Король звезды

Карл пошёл, разглядывая казавшиеся такими одинаковыми двери. И никаких указателей, никаких табличек. Из полуприкрытой двери доносился тихий, монотонный голос. Карл осторожно заглянул в класс и увидел рыжего мальчика. Его сосед повернулся, и Карл узнал мальчика в очках. Эти двое вчера тоже примеряли шляпу, наверное, ему сюда. Карл бесшумно вошёл, сел за свободную парту в конце класса и огляделся.

Школьники со скучающими лицами водили перьями. Смешно, во всём мире пишут ручками, а они… Карл посмотрел на свою парту, но на ней ничего не было. Откуда они взяли бумагу и перья? Может, у них есть запасные?.. Но они бы вряд ли согласились поделиться, да и писать не очень хотелось, поэтому Карл решил просто послушать учителя. Тот невнятно произносил странные слова, обозначавшие то ли чьи-то имена, то ли географические названия.

— Ты чего тут делаешь? — сидевший впереди мальчик обернулся и недовольно посмотрел на Карла.

— То же, что и ты.

Карл не хотел грубить, но получилось почти зло. Почему все задают ему этот вопрос?

— Ты же из Слизерина!

Кажется, вчера он слышал похожее слово. И что это означает?

Мальчику Карл не ответил, продолжая сверлить взглядом парту.

— Я говорю, ты из Слизерина! — повторил мальчик.

— И что?! — разозлившись, он не заметил, как закричал.

Профессор сбился и посмотрел на класс. Все изобразили на лицах внимательное усердие.

— Тише, пожалуйста! — голос у профессора был почти такой же бледный, как и он сам. Карлу даже показалось, что профессор прозрачный, но этого, конечно, не могло быть.

— Слизеринцы в другом классе занимаются, иди к своим! — зашептал мальчик.

«А тебе какое дело?» — хотелось крикнуть в это круглое лицо, но Карл не крикнул. Он встал и медленно побрёл к двери.

В приюте было проще. Там никому нет до тебя дела. Здесь тоже нет, но каждый хочет что-то сказать, показать, что у него здесь есть место, а у тебя нет. В приюте… В приюте ни у кого не было места…

В конце коридора показалась женщина в зелёной мантии, Карл спрятался за колонну. Женщина прошла, не заметив его…

Слизерин… Где ему искать этот Слизерин?..

Дверь открылась, и из класса гурьбой побежали дети. Стоящий на стопке книг преподаватель что-то кричал им вслед. Наверное, не успел дать домашнее задание. Карл улыбнулся про себя.

— Ты прогулял первый урок, кретин! — крикнул ему какой-то мальчишка.

«Сам кретин!» — подумал Карл.

— Смотрите, наш цыплёнок вылупился из яйца! Пойдём с нами, цып-цып-цып!

Ребята дружно рассмеялись. Карл сжал кулаки.

— Ой, он сейчас драться будет! Вот умора! Я уже в штаны наложил от страха!..

Карл размахнулся и ударил. Мясистая щека, слишком толстая, чтобы что-то чувствовать… Слишком толстые… Слишком большие, слишком довольные, чтобы… чувствовать…

Руки опустились.

Подбежавшая женщина в зелёной мантии снова кричала про баллы. Он не слушал.

— …скажите спасибо, что я не отвела вас к вашему декану!

И ещё взрослым нужно говорить спасибо. Что бы они ни сделали, нужно говорить спасибо…

Его втолкнули в класс, мальчик с красным пятном на щеке сказал угрожающе:

— Ещё раз ко мне сунешься, убью!

Нашёл, чем пугать…

Карл сел за последнюю парту и исподлобья посмотрел на класс.

«Ты из Слизерина!.. Иди к своим!»

Детское лицо исказила кривая улыбка. Когда он так улыбался, воспитательнице в приюте становилось не по себе.

Откуда-то появился преподаватель, выглядевший не менее странно, чем остальные. Одет он был в мантию, но голову замотал тюрбаном. Всё равно что в джинсах прийти на бал. Несколько раз их водили на благотворительные вечера. Там были женщины в дорогих длинных платьях и мужчины в смокингах. Они смотрели на детей, и в их красивых глазах появлялась жалость. Они качали головами, сочувственно улыбались, а некоторые даже гладили детей по волосам. Сначала Карл поверил их улыбающимся лицам, а потом увидел, как женщина вытирает руки салфеткой. Странное сочетание мантии и тюрбана почему-то напомнило Карлу тот вечер.

Из слов профессора Карл понял, что он преподаёт защиту от Тёмных искусств. Что такое Тёмные искусства, он плохо представлял, но, наверное, что-то страшное. Профессор тоже их боялся. Он произносил слова тихо, немного заикаясь, будто боялся, что Тёмные искусства его услышат. Он выглядел жалким. Казалось, он и сам понимал это, потому предпочитал выглядеть смешным.

Таких детей в приюте было много. Особенно малышей. Они боялись старших, поэтому подлизывались, пресмыкались. Некоторые оставались такими навсегда. Некоторые, взрослея, били тех, кто теперь был слабее.

Карлу никогда не нравилось выглядеть смешным, но, видно, Бог решил, что роль шута для него самая подходящая, поэтому сделал таким маленьким. «Тебе бы в цирке выступать!» — говорили ему в приюте. Карл оглядел полки, заставленные книгами, чучелами и совсем странными предметами. Из всех мест, которые он видел, это больше всего напоминало ему цирк…

Урок закончился, и профессор отпустил их, забыв дать домашнее задание. А может, он просто боялся, что эти маленькие, жестокие существа набросятся на него.

— Следующий урок — трансфигурация! — крикнул кто-то.

Транс… что?..

Стараясь держаться подальше от остальных, Карл прошёл несколько коридоров и увидел женщину в зелёной мантии. Вот она — трансфигурация. Женщина его тоже заметила, и взгляд строгих глаз стал ещё более строгим.

На уроке она долго рассказывала о том, каким сложным предметом является трансфигурация, как сложно превращать один предмет в другой. Потом зачем-то превратила свой стол в свинью и обратно в стол. Карл понимал, что это хорошо отрепетированный фокус, но все пришли в буйный восторг от манипуляций профессора.

— Теперь запишите… — она начала что-то диктовать.

Карл оглядел парту: там тоже не оказалось письменных принадлежностей.

— А вы почему не пишите? — раздался строгий голос у него над ухом.

— Я… у меня рука болит… — он почти не лгал, после удара рука немного болела.

— Это ведь левая.

— А я… я пишу левой…

— Ой, он ещё и левша! — раздался смешок с первой парты.

Карл резко вскинул голову. Да, он левша! Да, он и в этом не такой, как они! Хотя писать он может и правой. В приюте научили. Странно, его ведь выбросили! Какая разница, какой рукой он пишет? Но у них даже мусор должен быть упакован в одинаковые пакеты.

— Ну, хорошо, — вздохнула женщина, — но потом перепишите всё у товарищей.

Она медленно пошла к своему столу, а Карл провожал её злобным взглядом. Конечно, нет ничего проще! Он подойдёт к ним и скажет: «Дайте мне, пожалуйста, переписать сегодняшний урок!» А они улыбнутся и ответят: «Пожалуйста! Если не разберёшь почерк, спрашивай, мы объясним!»

Товарищ — хорошее, обтекаемое слово. Это не друг и не враг, что-то между… Главное — не называть вещи своими именами, тогда мир будет таким, каким они хотят его видеть… Гладкий, причёсанный мир…

— Запишите эти предложения и внимательно прочитайте. А вы, молодой человек, читайте с доски, раз не можете писать!

Карл вытянул шею и несколько раз прочитал про себя непонятные слова.

— А теперь, — она раздала каждому по спичке, — попробуйте превратить эти спички в иголки.

Второй раз за день женщина показалась Карлу сумасшедшей. Зачем превращать спички в иголки? Что им потом делать с иголками? В мире и так много всяких кнопок, отвёрток, ножей. И иголок тоже много. А вот спичек… Зимой в приюте холодно, но спичек детям не дают… «Спички детям не игрушки», — говорят воспитатели. Конечно, спички — игрушки для взрослых. Как и ножи…

Оказалось, вопрос, что потом делать с иголками, был риторическим, потому что никто так и не смог превратить спички в иголки. Это окончательно убедило Карла в том, что всё происходящее вокруг — фарс.

Вернув профессору спичку, он отправился за своим классом. Видимо, следующим уроком была физкультура, потому что все пошли на улицу. Сейчас заставят бегать, отжиматься или подтягиваться. Подтягиваться — самое страшное. Добежать он как-нибудь сможет — пусть и последним, но добежит. А вот турник — повиснешь на нём, как мокрый пододеяльник, и будешь висеть…