Страница 7 из 21
За поселком Лесным Денисов попросил остановиться и вышел на шоссе. Туман, ослабев, полностью не рассеялся, но было отлично видно — до чего же узка здесь коса. Слева раскрывалось темное море, а справа зеркально поблескивал ясный залив.
Денисов глубоко вдохнул свежий воздух, снял фуражку. Ветра не было, но волосы охватила влажная сырость…
Вернувшись в машину, Денисов приказал ехать на турбазу.
«Мой принцип не нов: ищите женщину!»
Настроение у Слесаренко было скверное. На рассвете приехали люди, осторожно собрали со стола остатки ночного пиршества и нарисовали план — кто где сидел. Затем подробно допросили Слесаренко и заставили расписаться на каждой странице протокола.
Заведующий турбазой пал духом, обилие подписей доконало его: каждая казалась петлей, добровольно набрасываемой себе на шею.
Опасаясь теперь, что подполковник Денисов приехал не к нему, а за ним, Слесаренко отвечал на все вопросы с великой готовностью. Но ничего нового добавить не мог. Чем дальше, тем больше ночное происшествие стиралось в похмельной памяти Сидоренко.
— Пойдемте-ка лучше к Тигунову и владельцу украденной «Победы», — предложил Денисов.
Сварщик Тигунов поднялся навстречу гостям с таким видом, словно давно поджидал их и удивлялся, почему они запаздывают. Он явно гордился, что попал в очевидцы. С подробностями, с той же неторопливостью — сейчас она уже не раздражала лейтенанта Петрова — он описал, кого встретил, о чем говорил с незнакомцами и как они выглядели.
— У вас расхождения со Слесаренко, — заметил Денисов. — По его показаниям, высокий был молчалив, а низенький говорлив, у вас — наоборот. Неточно и насчет литовского акцента, и насчет родинки.
— Это у Слесаренко расхождения, а не у меня, — уверенно возразил Тигунов. — Я варю точный шов, а не леплю от фонаря… Вот здесь была родинка, — он показал на угол рта, — а если высокий не литовец, так вообще нет на земле такого народа, литовцев.
Денисов обернулся к Слесаренко. Тот заколебался.
— Может, высокий чего и сказал, только не запомнилось… И насчет акцента — тоже не уловил…
— Нет, ты о лице скажи! — настаивал Тигунов. — Тот дылда, востроносый, губы тонкие, с усмешечкой, не так разве? А низенький — метровые плечи, нос такой… В общем, нос! Не так?
— Сколько лет им, по-вашему?
— Парни! — заявил Тигунов. — Ну, может, низенький постарше… Во всяком случае, не пенсионеры!
Слесаренко согласился, что ночных гостей пожилыми не назовешь. Денисов спросил сварщика: не мог бы тот помочь в розыске нарушителей? Тигунов согласился с охотой.
Денисов с лейтенантом направились к писателю.
Писатель Толбузин, владелец «Победы», невысокий, насмешливый человек, всем своим поведением словно бы говорил: «Отстаньте, чего привязались, я же к этому ночному происшествию никакого отношения не имею…» Жена его, полная дама, на полголовы выше мужа, старалась своей любезностью смягчить невежливость Толбузина.
— Вас, надеюсь, не сердят мои вопросы? — Денисова стала раздражать ершистость собеседника. — Простите, не знаю имени-отчества?
— Алексей Александрович. Не сердят, а смешат. Вы отлично понимаете, что происшествие — самое заурядное, а вы придаете ему такое значение! Должен сказать, что я не поклонник шпионской литературы.
— По-твоему, Алеша, и шпионов на свете нет? — примирительно сказала жена.
— Почему нет? Есть, конечно. Раз один кто-то заводит секреты, необходимо появляется кто-то другой, кому до смерти надо те секреты разгадать. Это логика. А что шпионы лезут из воды с аквалангами, ластами, на суше — нож в зубах, в руке пистолет, — это, извините, макулатура.
— Но вашу машину сегодня ночью украли, — сдержанно заметил Денисов. — Кто и почему?
— Проще пареной репы, — немедленно отозвался писатель. — Я исповедую эмпирический реализм: если есть два объяснения — одно заурядное, другое необыкновенное, — выбирай заурядное, оно вернее, ибо массовиднее. Итак — кто? Самое массовидное, самое заурядное и потому самое вероятное — солдаты, опаздывающие в казарму. Парней отпустили на несколько часов, они помчались к знакомым девушкам, уходить не хочется, а когда ушли, увидели — опоздания уже не избежать. А тут — машина. Соблазн непреодолим. Знаменитый криминалист Габриэль де Сартин первой версией для любого дела предлагал: ищите женщину…
— Алеша! — с упреком сказала жена писателя.
— …Ибо любовь к женщине есть самое массовидное, самое высокое чувство мужчины! — закончил Толбузин торжественно.
Денисов не мог не признать, что резон в рассуждениях Толбузина имеется. Случаи были, когда солдаты, опаздывающие в часть, угоняли автомашины. Потом эти машины находили в укромных местечках или прямо на дорогах, неподалеку от казарм.
— Теперь вторая часть вопроса — почему? На это ответить еще проще: потому, что я этого горячо хотел.
— Вы хотели, чтоб угнали вашу автомашину? — удивился Денисов.
— Именно, — хладнокровно подтвердил писатель. — Сокровеннейшая мечта моя, что когда-нибудь опрометчивый вор избавит меня от этого грохочущего и постоянно неисправного авторыдвана. Не я езжу на моей машине, а она ездит на мне!
— Почему же не продадите?
— Не могу! Единственное, что не могу, это продать ее! — воскликнул писатель. — Могу на ней расшибаться, буксовать, опрокидываться, останавливаться, терять права, терять голову, но только не продавать. Ибо ее любит моя отчаянная супруга! Честное слово! В мире еще не существовало столь неграмотного и столь лихого водителя, как моя жена. И когда она уносится на этом драндулете, я буквально не нахожу себе места — вдруг авария, вдруг несчастье! Теперь вы понимаете меня?
Денисов покачал головой.
— Объяснение, выражаясь вашими словами, отнюдь не заурядное и не массовидное… Проводите меня, пожалуйста, Алексей Александрович.
За порогом домика Денисов спросил:
— Какие сигареты курит ваша супруга?
— Никаких, — ответил Толбузин. — А почему вы об этом спрашиваете?
— В вашей машине нашли окурок со свежими следами помады.
— Ага! Значит, женщина все-таки была! Значит, я прав?
— Возможно… Кстати, не хотите ли проехать с нами к вашей «Победе»?
— Пожалуй, съезжу, — проговорил писатель. — Все-таки интересно… Позвольте, я предупрежу жену…
Уже в машине писатель сказал Денисову, что у него мелькнула мысль — похитителей «Победы» было четверо. Почему? Ну, это вполне естественно — двое парней, две девушки.
Денисов рассмеялся.
Недалеко от Ниды машина свернула в лесную просеку. У «Победы», все так же стоявшей передними колесами в воде, прохаживался пограничник. Здесь все уже было сфотографировано и тщательно исследовано, но Денисов предупредил еще в погранотряде, чтоб автомашину не убирали, пока он не приедет.
— Жива старуха, — произнес Толбузин. — И украсть-то себя по-хорошему не дает.
Денисов раскрыл дверцы «Победы». Машина была старенькая, с поврежденной обивкой, со стертыми резиновыми ковриками, небрежно помытыми стеклами.
— Вот вы смеялись, подполковник, а напрасно, — сказал Толбузин. — Смотрите — песок в передней и в задней кабинах. На коврики смотрите! Спереди и сзади сидели пассажиры — двое мужчин, две женщины.
— А чем вы докажете, что эту грязь оставили не вы? — Денисов серьезно посмотрел на Толбузина. — У вас в семье тоже четверо: вы с женой и дети.
— Исключено! — возразил писатель. — Моя жена и мои дети?! Да после того, как они на минуту влезают в машину, песок надо вычерпывать лопатой! И между прочим, вчера вечером я как раз это и проделал — вычистил обе кабинки.
— Вот как? Это важно, — сказал Денисов. — Тогда извините меня… Действительно возможно, что пассажиров было четверо… Что ж, спасибо, Алексей Александрович! Можете забирать свою «старуху»…
Ложный след?
Денисов помнил Ниду очаровательным курортным городком — двухэтажные дома с садами, замысловатой архитектуры коттеджики, всего одна большая улица, повторяющая извивы берега. На холме, нависающем над заливом, главная достопримечательность городка — деревянный домик Томаса Манна. Писатель жил тут давно, еще в двадцатые годы. Затем в домике помещалась гостиница. Но жители Ниды иначе его и не называли: «Дом нашего Томаса Манна».