Оранжевая смута

– И еще потому, что он был неоднократно судим за бандитизм, поджоги, разбой, изнасилование, воровство, шпионаж в пользу России и продажу оружия Ясиру Арафату в обход законодательства, – заявила Юлия Болтушенко. – И за… тайный сговор с Кремлем, Пекином и Сеулом.

– Будет тебе врать, – сказал Пустоменко, толкая ее в бок.

– Почему врать? Разве это не так? И это еще не все. А почему он присвоил себе воинское звание майора, если ни одного дня не служил в вооруженных силах? Кажись, он генерал-майора себе присобачил. Я выступлю со специальным заявлением по этому поводу. А ты, Пустоменко, молчи, не то мы подумаем, что ты шпион Яндиковича. Кроме того, ты не знаешь, что Яндикович девять или девятнадцать раз женат, а сейчас у него жена русская еврейка с одним глазом, а то место, откуда выходят дети, вырезано врачами-гинекологами. Вообще, насколько мне известно, и сам Яндикович кастрирован. Когда он сидел в тюрьме, ему отрезали не только детородный член, но и яйца, теперь у него два куриных яйца зашиты в мошонке, вместо настоящих. Так-то! А что касается твоей попки, Виктор Писоевич, куда врачи нагло всаживают по десять уколов, да еще в одно и то же место, так мы тебе подушечку подложим, и будешь сидеть себе, как младенец. Теперь, что касается лица, то и это поправимо. Во все газеты и журналы надо дать твой прежний портрет, и ты будешь эдакий Ален Делон. И во время дебатов неплохо бы что-то сообразить. Скажем, сделать некий компьютерный портрет. Телезрители все равно не поймут, у нас народ тупой и малообразованный. Бенедикт, поговори с компьютерщиками.

– Хватит болтать, – вмешался Пердушенко. – Мы видим, что с изуродованным лицом лидер нации пользуется еще большей популярностью, чем прежде, и давайте не будем умалять эту любовь. Я вижу: особенно активны лица женского пола. Если вы помните, был такой герой у нашего поэта Тараса Шевченко, его звали Квазимодо. Так вот этот Квазимодо и поныне любимец женщин.

– Да это не у Шевченко, а у галичанского писателя Андруховича герой Кваказимодо, – топнул ногой лидер нации.

Юля прыснула, но ничего не сказала, она помнила, что это герой французского писателя Гюго.

Писоевич смотрел на нее, как на золотой клад, он не мог себе представить, что пройдет несколько лет, и они станут самыми непримиримыми врагами – Юля вытеснит его из сердец многих украинцев, в том числе и бандеровцев, дабы претендовать на кресло президента.

А пока Болтушенко все более распалялась и стала высказывать такие обвинения в адрес Яндиковича, что Пустоменко просто перепугался и виновато сложил ручки, прося прощения. Лидер нации, стоявший рядом, поднял палец кверху, что значило: я сейчас буду говорить. Все притихли и устремили свои взоры на лицо «гения», изуродованное не то оспой, не то еще какой-то неведомой дрянью.

– Мои депутаты, мой народ, моя нация, можете быть спокойны, когда я рядом с вами. Излишне ругать этого серого Яндиковича не стоит. Он даже этого недостоин. Если мы все, я имею в виду моих депутатов, мой народ, мою нацию, ополчимся против Яндиковича, то создим ему солидный имидж, а это не в наших интересах. Я и так уложу его на лопатки во время теледебатов. Пусть моя нация рукоплещет мне как своему лидеру. А что касается этого Яндиковича, то достаточно его пощипывать потихоньку, как бы невзначай, походя, там, где будет упоминаться мое имя как лидера нации, и, так сказать, на фоне лидера нации можно как бы мимоходом упомянуть и этого серого кардинала Яндиковича. Вот и все, мои депутаты, вот и все, мой народ, вот и все, моя нация.

Раздались бурные аплодисменты и крики «ура». Юля подошла, повисла у него на шее и трижды поцеловала в изуродованную щеку. Все сто человек знали, что Юля испытывает к «гению» не только великие политические симпатии, но и нечто большее, и никто не осуждал ее за это. Как же, гений должен работать не только на благо человечества, но и сам хоть изредка получать удовольствие.

Воцарившаяся тишина продержалась недолго: депутат Пинзденик поднял руку.

– Депутат Пинзденик просит слова, как вы, господа депутаты?

– Пусть говорит, – произнесла Юлия.

– Депутат Пинзденик, прошу, – сказал Вопиющенко. – Можете с места.

– Нет, я хочу на трибуну. Я не хуже депутата Курвамазина, которого у нас прозвали Цицероном, – сказал Пинзденик, направляясь к трибуне. – Господа депутаты, господин президент, господин будущий президент. Я на сто процентов уверен, что народ Украины проголосует именно за вас, несмотря на ваше изуродованное лицо и на некоторую полусогнутую позу после отравления, за коим стоят российские спецслужбы. Но, господа депутаты, мои соотечественники, я обращаюсь ко всем вам от имени и по поручению нашей величественной фракции: прежде чем выпустить нашего гения, лидера нации, на трибуну теледебатов, необходимо всем нам сесть и сочинить текст, отпечатать его на бумаге и пусть Виктор Писоевич зачитает его. Если наш текст не понравится Виктору Писоевичу, тогда я предлагаю обратиться к Збигневу Пробжезинскому либо к еще кому, пусть они садятся и сочиняют сами.

Это предложение было встречено аплодисментами, и Пинзденик достал платок, поднес к массивному носу и громко высморкался, после чего сел на место и уткнулся в бумагу. Но Вопиющенко снова поднял большой палец кверху. Все втянули головы в плечи, а Пинзденик почувствовал дрожь в ногах и тут же принял стоячее положение.

– Мои депутаты, представители моего народа, великие сыны моей нации! Никаких трактатов для моего выступления перед этой серой личностью составлять не надо. Меня хоть и травили биологическим, химическим и термоядерным оружием, да так, что это отразилось на моем теле и в какой-то мере на душе, но мой мозг по-прежнему ясен, как божий день. А потому задавить этого Яндиковича мне ничего не стоит. Я сразу же загоню его в угол. Надо, чтоб ему первому предоставили слово. Как только он начнет шамкать, я начну свою речь. Это будет речь настоящего Цицерона. Вы все убедитесь в этом.

Гром аплодисментов свидетельствовал о том, что лидер нации тысячу раз прав.

– Я верю в мудрость нашего президента, – пропищала Юлия Болтушенко. – Уж если он сказал, значит, это так и есть и иначе быть не может, не должно быть иначе. Это говорю я, Юлия Феликсовна Болтушенко, лидер фракции «БЬЮТ». Моя фракция на следующих парламентских выборах займет первое место по количеству депутатов в парламенте, и тогда мы с Виктором Писоевичем немедленно осчастливим Украину: приведем ее в Еврорсоюз и НАТО, возведем трехметровый забор вдоль границы между Россией и нашей великой страной. Ура Вопиющенко!

– Ура нашему президенту!!! Ура-а-а-а!!!

На этом депутаты поставили точку и постановили разойтись по избирательным округам с единственной целью: подтвердить, что лидер нации готовится к теледебатам, а заодно и к выборам, он чувствует себя значительно лучше.

А Виктор Писоевич в этот день вернулся домой и поделился своими соображениями относительно теледебатов с супругой Катрин.

– Я не одобряю твое решение. Не будь таким самонадеянным, – сказала Катрин.

– Ты никогда не верила в мою мудрость, – пробурчал Вопиющенко обиженно, – а мой народ, моя нация верит мне. И я сам в себя верю. Неужели я такой плохой оратор? Да я его задавлю, я положу его на лопатки в первом же раунде. Теледебаты включают в себя всего несколько пунктов. Моя программа – это экономика, внутренняя и внешняя политика. Да разбуди меня в двенадцать часов ночи, я все тебе расскажу, как «Отче наш…»

– Я нисколько не сомневаюсь в этом, но настоятельно рекомендую подготовиться как следует, – сказала Катрин, глядя на мужа недобрыми глазами. – Тем более… что ты в последнее время, после отравления биологическим оружием, страдаешь памятью. У тебя провалы в памяти. Я это давно заметила, но не говорила, – не хотела расстраивать. Так что, голубчик, садись за текст. А если испытываешь трудности, я тебе помогу.

– Позвони Збигневу…

– Не пугай меня. А пока приляг, отдохни. Хочешь, я тебе дам успокоительное?

23

Кандидаты на пост президента в Америке участвуют в теледебатах незадолго до голосования. Зять Америки Вопиющенко не мог не подражать своей теще, поэтому подготовка к теледебатам началась за два месяца до их начала. Все, кто носил оранжевую куртку, участвовали в подготовке текста. Самым хорошим текстом был текст Бенедикта Тянивяму. Он состоял из нескольких предложений. «Всех русскоязычных граждан посадить за решетку. Украинский язык внедрить во все школы и государственные учреждения. Учитывая, что лидер нации – зять Америки, признать английский язык вторым государственным языком в независимой Украине. Возобновить расстрелы, вешать украинских москалей на площадях украинских городов». Писоевичу эта мысль понравилась, но Катрин погрозила пальцем и сказала, что пока рано.