Страница 51 из 58
Когда Командир умудрился заново восстановить равновесие, полурослика было уже не разглядеть.
Но это и не имело значения. Очевидно, что попадание пришлось не вскользь, а значит, малышу не уйти, даже если он еще жив.
"Во имя Всевышнего, всемилостивого и милосердного... Вот и все, маленький боец. Ты неплохо все сделал, но я тебя достал. Amen, воин. Жаль, что все так вышло...
Правда".
Глава седьмая.
Дайтон прождал Лиссу в гостинице ровно два с половиной часа. В течении этого времени он успел вдоволь наговорится с Вероникой о особенностях труда независимого журналиста, о трудностях с коллегами, заказчиками и властями, и о том, как тяжело работать, когда тебя никто не любит. Дайтон слушал вполуха, хотя к середине разговора понемногу начал обращать внимание на рассуждения двинянки, которая сначала гладила платье, потом переодевалась за ширмой, а остаток, точнее, - большую часть этого времени, провела перед трюмо, наводя красоту при помощи косметики и каких-то зловещих инструментов, смахивающих на хирургические. По-мнению Дайтона манипуляции эти были совершенно излишними, потому как девушка уже выглядела в высшей степени завлекательно, однако серьезность подхода внушала уважение.
Генерал вполне понимал, за что не любят журналистов вообще, и фотокорреспондентов, - в частности. Сколько раз такое было, - сфотографировать что-нибудь могут, а вот мозгов, чтобы понять, что же удалось увековечить, не хватает... Вот и рождаются "сенсации", - "солдаты армии Его Величества ведут пленных сепаратистов на расстрел" (общий план колонны оборванных личностей идущих в тюремную столовую на ужин; рядом ухмыляющийся конвоир), и другие схожие перлы. На подобное могли пожаловаться не только военные - к мнению Дайтона не колеблясь присоединились бы и пожарные, и полицейские, и муниципальные чиновники, и даже актеры синематографа, с недавних пор вдруг ставшие объектом пристального внимания пишущей и снимающей публики. Поэтому многие люди, едва увидев фотоаппарат даже в руках столь миловидной девушки, как Вероника, машинально норовили, как минимум, смыться куда подальше.
Однако сейчас Дайтону более всего хотелось, чтобы избравшая столь неблагодарную работу девушка чуточку помолчала. Он собирался с мыслями, готовясь к предстоящей беседе с Лиссой. Надо было, во-первых, не обидеть её, попытаться вернуть взаимопонимание. Во-вторых, убедить не совать нос в дурно пахнущие дела, в которых все лишние носы непременно поотрывают... Эти две цели в изрядно противоречили друг другу. Сейчас, спустя некоторое время Дайтона даже слегка раздражала эта неуступчивость журналистки, - Единый милосердный, ну неужели нельзя понять, что есть вещи, о которых его даже спрашивать не стоит? Принципы принципами, но ведь это очевидно...
С другой стороны, генерал понимал, что она во многом права. Тот факт, что спецслужбы вышли на организатора терактов, совершенно не отметал необходимости искать и ловить непосредственных исполнителей, коих, кажется, и впрямь еще не мало бродит по округе...
Пока нечем было заняться, Дайтон набрал из фойе гостиницы свой штаб, и поговорил с Линдси. Оказывалось, что тому приказ выцарапать из контрразведки собранные девушками материалы отдал никто иной, как сам Нэд... Как подчеркивал Линдси, Нобиль посчитал, что ничего криминального в этом не будет, зато, мол, ему, Дайтону, будет приятно... Как это, приятно?! Да чем меньше будет информации для публики, тем "приятнее", иттить, будет старине Дайтону! Что там еще такое задумал Нэд?!
Дайтон вытянул ноги, пытаясь устроится в неудобном кресле. Хорошо еще, что никто не станет его тут искать, - на своей должности он не мог позволить себе по два с лишним часа торчать черте где, ни с кем не связываясь и бездействуя, работы у него даже в спокойные времена полно, а тем более сейчас, так что наверняка его уже ищут...
- О чем это вы загрустили, пане Мечибор? - Вероника закончила, наконец, длительный процесс нанесения "боевой раскраски", - Вы не журитесь, пане. Лисса уже скоро вернется...
Дайтон хотел было высказать сомнения по этому поводу, однако как раз в этот момент дверной замок щелкнул, и в номер вошла Лисса, - в строгом костюме и полурасстегнутом черном плотном пальто. На улице моросил легкий дождик, и её плечи и волосы были сплошь покрыты мелкой серебристой крошкой капелек. Наверное, ощущения от такого украшения были не очень приятными, однако в свете хрустальных электрических светильников переливы в этих капельках и блеск её волос смотрелись просто божественно...
- Привет, Вероника! - увидев генерала, поспешно вскочившего из кресла, Лисса никак не выразила ни досады, ни особого удовольствия, - Здравствуйте, Мич. Как заживают ваши раны?
Дайтон от такого официоза вконец отчаялся, но быстро взял себя в руки. Хорошо, хоть этому он в жизни научился должным образом.
- Здравствуйте, Лисса. Если не возражаете, нам бы надо поговорить наедине...
Прежде чем Лисса успел рот открыть, Вероника поспешно подхватила свое пальто, шляпку и сумочку.
- Я все, я уже ушла... Всего хорошего, Лисса, всего доброго, пане Мечибор... - после чего дверь за её спиной захлопнулась, а в коридоре послышался поспешный стук каблучков.
- Какая она предупредительная... - неуверенно улыбнулся Дайтон.
- Да, в таких делах на неё можно положиться, - немного натянуто согласилась Лисса, расстегивая пальто, - О чем ты хотел со мной поговорить?
Дайтон незаметно набрал в легкие воздуха.
- Лисса... Милая. Объясни мне, чем я тебя обидел? Я понимаю, что ты волнуешься за то, что происходит сейчас, что ты все живо принимаешь к сердцу... Но почему ты считаешь, что никто больше не озабочен ситуацией? Сотни людей сейчас ведут поиски и расследование. Уйма народу прочесывают провинцию вдоль и поперек...
- Мич, я тебе верю, - горько улыбнулась Лисса, - и ты меня ничем не обидел. Я вообще ни в чем бы тебя не упрекнула, если бы ты сейчас не был вторым лицом в провинции...
- Так в чем же дело?.. - Дайтон шагнул к ней, и она не отстранилась, когда он обнял её и заглянул ей в глаза.
- Дело, Мич, в том... Что происходит нечто, что выходит за рамки. Какая-то темная, кровавая возня. А вы, обличенные властью, упорно делаете вид, что все обычно, что все под контролем... Люди расслабились, а их убивают!
- Лисса, не обижайся, но ты же из Дунланда. И ты журналист. Ты ведь понимаешь, что война и политика, - близкие вещи, причем и то, и то, - вещи дрянные, грязные и темные? Я вот хорошо помню те времена. Не все было просто и тогда. Не было ни "хороших", ни "плохих"... И всегда, Лисса, абсолютно всегда, власти утверждают, что все под контролем. Это же у них в природе, - на кой черт и кому нужны власти, которые ничего не контролируют? Ты же не наивная простушка из провинции, и отлично это знаешь.
- Мич, а ты себя не причисляешь к властям? Ты только выполняешь приказы? Ты не несешь ответственности за их последствия? Есть только мишени, верно? Те люди, в которых стреляли твои солдаты?
- Нет, - лицо Дайтона стало каменным, - Нет, Лисса. Не так. И ты это знаешь.
- Прости, - внезапно Лисса в его руках обмякла и прижалась лицом к его груди, - Прости меня, Мич. Мне нельзя было так говорить...
- Не за что, милая... Тем более, что это отчасти и правда. Хороший военный должен рассматривать как мишень любой "объект", на который укажет командир. И уметь его уничтожить, - хоть это церковь с прихожанами, хоть огневая точка. Уничтожать или нет, - вопрос другой. Но уметь, - должен, и точка. Потому, что нельзя верить всему, что видишь. И потому, что в уставах не вся жизнь прописана. Всякое бывает.
Лисса молча кивнула, не отрывая лица от его груди, и Дайтон мягко погладил её по влажным волосам.
- Ты ведь узнала что-то важное, верно? - как мог осторожно спросил он, но Лисса прореагировала спокойно, даже устало.
- Да, Мич, то есть, - мне кажется, что узнала. Ты уверен, что тебе нужно все знать?