Литерный поезд генералиссимуса

– Мишин, полковник ГБ, начальник отдела контрразведки СМЕРШ Тридцатой армии, – представился Валерий Николаевич. – Это вы видели парашютистов?

– Именно так, – охотно отозвался старик. – Самолет во-он оттуда прилетел, – махнул он в сторону леса, над которым уже воспарила утренняя дымка. – Уж больно тихо он объявился, вроде бы из ниоткуда! Я когда моторы-то услышал, он у меня уже над головой был.

Полковник ГБ Мишин стоял напротив, заложив руки за спину. Яловые сапоги, собранные в мелкую складку, были тщательно начищены, и, несмотря на грязь, на высоких голенищах не было ни пятнышка.

– Можете вспомнить, сколько их было человек?

– Дык… Кто же его считал-то? – искренне подивился старик. – Они как посыпались из самолета, так половину неба закрыли. А потом их туда отнесло, за лес. В сторону поля.

– А что дальше было? – допытывался Мишин.

Старик лишь пожал плечами:

– А что дальше-то?.. А ничего не было. Я потом позвонил начальству, сказал, что шпиёнов увидел. А уж опосля дальше территорию стал обходить.

– Может, вы что-нибудь потом заметили, может, кто-то мимо проходил?

– Ничего, мил человек, не видал, – несколько виновато произнес старик. – У меня ведь свое хозяйство имеется, – показал он на помещение склада. – За него душа болит. Тут в оба глаза смотреть нужно. Если что не так, так с меня первого шкуру снимут.

Полковник Мишин понимающе кивнул. Вряд ли со старика можно выжать больше, чем он уже поведал.

– Если что-нибудь еще вспомните, дайте знать, – сказал Мишин и, попрощавшись, зашагал к автомобилю.

– Куда теперь? – спросил молодой сержант-водитель, посмотрев на задумавшегося хозяина.

– Видишь кромку леса? Езжай туда! А там посмотрим по обстоятельствам.

«Эмка», пыхнув небольшим облачком гари, выехала с территории склада и, поскрипывая всеми частями своего металлического тела, направилась по проселочной дороге в сторону леса.

Обычно распоряжения военной контрразведки местными властями исполняются незамедлительно. Сегодняшний приказ не являлся исключением. Уже подъезжая к Покровскому, отметил, что истребительные батальоны перекрыли четыре основные дороги, примыкающие к селу. Немало было людей и на подступах к лесу.

Впереди, метров за триста от поселка, была организована застава из десяти человек. Рядом стояла старенькая «трехтонка» – основной транспорт заградительных отрядов. Личный состав заставы состоял из людей уже немолодых, не подлежавших первоочередному призыву, а потому и одеты они были по-разному: отслужившие предпочитали галифе и сапоги; иные – рабочие штаны, которые не жаль было ободрать на добровольной службе. Единственное, что их отличало от гражданских, так это оружие, которое они держали уверенно и грамотно, что выдавало в них людей, обученных военному делу. Вооружение тоже было разным: у большинства карабины; несколько человек имели револьверы; немного в сторонке, под присмотром крепкого розовощекого молодца, на сошках стоял «максим», а вот у долговязого парня с пышными пшеничными усами, по всей видимости прикомандированного к отряду из райкома, у пояса в деревянной кобуре болтался «маузер».

Полковника Мишина, несмотря на представительскую машину «ГАЗ М-1», остановили: на дорогу вышел дядька лет сорока пяти и, небрежно колыхнув автоматом, указал рукой на обочину, куда следовало подъехать.

– Тормози, – распорядился Валерий Николаевич, – еще не хватало, чтобы пальнули.

Сержант, тряхнув русым чубом, охотно повиновался. Полковник приоткрыл окно и стал наблюдать за долговязым парнем с «маузером», быстро приближающимся.

– В чем дело? – спросил полковник.

– Командир первого истребительного батальона Вяземской области Васильев, – представился подошедший, вежливо и требовательно потребовал: – Предъявите ваши документы, товарищ полковник.

– Охотно. – Вытащив удостоверение, на котором крупными тиснеными буквами было написано СМЕРШ, Валерий Николаевич сказал: – Полковник Мишин, начальник военной контрразведки СМЕРШ Тридцатой армии.

– Можете проезжать, – удовлетворенно кивнул старший.

– Кого стережете?

– Немецких парашютистов.

– Ты мне вот что скажи, – произнес полковник, спрятав удостоверение в нагрудный карман френча. – Как давно вы тут стоите?

– Немногим более двух часов. Как нас по тревоге подняли, так мы сразу сюда.

– А где еще стоят ваши люди?

– Мой батальон перекрыл дороги к районному центру, а остальные сейчас прочесывают лес. Может, там кого-нибудь найдут.

– Ничего такого подозрительного не заметили?

– Ничего. Людей-то сейчас мало, в основном бабы. Но они как бы не в счет. Поселковые все. Наверное, диверсанты где-то в другом месте. А может, затаились где.

– А у того лесочка кто стоит? – показал полковник на темную полоску ельника.

– Там четвертый батальон.

– Ладно, разберемся… Вы тут построже. Проверяйте документы у всех. Особое внимание обращайте на военных. Хотя, чего это я вас учу? Вы сами все не хуже меня знаете. Поехали, Степан!

Сержант охотно притопил газ, и «эмка» заколесила по раскисшему чернозему. По днищу злобно заколотили комья грязи. Выехали к окраине леса, на котором стояла группа офицеров и что-то разглядывала под ногами. На обочине стояла крепко потрепанная полуторка с деревянными, выкрашенными в черный цвет бортами, подле которой курил молодой водитель и что-то сосредоточенно ковырял в земле носком сапога.

– Что тут у вас? – спросил подошедший Мишин.

– Кое-что нашли, товарищ полковник, – отвечал старший лейтенант Романцев, возглавлявший оперативно-разыскную группу. – В лесу под бурелом было запрятано четыре парашюта, и еще два отыскали вон в том овражке, присыпанные землей.

– Выяснили, сколько было парашютистов?

– Не менее пятнадцати. Отыскался еще один свидетель, местный житель, вот он и рассказал.

– И что он делал здесь в такой поздний час?

– Возвращался с насосной станции, работал в третью смену.

– Куда ведут следы?

– В сторону главной дороги. Наверное, направляются в Вязьму.

– Чего же им нужно в городе-то? – обескураженно протянул полковник. – Там такая рубка была, что целого здания не найти. Каменные дома все взорваны, а деревянные сожжены! А они опять туда все лезут!

– Возможно, их интересует железная дорога Москва – Вязьма. На этом направлении сосредоточены военные части.

– Все так, – устало согласился полковник Мишин, – а потому ты должен землю носом рыть, а всех этих диверсантов изловить в течение суток. Задачу понял, старший лейтенант, повторять не нужно?

– Так точно, товарищ полковник, – слегка распрямился старший оперуполномоченный.

Старший лейтенант Романцев был молод, не более двадцати пяти лет. На выцветшем кителе два ордена Красного Знамени. Черноволос. С небольшой седой прядкой на челке. Крупные карие глаза смотрели прямо, безо всякого смущения и чуток строго. В военной контрразведке служил практически с начала войны. Повидал всякого. Но никогда не забывал о том, что контрразведчик, настоящий армейский чекист. От опасности не уклонялся и, если требовала обстановка, воевал как простой солдат. В июле сорок первого под Киевом, когда после одной из вражеских атак был убит командир роты, он возглавил подразделение, точнее то, что от него осталось, восемь человек, и сумел удержаться на позициях еще двое суток до прибытия подкрепления. Лично подбив при этом танк. Именно за этот подвиг получил первый боевой орден. Так что ему было что рассказать и чем поделиться. Уж такого молодца передовой не напугаешь, а свое дело он знал исправно.

Осознав, что невольно погорячился, полковник Мишин продолжил, поумерив суровую тональность:

– Ладно… Ты парень с головой, свое дело тоже знаешь, работай! Как только будут первые результаты, немедленно доложить.

– Есть!

Сев в машину, Мишин заколесил по разбитой снарядами дороге. Машина, проявляя завидную изворотливость, объезжала многочисленные рытвины, воронки от снарядов. В одном месте, где колею слегка развезло гусеницами, машина завязла. И, казалось бы, надолго. Но вскоре, преодолев препятствие, «эмка» заторопилась далее, слегка забрасывая задок на глинистой разъезженной почве.