Страница 44 из 46
На правой стене я обнаружил знак: квадрат, разделенный по вертикали линией. «Два сокровища» - Пронеслось у меня в голове. Вокруг знака раствор между кирпичами казался немного светлее. Как будто кирпичи вытаскивались, а потом снова были замурованы.
Я вытер пыль со стены и карандашом написал на кирпиче: «Сокровища тамплиеров обнаружил около пяти часов утра пан Самоходик». И расписался.
Дольше оставаться под землей я не мог: садился фонарик, я был в мокрой одежде, да и просто хотелось на свежий воздух.
Поднявшись по лестнице, я уперся плечом в плиту, она не поддавалась. Я надавил как только мог, в глазах поплыли красные круги от напряжения и усталости. Люк дрогнул и открылся, я с трудом вылез наверх и лег на холодный пол почти без сознания. Но холод быстро вернул меня к действительности. Я понял, что лежу за алтарем, в высокие мозаичные окна проникало светло-розовое утро.
Я вернул плиту на прежнее место. Она легла так аккуратно, что не осталось никаких следов. Тогда на ее углах я сделал карандашом пометки в виде крошечного креста, чтобы потом можно было найти спуск в подземелье и вылез из-за алтаря.
Маленький, седой старичок, вероятно, церковный сторож, подметал пол между скамьями. Увидев меня, он бросил метлу и с криком: «О, Господи! Дьявол!», ломанулся к выходу рысью совсем неподходящей для его старости.
Я вышел из церкви на окружавшее ее кладбище. Седой старичок был уже далеко, он бежал в сторону деревни.
Я тряхнул головой, свежий утренний воздух, казалось, придал мне силы и пошел к озеру. Там, в зеркальной поверхности воды увидел, что у меня лицо, руки, рубашка и брюки черного цвета, как гудрон. На мне был слой многовековой пыли подземного мира, где лежали сокровища ордена Тамплиеров.
Я бросился прямо в одежде в озеро и стал отмываться. С того места, где я бултыхался, был виден наш палаточный лагерь и мой железный конь, мой «Самоход».
Вдруг я вспомнил о Карен, где она и что с ней? Ведь ночью я бросился ее спасать. Может, она до сих пор находится в ловушке тамплиеров, или уже вернулась в свой лагерь?
В несколько сильных движений я выскочил из воды и побежал в сторону нашего лагеря.
Тихо, чтобы не разбудить мальчиков и Еву, переоделся в чистую сухую одежду и поехал в лагерь Петерсенов. Оставив машину подальше, я осторожно шел, прячась за деревьями. Если человек, который посягал на мою жизнь, находится здесь, пусть думает, что я погиб. Будет сюрприз, когда он увидит меня живым.
Еще издалека я увидел как вокруг стола сидели капитан, Козловский и Анка.
Петерсен смотрел на Козловского с ненавистью и взволнованным голосом, полным гнева и тревоги говорил:
- Пан Козловский! Еще раз спрашиваю вас, где моя дочь? Где Карен, пан Козловский?
Козловский пожимал плечами:
- Потише, Петерсен, не кричите так. Я уже сказал вам: она находится в надежном месте. Если вы напишете заявление, что не имеете ко мне каких-либо претензий и забудете про доллары, которые я получил от вас в Париже через посредника, то все будет хорошо.
Петерсен протянул к Козловскому свои большие руки, но спохватился и отдернул их, беспомощно сложил их на столе, и застонал от бессильной злости:
- Малиновский, Малиновский! Я никогда не мог подумать, что Малиновский это вы. Панни Анка вас разоблачила, но слишком поздно.
- Если вы будете мне угрожать или попытаетесь коснуться меня своими лапами, Карен умрет под землей. От голода, пан Петерсен, в полной темноте. - Засмеялся Козловский. - Это страшная смерть. Поэтому вы не только не сделаете мне никакого вреда, но даже самолично напишете, что вы очень довольны сотрудничеством со мной. Поняли? Я, пан Петерсен, всегда думал о вас, что вы и ваша дочь сумасшедшие люди. Заниматься поиском сокровищ чистое безумие. Я взял ваши доллары, которые вы так охотно пожертвовали мне в Париже, потому что считаю вас дураком. Я думал, что на этом все закончится, но дураки решили искать сокровища и приехали в Польшу. Я нанялся к вам в качестве переводчика. Мой приятель, Валерий, был все время рядом на своем мотоцикле. Он залез в дом учителя и забрал документ. Вы не хотели платить и устроили засаду у часовни. Это была хорошая история, не так ли? Ваше место в дурдоме ...
- Ваш Валерий уже сидит в милиции. - Подала голос Анка.
- Он не предаст меня. - Махнул рукой Козловский. - Иначе он никогда не выйдет из тюрьмы, а так я нанял ему хорошего адвоката. Вот только он проявил самостоятельность и напал на Карен на пятидесятом километре, баран. Он сделал это из жадности, а жадность, как известно, фраера сгубила.
- Я с самого начала догадывалась, что вы Малиновский. Я следила за вами и мои подозрения укреплялись. Вы не могли находиться в нескольких местах одновременно. И тогда мне пришла мысль, что Малиновский это один человек, работающий под разных людей, и все стало понятно. И в случае с деньгами в часовне вы были слишком самоуверенны. Меня не обманешь. Вы вели себя слегка подозрительно, хотя надеялись, что останетесь в стороне. Позже я познакомилась с молодым человеком на мотоцикле, который согласился взять меня в Мальборк. Мы прибыли туда раньше Самоходика, молодой человек стал следить за синей «Шкодой», потом напал на них в подвале и запугал так, что они уехали. Вы об этом, конечно, не имеете ни малейшего представления. Но молодой человек, Валерий как вы его называете, захотел со мной пофлиртовать.
Я назначила ему свидание в ресторане, но он в это время уехал на пятидесятый километр. А в ресторане оставил официанту для меня записку с извинениями. Почерк в этом письме мне показался знакомым. Я сразу же поехала в Варшаву и попросила друга графолога сравнить все имеющиеся у нас тексты. Было установлено, что все они написаны одной рукой. Затем я выехала в Кортумово. А после нападения на Карен милиция занялась этим молодым человеком. Я помогла им и указала марку мотоцикла. И вот этот Валерий уже в милиции в Гданьске, у него изъяты драгоценности панни Карен, он дает признательные показания. Что теперь скажете пан Козловский? Что никакой вашей вины нет, не так ли? - Злорадно спросила она его.
- Малиновский ... Малиновский ... - Пробормотал Петерсен в бессильной ярости.
- Еще до этих событий, - продолжала Анка, - вы, работая в турагенстве, выехали за границу и в Париже обманули Петерсена. Потом уволились с работы и нанялись переводчиком к капитану.
- Ну и что? - Перебил ее Козловский. - Это карается по закону? Давайте закончим эту бодягу. Капитан пишет мне благодарственную бумагу, я возвращаю ему его чокнутую дочь и мы мирно расстаемся, я хочу домой. Ведь вы не хотите, чтобы Карен умерла от голода в холодном подвале?
- Возможно, капитан напишет заявление. - Сказала Анка. - Но вы забыли про пана Самоходика.
Козловский негромко рассмеялся:
- Давайте не будем беспокоиться о пане Самоходике. Сейчас он улаживает свои дела с чертями в аду.
- О, Боже! - Вскочила Анка. - Это опять ваши мерзкие шутки?
Козловский пожал плечами:
- Он свалился в колодец и свернул там себе шею. Валяется где-то недалеко от Карен.
Я решил выйти из кустов:
- Ошибаетесь, пан Малиновский.
Он вскочил и хотел бежать, но капитан схватил его за шиворот и посадил обратно на стул.
- Как? Откуда вы взялись? Это на самом деле вы? - Испуганно бормотал Козловский.
- Давай скорее веревку! - Крикнул я Анке. - Надо его связать. Он ведь на самом деле хотел меня убить!
Анка принесла веревку, которой мы не только связали Козловского, но еще и крепко привязали его к стулу.
- Он знает, где моя дочь, - шепнул мне капитан, - но мы должны с ним цацкаться, иначе она умрет от голода в подземелье.
- Я знаю, где ваша дочь, мы сейчас пойдем и освободим ее. - Успокоил я его.
- Ну, тогда после этого мы можем содрать кожу с него, у меня прямо руки чешутся! - Радостно закричал Петерсен.
Извиваясь в веревках, Козловский крикнул:
- Он лжет! Он не знает, где Карен! Только я могу показать тайник ... Он все равно ничего не докажет! Погодите, и на моей улице будет праздник!