Страница 31 из 171
77. ЛОДКА
Кустарник стаял. Поредели сосны, На неожиданном краю земли Лежала лодка в золотых осколках Последнего, разбившегося солнца. Ни голоса, ни следа, ни тропы — Кривая лодка и блестевший лед. Как будто небо под ноги легло. Лед звал вперед, сиял и улыбался Большими белыми глазами — лед! Он легким был, он крепким был, как мы, И мы пошли, и мы ушли б, но лодка — Она лежала строго на боку, Вечерние, погнувшиеся доски Нам говорили: «Здесь конец земли». За черным мысом вспыхнуло сиянье, И золото в свинец перелилось. Ты написала на холодной льдине — Не помню я, и лед и небеса Не помнят тоже, что ты написала, — Теперь та льдина в море, далеко Плывет и дышит глубоко и тихо, Как этот вечер в золотых осколках Плывет в груди… 192278. ИСЛАМ
Илль Алла. Уста мои — правда и суд! Вам — люди, вам — облака, вам — звери пустыни, Отец его — дымчатогорбый верблюд, Зеленокудрая мать его — пальма в Медине. Я шел по следу его ноги, Но уголь — сердце его, душа — блудница, Он неверным служил, он чистил им сапоги, Он сражался за них и от битвы не смел отклониться. И я отошел, отошел я в ветер и путь — Ему ли, Алла, ему ль опрокидывать тьму? И верблюд изумрудный рассек мне копытами грудь, И собака святая пролаяла: да, ему. Элиф, лам, мим! Слушай: Зеленее леса ночь Аль-Кадра, Кто в двери и в сердце мое постучал? И встал я как муж, и как воин я встал, и как брат, Губами на губы и сталью на сталь отвечал… Близок срок… Пальмы устали качать головой на восток, Молятся травы, и львы не приходят к воде — Не сто поцелуев, но истинно трижды сто Я возьму у тебя при первой ночной звезде, Чтобы в эту ночь Аль-Кадра Моя жизнь вернулась ко мне. И тому человеку сказал я: «Пора», Которого нет сильней… Уста мои — правда, и уста мои — суд! Завтра в путь отправляться мне, Потому что погонщик я, и верблюд, И земля, и небо над ней… И завтра — меч. Спи, мой цветок, Сегодня мир — на земле и на воде. Сегодня в ночь Аль-Кадра Даже самый отверженный из людей С пророками входит в рай… 192279. АФГАНСКАЯ БАЛЛАДА
Леса кораблей, контор редуты, Машин и монет блистанье, А вся эта мельница на ходу Зовется Великобритания. Синебородые, глина предместий, Вершин ледяной кочан, Чалма и песок, а всё это вместе Зовется Афганистан. Но синебородых людей не слабее Люди из Лондона и Бомбея. Им спать не дает сознанье, что вот — Рядом пасется вольный народ. Им, толстым, тесно и душно, Их гордость приказ отдает, И сто бомбовозов воздушных Тотчас же выходят в поход. Сто ястребов вышли недаром Из школы захватчиков старых — Китченера и Родса — Попробуй с ними бороться. Задела колодец налетчиков бомба — Сразу старик завертелся и обмер. Зарылася в пашню — пашня дыбом, Скалы заплавали, точно рыбы. Британского летчика когти остры: Жилищ обреченных полосы В костры побросал он, заставив костры Вопить человечьим голосом. Горы Пагмана и воды Кабула Зарылись в дыму, опьянели от гула. Тогда бомбовозы стали свистать Победу, кичася властью, И не было рук достать их, И не было слов проклясть их. Земля чернела, точно пах Убитых лошаков, Но каждый ярд ее пропах Угрозой глубоко. Афганец, тяжкодум густой, Не хочет покориться: «Пусть в небе ястреб не простой, Но ястреб всё же птица. А если птица сеет гром — Мы эту птицу подобьем». Он глазом каменным следит Кривых эскадр полет, Качнулся, меткой пулей сбит, Разбойничий пилот. За ним другой, еще за тем Перевернулись в высоте… Очистив к ночи небосклон, Угрюмый горец встретил сон: Он доказал, что не слабее Людей блестящего Бомбея. А утром в небе выжег хвост, Свистя, сто первый бомбовоз. И горец, по ущелью мчась, Сто первой пулей увлечен, Винтовку вскинул на плечо… Так эта битва началась. 1922–192380. АРМЕНИЯ
В ладонях гор, расколотых Стозвучным звоном времени, Как яблоко из золота, Красуется Армения. Клыки войны и пламени Подрублены вокруг, Под свежим мирным знаменем Проходит полем плуг. Кляняся Араратом И Аракацем тучным, Она признала братом Работы день насущный. И Дилижанским лесом, И медью Зангезура, И валом Дзорагэса Владеет день лазурный. Перед азийской глубью Племен, объятых ленью, Форпостом трудолюбья Красуется Армения. 1924