Страница 10 из 165
Может и не отдавать, у него таких контрольных — целая стопка…
Карл сходил в библиотеку и взял несколько книг о созвездиях, потом полетал с Рабэ и сел за домашнее задание. Хотелось поскорее отделаться от этого. Он понимал, что преподавательница пытается ему помочь, но ему не нужна помощь. Ему ничего не нужно…
Рабэ, довольный полётом, весело прыгал с книги на книгу, всем видом стараясь показать, что помогает мальчику делать домашнее задание.
— Жалко, что ты не умеешь писать сочинения, — проворчал Карл. — Я бы летал с тобой на метле, а ты бы делал за меня уроки… Ну, о чём будем писать?
Он открыл большую книгу «Зодиакальные созвездия», полистал и закрыл. Неинтересно, на астрономии только о них и говорят. Лучше написать о какой-нибудь маленькой звезде, которая так далеко, что, когда её свет долетит до земли, сама звезда уже умрёт…
— Смотри, какая толстая книга, тут наверняка должны быть и другие созвездия!..
Созвездий в книге, действительно, оказалось много. О некоторых Карл никогда раньше не слышал: созвездие Единорога, созвездие Феникса, созвездие Скульптора…
— Ой, тут есть созвездие Ворона! Рабэ, хочешь, я напишу доклад про тебя?
Рабэ, разумеется, не возражал. Он выпятил грудь и важно зашагал по столу, словно его вот-вот вознесут на небо.
— Так, посмотрим, что тут пишут…
Созвездие Ворона было одним из древних созвездий. По легенде бог Аполлон послал свою вещую птицу ворона за водой для жертвоприношения. Но по дороге ворон увидел смоковницу и сел на её ветви, ожидая, когда созреют плоды. Конечно, ворон опоздал, и чтобы оправдаться перед Аполлоном, сказал, что гидра не пускала его к воде. В наказание ворон из белого стал чёрным и был отправлен на небо вместе с гидрой и чашей для жертвоприношения. Эти созвездия находятся совсем рядом — кажется, что Ворон и Чаша расположились на спине Гидры. В поэме древнеримского поэта Овидия «Фасты», где рассказывается о праздниках и священных днях Рима, под числом «четырнадцатое февраля» написано:
Вместе друг с другом горят созвездия — Ворон со Змеем,
А между ними ещё Чаши созвездье лежит.
Созвездие Ворона оказалось небольшим, в нём не было особенно примечательных звёзд. Единственное, что обращало на себя внимание, — два своеобразных уродца — две взаимодействующие, сильно деформированные галактики.
— Это мы с тобой, Рабэ, — сказал Карл, прочитав о галактиках.
В заключение статьи сообщалось, что в своём труде «Изгнание торжествующего зверя» Джордано Бруно назвал это созвездие созвездием Коршуна.
Про Джордано Бруно Карлу рассказывали в школе. Его ещё всё время сравнивали с Галилео Галилеем, пытаясь решить, что более благородно: умереть за свои убеждения или стать предателем, чтобы иметь возможность продолжать заниматься тем, во что веришь.
В книге рядом с фамилией учёного стоял значок, означающий, что в конце должна быть ссылка. Открыв нужную страницу, Карл прочитал:
«Вот, значит, никогда не обоготворялись сами по себе крокодилы, петухи, лук и репа, но боги и божество в крокодилах, петухах и прочем; божество, которое с течением времени, от места к месту, постепенно, то тут, то там, проявлялось, проявляется и будет проявляться в различных предметах, хотя бы они и были смертны: египтяне смотрели на божество, как на близкое и дружественное им, а не как на высшее, заключенное в себе самом, не пребывающее в сотворенных вещах. Смотри же, как простое божество, которое находится во всех вещах, плодоносная природа, мать-хранительница вселенной сообразно различным своим проявлениям отображается в различных предметах и принимает различные имена. Смотри, как к ней единой различным образом должно восходить, приобщаясь к различным дарам: иначе напрасно будешь черпать воду сетями и ловить рыбу лопатой.
Для всего этого, конечно, необходима та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом, каковые духовное солнце открывает миру в иные времена больше, в иные — меньше. Вот этот обряд и называется Магией…»
Карл отложил книгу и посмотрел в окно: высокое небо, и ветер быстро гонит облака. Хорошо, что они с Рабэ успели полетать, пока ветер не стал таким сильным, а то… Мётлы придуманы, для того чтобы летать. Башни придуманы, для того чтобы…
Сегодня Карл лёг спать первым. Доклад он так и не начал писать.
Его соседи удивились, увидев мальчика в кровати. Обычно он приходил, когда они уже спали. Посоветовавшись, ребята решили нарисовать ему усы зубной пастой. Усы получились отличные, а вот когда они заканчивали бороду — Карл проснулся. Ребята сразу схватились за волшебные палочки, Карл тоже схватил свою. Они засмеялись — все знали, что у Карла Штерна из палочки выходит только сноп искр, да и то тогда, когда его просят потушить огонь. Увидев, что они смеются, Карл бросил бесполезную палочку и попытался ударить того, кто стоял ближе. Но за время обучения в Хогвартсе ребята научились выпускать из своих палочек не только искры. Карл проиграл и бежал из спальни вместе со своей вороной…
Он захлопнул дверь туалетной комнаты, раскрутил кран и сунул голову под ледяную воду. Худые плечи мелко дрожали. Рабэ сидел рядом на раковине и с грустью смотрел на мальчика.
Через несколько минут Карл выпрямился. Висящее на стене зеркало отражало белое лицо и красные, заплаканные глаза. Он ударил кулаком это лицо, потом опустил руку. Незачем бить отражения… А себя так не разобьёшь… Башни придуманы, для того чтобы…
Он оторвался от раковины и вышел в коридор. За спиной послышался тоскливый клёкот — Рабэ медленно ковылял по полу.
— Не ходи за мной, — попросил мальчик. — Я на Астрономическую башню. Хочу посмотреть на звёзды.
Он сделал несколько шагов и прислушался: в тишине коридора было слышно, как волочится по камням сломанное крыло.
— Я ведь сказал, — Карл попытался улыбнуться, — я просто хочу посмотреть на звёзды…
Дальше он шёл, не оглядываясь и не прислушиваясь.
«Смотри, как простое божество, которое находится во всех вещах… отображается в различных предметах и принимает различные имена… Для этого необходима та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом… Это и называется Магией…»
«Магия здесь, в твоём сердце…»
«Ничего, директор. Я не вижу ничего…»
Пустой класс… Он пустой класс, в который никто никогда не придёт. Но если там, внутри, ничего нет, то почему так больно?! Разве может пустота болеть? Разве может быть пустота тяжёлой? Кажется, что сердце весит тонны. Невыносимо тяжёлое сердце… Удары — словно едет товарный поезд, гружённый углём, — тяжело, медленно… Почему же они не слышат? Почему никто не слышит?.. А если разбить?.. Если разбиться?..
Темно. Вокруг темно. Они говорят, что пришла весна. Это ложь. Весна не может быть такой. В его класс весна не придёт… В его класс может прийти только такая весна…
Холодно. И ветер. Такой сильный, словно хочет сбросить. Ветер добрый, он пытается помочь… Здесь должно хватить одного шага. Один шаг за то, чтобы они услышали. Он об этом не узнает, его уже не будет. Но как, наверное, чудесно падать и знать, что завтра, когда взойдёт солнце, каждый из них подумает о нём. Недолго. Секунду, минуту, несколько минут… Один шаг за то, чтобы несколько минут жить в их мыслях, в их сердцах… Это… это же почти бесплатно!..
— Карл, — раздался тихий, строгий голос.
Мальчик обернулся — на смотровой площадке стоял директор, у него в ладонях сидел Рабэ.
— Мне очень жаль, что ты сделал такой вывод из нашего разговора, — сказал Альбус Дамблдор.
Карл испуганно смотрел по сторонам, словно не понимая, где находится.
— Звёзды… — хрипло прошептал он, облизывая пересохшие губы, — я хотел посмотреть на звёзды…
— Боюсь, ты выбрал для этого не совсем удачное время, — без улыбки сказал директор.