Страница 9 из 58
Они молча перекусили, и погасили свет для экономии керосина. Некоторое время Вик лежал неподвижно, ожидая, что сон придет сам собой, - но, как частенько бывает именно в минуты, когда кажется, что ты готов упасть от усталости, он не мог расслабиться и забыться. Все время какое-то не отпускающее напряжение давило на сердце, отчего-то он особо остро ощущал чье-то присутствие рядом, неясную тревогу... Наконец, он понял, что без "общей анестезии" ему не уснуть, и снял с пояса плоскую фляжку.
- Это что у тебя, вискарёк? - немедленно отреагировала Ниэнн, втянув носиком воздух, когда он отвинтил крышечку.
- Угу. Будешь? - чуть удивленно спросил Вик, в темноте протягивая ей фляжку. В его сознании отчего-то мало вязались Ниэнн и виски.
- Можно, немного, - ответила Ниэнн, и приняв у него фляжку, от души глотнула, - Ну, или средне. Ну, черт с ним, иногда, - можно и "много", а то и "до хрена", простите мой эльфийский. Крепкий, эх!! Отвыкла.
- Обычное ширрское, односолодовое. Не думал, что эльфы пьют виски, - заметил Вик.
- Пьют, и виски, и водку, и ром, и джин, и даже, представь себе - чистейший спирт пьют, только перед этим сливочным маслом горло смазывают, - проворчала Ниэнн, - А что нам прикажешь пить, нектар с цветов?
- Ну, там... Вино, например. Какое-нибудь... эльфийское. Вот, скажем, Лелик Тук, разведчик из нашей роты. У Туков эльфы в роду были, - неизвестно когда, но вроде бы, были точно... И сам Лелик, кстати, собою хорош весьма, будто чистый эльф... не как ты, конечно... в смысле, совсем не как ты, но вообще... Красавчик, если по-простому. Так водку - ни-ни, даже капли. Правда, бренди очень даже... И частенько. А иногда, - и с перебором, признаться.
Ниэнн заливисто, но приглушенно засмеялась, и не сразу обрела способность к беседе.
Придя в себя, она откашлялась, и пояснила:
- Во-первых, не было у Туков в роду никаких эльфов, это я тебе авторитетно говорю. Во-вторых, я уверена, что Лелик Тук, хоть и будучи, по-простому, красавчиком, при нужде выпьет что угодно, - и если бы впрямь был мне родней, все равно бы выпил, ибо нужда, - она нужда и есть... И, наконец, э... Забыла. Дай еще глотнуть.
- Бери...
- Твое здоровье, Вик Холмс, молодец из молодцов... Молодец, который стойко вынес все тяготы, и ни разу, ни на что, не пожаловался. Который храбро принял безнадежный бой - и вышел из него живым. И, кажется, совсем не врубается, что ходил на волосок от смерти, и ничуть по этому поводу...
- Твое здоровье, о бесподобная Ниэнн, не знаю как по фамилии, моя спасительница, - поспешно перебил её Вик, готовый поспорить практически по всем "пунктам восхваления", принимая фляжку обратно и силясь подобрать подходящие слова...
- ...и это, прекраснейшая из живущих под небом! - виски, выпитое щедрым глотком без закуски после тяжелого дня, быстро делало свое дело, развязывая капралу язык.
- О! Я-то прекраснейшая?! Маленький мой, что ты вообще видел, чтобы так говорить...
- Ну, положим, кое-что все-таки видел. К тому же, тебе ли меня называть маленьким, коли ты сама меня выше всего на пару дюймов?
Ниэнн отхлебнула еще глоток, подумала, и согласилась.
- Да, прости, друг мой. А я и впрямь очень, очень мелкая...
- Изящная.
- И волосы у меня темные, а у нашего племени положено иметь золотые...
- Не люблю блондинок, а твои волосы - самого нежного орехового оттенка, какой я видел в жизни... Орехового - в смысле, как скорлупка у созревшего фундука, очень, очень красиво...
-...а еще мои глаза, бледные...
- ...платиновые, блестящие, но теплые...
- ...а нос маленький и острый...
- ...самый милый, изящный носик, что я видел.
- Много ты их видел?
- Изрядно.
- Ты решил меня разозлить? До каких пор будешь со мной спорить, солдафон? - Ниэнн чуть слышно рассмеялась, пытаясь отобрать у него фляжку, - Твое дело - со всем, что я скажу соглашаться, и говорить: "Есть, сир!".
- Есть, квэно!
- Так-то лучше...
Некоторое время они молчали, вдыхая сладкий запах хвои, и слушая слабый, но непрекращающийся шелест леса снаружи. Ель у них в изголовье тоже чуть покачивало, не настолько, чтобы они смогли это почувствовать у самых корней, но достаточно, чтобы слышался легкий хруст в глубине ствола и загадочное шуршание ветвей наверху...
- Тебе действительно не надоело помогать мне? - спросил, наконец, будучи не в силах смолчать, Вик, - Ты не должна этого делать, и скорее всего, мне нечем будет отплатить. Я ведь сейчас себе не принадлежу.
- Глупый, - ответила Ниэнн, и даже в темноте, Вик понял, что она улыбается. Он услышал шуршание рядом, и подумал, что девушка ложиться к нему спиной, чтобы уснуть, как это уже было на вечернем привале. Но уже в следующую секунду он почувствовал её дыхание на своем лице.
- Если ты сейчас отвернешься, или сделаешь вид, что ничего не происходит, вот тогда! Тогда я уж наверняка решу, что ты мне надоел... - взволнованно прошептала Ниэнн, хотела добавить еще что-то еще, но Вик упредил её и, запустив здоровую ладонь в её мягкие, чудесные волосы, жадно погрузился в горячий, глубокий и бесконечно давно желанный поцелуй.
...Лес по-прежнему был вокруг, по-прежнему между темными стволами носились встревоженные призраки древних созданий, прежних хозяев этого Леса, и бесшумно возвещали, предупреждая друг друга и смертных: "Опасность! Чужие!!! Скоро эта земля напитается кровью, скоро Смерть пройдет среди этих деревьев, и беда тому, кого она коснется холодными пальцами!"...
...Однако этим двоим в ту ночь не было дела до навсегда ушедших...
Им вообще ни до кого, кроме друг друга, дела не было.
Даже если бы они узнали про все это, - вряд ли мысли об опасности смогли бы отлечь их от упоения друг другом. Они не заметили даже того, что были существами различных рас, что их разделяли годы, многие годы жизни, и тяжелые превратности судьбы.
Осознавая, что многим эти препятствия покажутся непреодолимыми и, как следствие, сама ситуация, - невозможной, следует сказать, что на самом деле такое бывает не столь уж редко. Просто одиночество потянулось к одиночеству, - и в темной глуши леса неожиданно оба, слившись воедино, обрели то, чего не имели, но всегда желали иметь...
... А наутро у Вика страшно болела голова.
Сон снился непонятный, но тем не менее кошмарный, - снился бег по лесу, безнадежный, через бурелом и непролазные заросли, с разбитым ветвями в кровь лицом. И бег этот был истощающий, выбивающий остатки сил, а позади шла смерть, а впереди - неизбежное падение, и закрытые в отчаянии глаза, сжатые зубы и потеря мужества...
Проснулся он от собственного стона, отчаянно сжав в кулаке брезент плаща, на котором уснул, и открыв глаза, некоторое время приходил в себя, силясь понять, - что все это было только сном.
Ниэнн спала, - нежно прижимаясь к нему, и доверчиво уткнувшись в его плечо лицом, согревала его кожу своим дыханием.
Вик вздохнул, и осторожно вынул руку из-под её шеи, устраивая пушистую головенку на скатанный плащ. Сейчас свет уже пробивался сквозь густой лапник, и он невольно загляделся на неё, полуприкрытую сползшим плащом, - молочно-белая кожа, хрупкий изгиб спины, тонкая талия, плотный плоский животик, маленькие тугие груди с острыми темными вершинками... Ниэнн не казалась нежной и ранимой, - она таковой и была, вдруг понял он. Её самостоятельность, твердость характера, решительность, - именно что, защита, от одиночества, от постоянной гнетущей тоски. Они реальны, но их запас, - отнюдь не бесконечен.
Вик только сейчас понял, что именно выпало на его долю, - разочаровать или предать эту женщину он физически не мог, - это для него было попросту несовместимо с жизнью, примерно как хороший глоток аккумуляторной кислоты или выстрел из револьвера в затылок.
- Попал ты, брат, однако, - сказал он сам себе, без малейшей, впрочем, грусти.
Он был рад, что "попал".