось такое лицо, словно он проглотил муху. Похоже, Хоро и вправду попросила написать письмо Коула. Не исключено, что во всем здешнем краю было всего один-два человека, способных писать на разных языках красивым почерком.
– Она практически заставила меня это сделать…
– О, я на тебя не сержусь. Я уверен, что Хоро попросила тебя, потому что знала, что ты ей не сможешь отказать.
Руки Коула выглядели совсем не так, как лицо, – крепкие, задубелые от тяжелого труда зимой и летом.
Но у ног Коула лежали манускрипты, скопированные и переписанные у богословов и высокопоставленных церковников, приезжающих в эти края. Лоуренс знал, что юноша читает и запоминает их, пока работает. И еще он знал, что Коул учится и по ночам, грызя лук, чтобы отогнать сонливость.
После того как Коул расстался с Лоуренсом и Хоро, он провел около двух лет, странствуя от церкви к церкви, от монастыря к монастырю в разных странах, а потом вернулся работать к Лоуренсу. Однако это не значило, что Коул отказался от мечты пойти путем служителя Церкви. Он присоединился к Лоуренсу, как только узнал, что тот устраивает свое заведение здесь, сказав, что хочет убить одним выстрелом двух зайцев.
Пока что планы Коула общаться с приезжающими сюда со всего мира мудрыми людьми, которых трудно встретить где-либо еще, приносили успех. Лоуренс по собственному торговому опыту знал, как много получал Коул, устанавливая связи с такими достойными людьми.
В конечном счете, как бы ни были эти люди заняты у себя дома, здесь, в этой стране, у них было много свободного времени.
Уединенный клочок земли в горах, вдали от цивилизации.
Говаривали, что это место, Ньоххира – единственное место в мире, где о войне невозможно даже помыслить.
– В первую очередь я хочу спросить тебя: какой была Хоро, когда заставляла тебя это писать?
– Какой была?..
– Да. Она сердилась? Сказала что-нибудь?
Хоть Лоуренс и стеснялся спрашивать такое у Коула – достойного взрослого, но все же вдвое младше себя, – но это был далеко не первый раз, когда юноша посредничал в спорах между ним и Хоро.
Иногда, когда Хоро упрямилась, она вверяла Коулу слова, которые никак не могла сказать сама.
Поэтому Коул и сейчас должен был что-то знать. Однако он сделал серьезное лицо и сказал:
– Ну…
– Ну?
– Она улыбалась.
Коул произнес это таким тоном, будто не желал признавать. Как если бы он говорил, что видел в горах призрака.