Страница 7 из 16
— Что с вами, Клара? Почему вы так плачете?…
Но Клара д'Элебез не отвечает. Долго еще плачет она. Шляпа ее упала… Рожер подымает ее.
— Не плачьте, Клара! Мне очень тяжело…
Он гладит рукой ее золотистый, гладкий затылок, утешая ее. Тогда Клара неожиданно прижимается к Рожеру и долго плачет, спрятав лицо на его плече.
Призыв охотничьего рожка доносится к ним издалека. Рожер встает и отвечает. Он берет платок, который лежит на коленях Клары д'Элебез, и улыбаясь утирает ей глаза. Она тоже улыбается.
— Скорей, скорей, Клара!… Не плачьте больше. Не нужно, чтоб заметили, что вы плакали. Я вас очень люблю. Будьте хорошей.
Клара д'Элебез мочит платок в нагретой солнцем воде и быстро умывает заплаканные глаза.
Главный берейтор появляется с собаками. За ним едут господин д'Элебез и дровосек, который тащит двух зайцев, убитых возле Кастетиса.
— Это я подстрелил! Вы не гнались, Рожер? А было очень любопытно…
— Нет! Я был слегка утомлен. И потом я был с такой милой собеседницей.
— А ты, Клара?
— Я очень довольна, папочка.
— Что ж! двигаемся!
Сходят в долину. Сороки слетают с плетня.
— Хочешь? Выстрели!
Клара д'Элебез прицеливается, но не стреляет. Птица улетает. Клара хохочет:
— Она такая милая, папочка!
И, прицелившись, стреляет в кувшин у дороги, разбивая его. Снова смеется:
— У меня еще один заряд. Рожер, во что выстрелить?
— В мою шляпу, на палке.
— Нет, она слишком красива.
— Да, я хочу! Это будет на память. Раз… два… три… Готово!
Клара д'Элебез улыбается, довольная. На шляпе следы дроби. И потом она видит в руках Рожера цветы, которые срывала для него и кинула на землю.
Рожер уехал в тот же вечер, оставив в детском сердце нежность, подобную золотому и белому закату сентября. Клара уходит мечтать в плодовый сад. История дяди Иоахима и Лауры ей не кажется больше ни зловещей, ни ужасной. Она может думать о ней спокойно.
…Это была жизнь креолов когда-то, — рассуждает она, — жизнь пылкая и страстная.
Она не знает хорошенько, какой была эта жизнь, и не понимает ясно, что значат слова, которыми определяет она ее. Но видит Клара великолепие островов, среди осенних виноградников и стручков индийского перца, который Гертруда подвешивает к перекладинам чердака. Она видит еще себя с Рожером на балу, на Антильских островах или в другом месте. Юный моряк в «Семейном Альманахе» говорит о Флориде и об Южной Каролине. Там бывают революции. Сахарные плантации захвачены пожаром. Вождь повстанцев хочет убить младенца, но верный раб сажает его на верхушку кокосовой пальмы…
Мечты Клары подняли ее благочестие. Сомнения рассеялись. Бог ей кажется бесконечно добрым. В эти дни, еще знойные, церковь похожа на прохладное гнездо. Часто она уходит туда, но больше не просит у Бога прощенья за сотворенные грехи. Теперь ее молитвы-немой восторг, легкий дым кадильниц. В своих мыслях она окутывает ноги Богоматери нежными псалмами. Во время возношения Св. Даров она старается прогнать из головы стихи Рожера:
После обеда, как-то, приходит Лия.
— Представь себе, дорогая, — говорит ей Клара, — недавно твой брат восхитил нас своими стихами. Он часто читает вам?
— Нет, дорогая. Он не делает нам этой чести и потом…
— И потом?
— Рожер говорит, что девушкам нельзя слушать его многих стихов.
— Ты читала такие?
— Вот любопытная!… Один раз… Это было стихотворение к даме…
— Что там было?
— Не помню… Он говорил об ее плечах.
— Как ты думаешь, он их видел на балу?
— Ну да, глупая…
Клара д'Элебез думает о той красивой даме, которую она видела раз с Рожером в коляске. На ней был розовый капор…
— Дети, — зовет госпожа д'Элебез, — идите в столовую.
Подруги садятся за стол, одна против другой. Оправляя платье, они улыбаются по-детски — застенчиво и радостно, этой улыбкой нежной и невинной, почти грустной, двух учениц, встретившихся за стеной пансиона.
Клара д'Элебез в платье тети Аменаиды. Ее локоны падают на плечи, как ветви бука. Лия Фошерез темнее Клары, она причесана гладко, с бархатным бантиком на голове. У нее черные, миндалевидные глаза, как у брата. Нос острый, а рот маленький и круглый. На ней лиловое платье, и кончики панталон падают на башмаки цвета юбки. Черные шелковые перчатки придают ее ручкам важный вид. Она все время улыбается своей подруге, с ложечкой над тарелкой темной малины.
Госпожа д'Элебез уходит. И дети молча едят. Часы в трюмо бьют четыре. Время от времени Клара д'Элебез встает и угощает подругу. Она сама написала два маленьких меню: «малина, виноград, яблоки, шоколадный крем, абрикосовое варенье, сироп из смородины, аршад». Вдруг они начинают смеяться, потому что на ставню взлетел павлин, как букет теней.
После они идут на лужайку и с поднятой головой, вытянув руки, играют в серсо.
— Пойдем поглядеть, есть ли в курятнике яйца, — кричит вдруг Клара д'Элебез.
В соломе они находят три теплых яйца и несут их Гертруде, та благодарит добродушно. Обнявшись идут они по тенистой аллее.
— Ты имеешь известия об Альманде де Флорай?
— О!… представь себе!… — отвечает Лия, — только представь себе!… Рожер увидал позавчера в моей тетрадке стихи Альманды.
— Что он сказал?
— Он сказал: это стихи молодой и экзальтированной особы.
— Это все, что он сказал?
— Он еще прибавил: твоя подруга Клара д'Элебез говорила со мной на днях об Альманде де Флорай. Но то, что говорила твоя подруга, во сто раз прекрасней стихов Альманды.
— И потом?…
— Потом я спросила его, о чем ты говорила.
— И что он ответил?
— Она говорила о старом саде.
— Это все? — спрашивает тревожно Клара д'Элебез.
— Все…
— Да, это правда… Я говорила ему о старом саде…
— О каком саде?
— О саде «Заколоченного дома».
— Что это?…
— Это дом на холме у Ноарье.
— Кто там живет?
— Никто, он ведь заколочен… Но прежде… Когда-то…
— Кто? Скажи?
— Больная иностранка… мне кажется…
— Погляди, какая толстая ящерица…
— У нее синяя головка.
— Слышишь — экипаж? Это приехал управляющий за мной… О, как скоро!…
— Мы увидимся теперь только в монастыре… Вот и конец каникулам…
— Как скучно это, дорогая!… И Рожер уезжает послезавтра. Я останусь почти одна. Ты мне напишешь?
— Да… А ты тоже?
— Хорошо.
Лето кончается. Дни то спадают на резком ветру, то засыпают под шорох дождей. Клара д'Элебез после обеда рассматривает и приводит в порядок свой гербарий. Кончиком булавки она расправляет лепестки, считает их. Вот «ларбазис», который издает запах сладкого миндаля и цветет на поемных лугах. Вот «осенний крокус», он вреден коровам. Вот «солнечная роса», она растет в торфяном болоте и ее листья всегда серебрятся от рос. Вот «полевой гиацинт» с темно-синими колокольцами, и хрупкий «блуждающий вереск», и «душица» печальная с скромными и душистыми лепестками. Вот лечебный «обыкновенный шалфей» и «мелисса» — любимица пчел. Клара д'Элебез перечитывает в своей ботанике, предисловие которой украшено Богородицей в цветах, следующие стихи неизвестного поэта:
Скоро приходится проститься с цветами и думать о печальном возвращении в монастырь.
Клара д'Элебез раскладывает в своем сундуке много милых мелочей. Она перебирает в ларце письма подруг, полученные за время каникул. Она перечитывает их. Вот письмо от этой чудачки Виктории д'Этремон. С множеством обращений «моя дорогая» и восклицательных знаков, она рассказывает, что жених ее старшей сестры на пикнике упал в воду, что у него в карманах и сапогах осталась тина, что у него не было костюма переодеться, что было комично на обратном пути, как сестра Эдмонда хныкала и вытирала своего Эжена носовым платком. Вот письма Бланш де Персиваль; она жалуется, что не получила ни одного письма от их общей подруги Сильвии Лабуле. «Неблагодарная!» — так заключает Бланш. Что касается Розы де Лимерей — она много читает. «Что меня привело в восторг, это история одного молодого человека (сочинение госпожи Дерваль), которого приняли за другого — убитого. Он оделся палачом и нашел свою невесту в темнице»…