Оранжевая смута

Председатель Верхвоной Рады Литвинов схватился за голову и стал нажимать какую-то потайную кнопку под крышкой стола, боясь, как бы не началась стрельба из табельного оружия.

Но Виктор Писоевич ждал большего. Он хотел услышать волшебные слова типа: «Слава Вопиющенко!» Но так как таких лозунгов еще никто не произносил, он сам выкрикнул: «Слава Вопиющенко!»

Однако голос потонул в ликовании его сторонников.

Лидер украинского «Руха» Борис Поросюк направился к трибуне с пухлым портфелем. У самой трибуны он раскрыл портфель, долго рылся в нем, пока наконец не извлек небольшие квадратные бумажки, на которых было написано жирным типографским шрифтом «Бандитам – тюрьмы!», а ниже «Народный Рух Украины – Вячеслав Чорновол».

– Возьми, пригодится, – сказал он будущему президенту страны.

– Шо с ними робыть? – спросил Вопиющенко.

– Возьми в правую руку и кинь в зал, – сказал Поросюк.

– Сам кидай, – произнес Вопиющенко, фыркая. – Я еще не кончил речь.

– У вас все? – спросил председатель Верховной Рады. – Если все – освободите трибуну. Другие тоже хотят выступить.

Вопиющенко стукнул кулаком по трибуне так, что микрофон наклонился вправо в виде вопросительного знака.

– Я, как будущий президент, имею право держать речь не три минуты, как остальные, а сколько понадобится. Вы поняли меня?

– Будущий президент – это пока не президент, а чаще пустомеля, трепло. Ну, еще три минуты, самозванец, – буркнул председатель.

– Господа депутаты! Нынешняя власть преступна, и представители «Народного Руха» Украины не зря здесь разбрасывают листовки. Возьмите, прочитайте, это пригодится в будущем. Москаль Ленин строил лагеря и тюрьмы не только в Московии, но и на Украине, почему бы нам не возродить эту традицию? Отремонтируем старые тюрьмы и президента Кучуму вместе с его камарильей посадим, по ним давно тюрьма плачет. Или я не прав, господа депутаты? За Кучумой должен последовать Яндикович, бывший зэк. Он хочет быть моим соперником на выборах. Вот ему кукиш! Разве это допустимо? Моя нация не может принять такого кандидата. Или я не прав, господа депутаты?

– Прав, прав, тысячу раз прав, – раздались голоса из фракции руховцев.

– Пра-а-ав! Пра-а-в! Миллион раз прав, – пищала Юлия Болтушенко, срывая оранжевый шарф с груди и размахивая им.

– Слово просит депутат Синоненко, председатель компартии, – сказал Литвинов. – Депутат Вопиющенко, у вас все? Если все – освободите трибуну.

– Я, как будущий президент великой Украины, должен заметить, что на заседании нашего парламента, хоть и существует формальная демократия от греческого слова «демос», но дисциплины нет никакой. На сегодняшнем заседании присутствует меньше одной трети слуг народа. Разве это порядок? Где гарантия того, что завтра на очередном заседании Рады не будут присутствовать одни коммунисты? А Синоненко пусть потерпит. Мы заранее знаем, что он нам скажет. А скажет он следующее: будущее за коммунистической партией. Так, товарищ Синоненко? Я, как будущий президент, могу и за вас произнести речь. Вы не возражаете?

– Освободите трибуну!

Синоненко подошел к трибуне и стал выталкивать Вопиющенко грудью и кулаками. Но руховцы тут же взяли его в плотное кольцо и оттеснили от трибуны.

– Господа, – продолжал Вопиющенко, – я, как будущий президент, каких еще не было на Украине, хочу сказать…

– Господин Вопиющенко! Хватит издеваться над Верховной Радой! Вы думаете, что вы здесь один? Если вы не подчинитесь и не уйдете с трибуны, я закрываю заседание Верховной Рады досрочно. Панове, заседание объявляю закрытым.

Вопиющенко уступил место следующему оратору, а сам покинул зал заседаний. Его больше не интересовало, что там происходит, какие вопросы для судеб страны будут решаться.

К тому же он вспомнил, что сегодня главный редактор газеты «Без цензуры» Диана Дундуцик должна визировать у него очередной номер.

«Экий пассаж! И чего это я так задержался здесь? Даже телевидения не было, хотя бы засняли и показали в вечерних новостях на всю страну. А то все всухую. Показывают только тогда, когда грудью идешь на выступающего и берешь трибуну на абордаж. Экие псы! Погодите, стану я президентом, всех живо уберу».

Надежда руховцев и лидер «наших украинцев» посеменил в раздевалку, набросил плащ на плечи, вышел во двор, где трижды чихнул и выпустил лишний пар, мучивший его во время речи на трибуне, а затем направился к автомобилю. Водитель, свесив голову, выпускал слюну из толстых губ и негромко похрапывал. Вопиющенко постучал в закрытую дверь, но тот никак не реагировал. Что делать? Дать поспать человеку или пнуть ногой в дверь? Пока великий человек чесал затылок, к нему подбежал Поросюк, лидер руховцев.

Борис резко остановился на расстоянии трех шагов от великого человека, боясь нарушить ход его мыслей, имеющих значение для судеб страны. Но Виктор Писоевич повернулся к нему лицом.

– Подходи, не бойся, я не кусаюсь. Мы единомышленники, – сказал Вопиющенко, одаривая товарища улыбкой.

– Да я… я, простите, мешаю, должно быть. Вы того… вы в размышлении о судьбах страны, боюсь нарушить вашу мыслю. И в то же время переживаю за вас… больше, чем за себя. У нас так много врагов, мало ли что? Коммунисты наши враги, социалисты наши враги, демократы – наши враги, москали – наши враги. Кругом враги. Дай Бог вам стать президентом, и тогда все проблемы решим беспощадно, или, как говорят москали: дело будет в шляпе.

– Надо немного потерпеть. До выборов каких-то четыре месяца, а там все в наших руках.

– Да, отряды бойцов будущей революции проходят усиленную подготовку в Галичине и даже под Киевом в бывших пионерских лагерях советского периода. Денег, правда, не хватает: кормить, одевать надо, это все голодные студенты, не только пожрать, но и выпить хотят. Я знаю, простите за откровенность, что в вашу бытность управляющим национальным банком вы заняли, а точнее, взяли кредит у этого банка в сумме сто миллионов долларов, это, конечно, капля в море. Но… могли бы поддержать бойцов, проходящих подготовку к революции в Галичине, а потом, когда станете президентом, можно вернуть эти сто миллионов с лихвой. Уж простите за откровенность. К тому же, надеюсь, американцы не останутся в стороне от нашей революции. Я знаю, что разрабатывается план более тесных, родственных связей с Америкой. Я думаю так: не за горами то время, когда вы станете зятем Америки, а следовательно, и Украина станет американским зятем.

– Да я знаю. А что касается подготовки галичанских боевиков, то слишком много денег сжигают. Надо сократить сроки подготовки. Рукопашный бой, умение пользоваться автоматом, собирать палатки, жить в коллективе и кричать «ура» с утра и до поздней ночи – этому можно обучить в течение недели. А что касается денег – надо подумать. Я вышел на связь со Збигневом Пробжезинским, это он мне невесту предлагает, хочет сделать меня зятем Америки, как будто не знает или не хочет знать, что я женат и у меня дети. Скоро деньги на революцию потекут рекой. Только гляди: язык за зубами.

– Жалко вашей супруги и детей тоже, – с сожалением произнес Поросюк.

– А жена не стенка – можно подвинуть, – промолвил Вопиющенко, улыбаясь.

– Великолепно! Только надо спешить, чтоб не раздумал этот Збигнев, – сказал Поросюк. – Как только денежки потекут рекой, как вы говорите, мы увеличим количество гражданских бойцов, оружие закупим. Нам нужно охватить не менее пятисот тысяч молодежи, иначе революция может не состояться.

– Я должен договориться с генералами из МВД, федеральной службой безопасности, с прокуратурой, Конституционным и Верховным судом. Каждому по сто тысяч долларов надо выложить, иначе пойдут против нас. Буквально завтра я вылетаю в Вашингтон на встречу со Збигневом и постараюсь как можно скорее вернуться. Думаю: сто тысяч привезу в корзине из-под яиц. Это безопасно, как ты думаешь?

– Конечно, безопасно, надо только взять корзину побольше, куда бы поместилось не сто, а пятьсот тысяч. И давайте, не жалейте денег. Я последний костюм с себя продам, лишь бы победа была за нами. Потом начнем распределять должности. – Поросюк растворился в рабски преданной улыбке и путано начал высказывать свои пожелания, причем не впервой: – Мне бы самую скромную должность, господин президент…