Белорусы: нация Пограничья

В то время как в Западной Европе начался экономический и демографический подъем, белорусская экономика после войн середины XVII в. (1648-1667 г.) с трудом сумела восстановиться до прежнего уровня [151].

Продолжался процесс полонизации шляхты и мещанства: «[…] шляхетский народ уже полностью польский или полонизирован. […] Это еще более четко видно на севере Великого Княжества — в Беларуси и этнической Литве — несмотря на сохранение чисто формальной региональной административной обособленности и отдельных шляхетских структур, каждый шляхтич гордится, что он natione Polonus , genteLituanus […] Великое Княжество имеет свою казну, армию, собственное право, от 1673 г. один из трех сеймов проходит в Гродно. Но употребление в документах локального русского языка (белорусского или украинского) уже очень редкое в местных канцеляриях, было без сопротивления запрещено сеймом в 1696 г. Польский язык и латынь нераздельно господствуют в шляхетском мире, который является единственной основой активной и сознательной польскости.» [152]

Потеря белорусским языком статуса официального языка Великого Княжества Литовского, исчезновение традиции создания литературы на белорусском языке, полонизация (языковая, культурная, ментальная) белорусской шляхты и мещанства привели к тому, что Беларусь на довольно продолжительное время перестала быть субъектом собственной истории. Однако при поражении и общем отступлении белорусскости в высших социальных стратах, на белорусско-литовском этническом пограничье (контактной зоне) происходило явление, которое можно определить как крестьянскую белорусизацию летувисов. В то время, когда пространство высокой белорусской культуры катастрофически уменьшалось, расширялось географическое пространство белорусской традиционной культуры и языка. «На протяжении ряда столетий до самого начала XX в., а местами и позже, происходило постепенное перемещение этой контактной зоны в северо-западном направлении. Во-первых, в прилегающих к ней районах литовское население усваивало белорусский язык и становилось двуязычным. Во-вторых, во многих местах этой зоны литовский язык постепенно уступал свои позиции белорусскому.» [153]

Начатый в раннем средневековье, процесс балто-славянских контактов не изменил своего направления и сущности. Белорусский этнический ареал продолжал расширяться за счет летувисского. Его результаты выявились в XIX в. во время активного развития этнографических исследований. В конце концов, в начале XX в. известный польский исследователь Александр Брюкнер констатировал: «сегодня в Виленской губернии в давней Аукштоте огромное преимущество имеют белорусы, летувисы составляют там только двадцать процентов, а «гудов» там почти в три раза больше» [154].

Беларусь — Великое Княжество Литовское. Взаимоотношения этноса и государства

Генезис ВКЛ и участие в нем белорусского фактора

Проблема генезиса ВКЛ относится к одной из дискуссионных. Существует три концепции возникновения этого государства. Первая, традиционная или балтоцентристская возникла в XIX в. и сегодня широко распространена. При наличии разных модификаций ее сущность сводится к двум основным тезисам: 1. ВКЛ — результат эволюции летувисского общества от родового строя к государству. 2. Возникновение этого летувисского государства происходило вместе с завоеванием летувисами белорусских (русских) земель.

Начало этой версии положила работа польского историка Юлиуша Лятковского «Миндовг — литовский король» [155]. Российские историки XIX в. добавили к этой концепции собственное видение проблемы, а именно, тезис о доминировании в ВКЛ русской культуры, поэтому ВКЛ они называли литовско-русским или русско-литовским государством.

История ВКЛ активно разрабатывалась в междувоенный период в Летуве и Польше. Государственная идеология Летувы строилась на концепции ее великой истории, отождествленной с историей ВКЛ. Польская историческая литуанистика особенное внимание уделяла польско-литовским униям ради обоснования присоединения ко Второй Речи Посполитой значительной части земель бывшего ВКЛ. Известные и популярные до сегодняшнего дня реконструкции генезиса ВКЛ авторства Генрика Пашкевича и Генрика Ловмяньского [156] представляют собой только версии концепции XIX в. (автором которой был Юлиуш Лятковский) и также опираются на двух приведенных выше аксиомах.

После Второй мировой войны эта концепция усилиями российского советского историка Владимира Пашуто окончательно стабилизировалась. Главный тезис Пашуто выглядит следующим образом: «захват Белоруссии литовскими феодалами положил начало превращению небольшого Литовского государства в Литовское великое княжество» [157].

Белорусы в той ситуации не имели права голоса по причине отсутствия собственного независимого государства. Белорусские историки были вынуждены работать в рамках официальной советской концепции. Только во время горбачевской «перестройки» во второй половине 80-х годов XX в. появилась возможность представления белорусского взгляда на место и значение ВКЛ в истории белорусского народа. Первой попыткой такого представления (вторая концепция генезиса ВКЛ) были работы историка-любителя Миколы Ермаловича «Па слядах аднаго міфа» и «Старажытная Беларусь» [158]. Этот исследователь выступил с критикой тезиса о завоевании летувисами белорусских земель. По Ермаловичу, древняя Литва находилась вне границ современной Летувы, а на территории Беларуси (в треугольнике между Новогрудком, Минском и Слонимом) и была островом балтского населения среди белорусских земель. Создатель ВКЛ литовский князь Миндовг был вынужден покинуть эту Литву после поражения в междуусобной войне. Принятый в Новогрудке на службу, он завоевал для него свою родину. Таким образом, с помощью особенной локализации исторической Литвы XII — XIII в. Ермалович представил генезис ВКЛ и само государство как внутреннее дело истории Беларуси. Концепция Ермаловича сегодня критикуется в научной среде (в том числе белорусскими историками) прежде всего за весьма сомнительную локализацию древней Литвы.

Общим фундаментом обеих названных концепций является тезис о балто-славянской конфронтации, разница только в определении победителя. В первом случае им считаются летувисы, во втором, соответственно, белорусы. Однако, на протяжении послевоенного пятидесятилетия крупные специальные исследования археологов, лингвистов и этнологов покали общий мирный характер балто-славянских контактов в Понёманье — месте возникновения ВКЛ [159]. В результате возникла ситуация, когда опровержение тезиса балто-славянской конфронтации разрушает обе названные концепции (если не было борьбы, то и не было явных победителей).

Автор этих строк сделал попытку привести взгляды на генезис ВКЛ в соответствие с современным уровнем исторического знания и пришел к концепции биэтнического начала ВКЛ, которая состоит из следующих главных выводов:

— ВКЛ возникло в балто-славянской контактной зоне (историческая Литва — бассейн Верхнего и Среднего Нёмана).

— Началом ВКЛ стал, созданный около 1248 г. союз белорусского города Новогрудка с балтским нобилем Миндовгом.

— ВКЛ с самого начала было биэтническим белорусско-летувиским государством с доминированием восточнославянского (белорусского) элемента [160].

Великое Княжество Литовское в этногенезе белорусов

Эта проблема слабо разработана как в отечественной, так и зарубежной историографии. Белорусские историки ею не занимались по политическим причинам. История ВКЛ была для них табуированной тематикой на протяжении почти всего времени существования БССР (за исключением короткого периода белорусизации в 20-е годы и горбачевской «перестройки» во второй половине 80-х годов XX в.). По официальной советской концепции истории Беларуси, разработанной российскими историками, и навязанной белорусам, ВКЛ являлось почти исключительно явлением летувисской истории. Белорусам в этой концепции отводилась роль завоеванного летувисами народа, который все время существования ВКЛ от середины XIII до конца XVIII в. боролся за воссоединение с российским народом.

151

Нарысы гісторыі Беларусі. Т. 1. С. 253.

152

Beauvois Daniel. Rzeczpospolita polsko-litewska … S. 248.

153

Климчук Ф.Д. К истории распространения белорусских говоров [в:] Балто-славянские исследования. Москва, 1980. С. 214.

154

Brückner A. Polacy a Litwini. Język i literatura [w:] Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Warszawa-Lublin-Łódź-Kraków, 1914. S. 362-363.

155

Latkowski J. Mendog, król litewski [w:] Rozprawy Akademii Umiejętności. Wydział Filozoficzno-Historyczny. Kraków, 1892.

156

Paszkiewicz H. Litwa a Moskwa w 13-14 wieku [w:] Jagiellonowie a Moskwa. Warszawa, 1933; Łowmiański H. Studia nad początkami społeczeństwa i państwa litewskiego. Wilno, 1931-1932. T. 1-2.

157

Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. Москва, 1959. С. 368.

158

Ермаловіч М.І. Па слядах аднаго міфа. Мн., 1989; Ермаловіч М. Старажытная Беларусь: Полацкі і новагародскі перыяды. Мн., 1990; Ермаловіч М. Старажытная Беларусь: Віленскі перыяд. Мн., 1994.

159

Краўцэвіч А.К. Стварэнне Вялікага Княства Літоўскага. Жэшаў 2000. С. 73-128.

160

Краўцэвіч А. К. Стварэнне Вялікага Княства Літоўскага. С. 180.