Страница 104 из 109
День шестой
Эпилог
- Жюст?
- М?
- Спасибо.
Жюстина перевернулась на другой бок с шелестом простыней и уставилась на меня.
- За что? - недоуменно спросила она.
Я вздохнул и уставился в потолок.
В спальне было темно. Из-под плотно задёрнутых штор сочилось ядовито-зелёное сияние "АКУЛОНа". Ритмично мигал красный огонёк на письменном столе, оранжевый -- на шкафу, ещё один рубиновый -- на камере наблюдения под потолком. На краю зрения мигали внутренние часы, показывая время.
Полпервого ночи.
- За всё. - наконец ответил я.
Фудзисаки фыркнула.
- И это лучшее, что ты можешь придумать? - недовольно спросила она, приподнимаясь на локте. Волосы упали ей на лицо, и Жюстина грациозно тряхнула головой, отбрасывая их назад. - За какое-такое всё?
- Не знаю. За то, что осталась жива?
Левая бровь Фудзисаки возмущённо дёрнулась вверх.
- Это была моя фраза! - укоризненно заявила она. Её палец упёрся мне в грудь, но так и остался там: Жюстина сменила гнев на милость. - Кроме того, я пришила Фаулер. Так бы за ней ещё чёрт знает сколько гонялись...
- Ты хоть предложила ей сдаться?
- Эта сука пыталась убить тебя, Мицуру. - сухо напомнила Жюстина. - А ещё она убила троих кидотаев и почти размазала по стенке Казанцеву-Мунэмори, так что мне было не до любезностей. - она вздохнула и опустилась назад на подушку. - Но эта попытка тебе не засчитывается. Пробуй ещё.
Я задумался. Утром Фудзисаки встретила меня в больнице и утащила с собой, провожаемая неодобрительными взглядами врачей. Как я узнал с её слов, во Дворце собраний они с городовыми наткнулись на соратницу Ороти -- Фаулер, и Жюстине, в конце концов, удалось её пристрелить.
Она не говорила, что это было легко.
Фаулер была мертва. Уцелевшие функционеры Конституционной Партии были взяты под стражу и давали показания. А Жюстина увела меня с собой, и наш вояж завершился только вчера поздно вечером, в моей постели.
Где-то там были отчёты, которые нужно было написать и Мэгурэ, к которой нужно было явиться на ковёр, но после прошлой ночи они казались настолько малозначительными, что я даже не беспокоился о них.
Нам было не до того.
- И не надоело тебе ещё заботиться обо мне? - спросил я. Фудзисаки страдальчески застонала и села на постели.
- Нет, вы только послушайте его! - воскликнула она, закатив глаза. - "Надоело"! Усвой себе, Мицуру: всё, что я делаю, я делаю потому, что этого хочу. И тебя нянчить в том числе. И не неси больше ерунды, понял? - она подумала и добавила: - Пожалуйста.
- Ну уж нет, - фыркнул я. - Я ещё не настолько плох, чтобы ты меня нянчила...
- Ты совсем даже неплох... - довольно промурлыкала Жюстина, - но сейчас ты даже одеться толком не можешь, со сломанной рукой. Кто тебе будет помогать, Минадзуки?
Я промолчал. Валерию я не видел с прошлого утра. Но у неё были свои дела, свои отчёты и свои доклады.
- А кроме того, - продолжала Жюстина, - хрен я тебя брошу. За тобой же нужен глаз да глаз. Вон, отпустила я тебя вчера, и что ты сделал, полез в одиночку на земного диверсанта?
- Полез. - согласился я. - В одиночку.
- А если бы он тебя в капусту порубил?!
- Так не порубил же!
Фудзисаки покачала головой.
- Ты неисправим, Мицуру. - устало заявила она.
- Никто не совершенен. - ответил я. - Но я предпочёл бы больше так не делать.
- И не делай. - строго приказала Жюстина. - Потому что я теперь буду с тобой.
- Всегда? - спросил я.
Губы Жюстины тронула улыбка.
- Всегда. - пообещала она.
В это можно было поверить.
Я привстал на постели. Жюстина потянулась, чтобы помочь мне; я взялся за её протянутую руку, и она легко притянула меня к себе. Сил Жюстине было не занимать.
Как жаль, что и теперь я не мог пользоваться левой рукой.
- Так что, Мицуру, - весело поинтересовалась Жюстина, когда мы прервали поцелуй. В её глазах сверкали озорные огоньки. - За что ты так хотел меня поблагодарить?
- А это правда так важно? - спросил я.
- А ты что думал? - возмутилась Жюстина. - Я же знаю, что ты можешь лучше! Сгораю от любопытства. - и это была правда, с улыбкой подумал я: кожа Жюстины была горячей, почти раскалённой, и она обнимала меня, нежно и крепко, словно боясь отпустить.
И я не хотел, чтобы она отпускала меня.
- Спасибо тебе. - сказал я. - За то, что ты есть.
Жюстина рассмеялась.
- Ну ладно уже! - смеясь, воскликнула она. Я улыбнулся. - Если это всё, что я могу вытащить из тебя, Мицуру...
- Положим, не всё, - усмехнулся я. - Слушай, а я ведь помню, когда ты обращалась ко мне не иначе как "господин инспектор"!
- Правда? - в притворном удивлении подняла бровь Жюстина.
- Ага. Первые три дня, потом тебе надоело.
Она фыркнула.
- И к чему ты это? - спросила она.
- Интересно, как скоро тебе надоест звать меня по имени?
Жюстина задумалась. И мягко толкнула меня назад, на подушки.
- Не знаю, Мицуру, - промурлыкала она. - До завтрашнего утра тебя устроит?..
***
- Ты отлично поработал, Штайнер! - воскликнула Мэгурэ, стоило мне только приоткрыть дверь в её кабинет. - Я прямо не знаю, что с тобой делать. Присаживайся.
Я затворил за собой дверь и опустился в кресло, даже в аквариуме кабинета провожаемый взглядами доброй половины отдела: я был в мундире. Оба моих плаща пришли в полную негодность: один -- расстрелянный пулями, другой -- изрубленный мечом. Мне совершенно нечего было надеть, и поэтому пришлось вытаскивать из шкафа форму.
Чёрный с серебром китель, серебрянные погоны с четырьмя крошечными азалиями инспектора, шеврон МВД на левом рукаве и шеврон ГУМВД по Титану-Орбитальному -- на правом. Линза, висящая на нагрудном кармане. Меч Ороти, в ножнах своего брата-близнеца, на поясе. Не хватало только чёрного форменного берета.
И левая рука, висящая на белой перевязи. Теперь она болела всё чаще. Возможно, это был прогресс, но мне приходилось всё время принимать обезболивающее.