Страница 14 из 16
— Он здесь, — томно сказал Збарский и нажал на дверь. Она не поддалась. Д-р Лунц вынул отмычки и моментально открыл замок.
В комнате храпели. С неприятным чувством врачи включили свет в прихожей. На диване, разметавшись, спала уборщица этажа Капа.
— Что за черт! — шепотом сказал Сухин.
— Тихо! — сжал ему руку Лунц.
Рядом с Капой под одеялом виднелись очертания еще одного человека.
— Бедный. Он словно чувствовал и торопился вкусить последние радости, — прошептал с умилением Збарский.
— А каково ей, этой женщине. Вдруг проснуться рядом с трупом, — сказал Сухин.
— Смерть в твоей постели, это ужасно, — подтвердил д-р Лунц.
Врачи приблизились и осторожно приподняли одеяло. Лицом в подушку, нелепо расставив ноги, лежал Токтоболот Абдомомунов, № 317.
— Взяли! — скомандовал Збарский.
Жаркими руками взялись эксперты за труп и понесли. В полутьме неловко ткнули его головой в шкаф.
В тот же миг труп ожил в их руках и вырвался. Благим матом заорали врачи в белых халатах, никогда прежде не терявшие присутствия духа. Эксперты, споткнувшись, попадали сверху на Токтоболота и образовали бушующую кучу мала.
— Это провокация! — слышались задушенные голоса.
Первым вылез совершенно голый Абдомомунов. В ужасе таращил он глаза на беспорядочную свалку. Охая, хватаясь за бока, от месива светил отделился акад. Збарский. Голая Капа, уборщица, в панике нырнула под кровать. Там же укрылся, хватаясь за сердце, № 317.
— Это что же, уважаемый коллега Лунц, вы ему aspirini всыпали? — ехидно спросил Сухин у Лунца, когда, оправившись, доктора стояли на ногах.
Лунц обескураженно молчал.
— Отвечайте, Лунц! — со злобой сказал Збарский. — Диверсия, значит? Под суд захотели? Мы вас в ваш институтик и запрем![52]
— Что вы… ради Бога! — Лицо Лунца позеленело. — Я прописал настоящий sublimate… обязуюсь… выполнить и перевыполнить…
Лунц в белом халате упал на колени и умоляюще протягивал руки к коллегам. Но что могло спасти Лунца?
О, улыбка судьбы! Как часто, отняв у человека последнюю надежду, ты даруешь ему спасение!
Страшный глухой крик донесся из-за стены. Медленный, но сильный яд одолел, наконец, железный организм Вани Чмотанова.
Лунц был спасен.
22 апреля ровно в 11 утра открылся для доступа мавзолей. Тысячные толпы непосвященных и тех, до кого дошел невероятный слух, в сапогах, ботинках, калошах и без калош, повалили на Красную площадь.
На подушках лежал Он. Наличествовали все части тела.
Люди, подгоняемые повеселевшей охраной, шли и старались задержаться на секунду дольше, чтобы навсегда сохранить в памяти дорогие черты самого человечного, самого простого и гениального человека — Ивана Гавриловича Чмотанова.
Вечером того же дня грянул салют. Заплясала Москва. Запели и заплясали все города мира. Ликовал весь земной шар.
Мало того. По б. Тверской катили бочки с бесплатным пивом. На площадях громоздились лотки с бесплатными бутер-бродами.
Стоп. Здесь начинаются недопустимые для исторического свидетельства домыслы, а ведь честное, незапятнанное имя для меня дороже всего.
Москва
Апрель 1970
Постскриптум
Наверное, поклонникам моего творчества, знающим, что я давно уже приравнял перо к винтовке, это произведение показалось необычным и из ряда вон выходящим. Что за фантазия? — спросит читатель. — Вместо прежней ясности всех установок — полная запутанность и даже непонятные намерения.
А случилось со мной вот что.
В ночь на 1 февраля этого года я проснулся и не мог долго заснуть. Болело сердце. И раньше непонятное чувство мешало мне писать. Теперь оно мешало даже спать. Я зажег лампу и принял сердечные капли.
Утром проснулся, позвонил в редакцию, в издательства и сел работать. Только я приступил к писанию очередного романа, как страшно заболело сердце и случился инфаркт.
После больницы я пишу по-другому.
Сплю хорошо, сердце не болит, настроение прекрасное. Такова врачующая сила литературы.
Прошу считать меня автором только этой вещи, пока единственной. Прошу забыть, что ранее мною написаны многочисленные и даже популярные романы.
Такова моя авторская воля.
Всеволод Кочетов[53]
Приложение
Издания «Смуты Новейшего Времени»
• [Боков Николай, Петров Борис.] Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова. М.: Самиздат, 1970.
• Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова // Русская мысль (Париж). 1970. 26 ноября.
• Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова. Paris: La Presse Libre, 1970.
• Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова. London: Flegon Press, 1970.
• Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова. Frankfurt am Main: Possev- Verlag, 1970[54]
• Смута Новейшего времени, или Похождения Вани Чмотанова // Конец века (Москва). № 1. 1991, февраль. С. 156—203.
• Николай Боков, Борис Петров. Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова // Литературный европеец (Франкфурт-на-Майне). №№ 117 и 118. 2007, ноябрь-декабрь; № 119. 2008, январь.
• Les Troubles des Temps actuels, ou Les êto
• (anonym) Smuta najnowszych czasów czyli Zadziwiające przypadki Wani Czmotanowa. ANTY/K/. Lublin — Śląsk — Warszawa (без даты).
• Samizdat: Troubles of Recent Times or The Amazing Adventures of Vanya Chmotanov. In: Survey. A journal of East&West studies. Spring 1971, Vol. 17 N°2. London, Oxford University Press.
• Nicolas Bokov. La Tête de Lénine. Robert Laffont, Paris, 1982.
• Nikolaj Bokov. I nuovi torbidi ovverossia le mirobolanti avventure di Vanja Čmotanov. Jaca Book, Milano, 1983.
• (anonym) Wirren aus neuester Zeit oder Die erstaunlichen Abenteuer des Wanja Tschmotanow. Diogenes Verlag, Zürich, 1972. — 1983: eine neue Ausgabe mit dem Namen des Nikolaj Bokows.
Бестселлер самиздата № 2, или самая долгоиграющая литературная мистификация XX века
Великая проза будущего фантастична по содержанию и виртуозна по исполнению.
1970 год, в СССР «юбилейный» (100-летие Ленина), стал поистине эпохальным для русской литературы. Осенью в её истории возник четвёртый по счёту лауреат Нобелевской премии, тогда как весной один за другим произошли собственно творческие акты. 6 марта в Подмосковье поставил заключительную точку в своём сочинении «По маршруту электрички Москва — Петушки» бездомный и беспаспортный алкоголик Веничка Ерофеев. Прошло полтора месяца, и в апреле тот же акт завершения осуществили в Москве двое с виду вполне благополучных молодых людей — аспирант философии Николай Боков и журналист Борис Петров. Созданная ими рукопись тоже называлась затейливо — «Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова».
52
Издевательский намёк на место службы Даниила Лунца — психиатрический Институт имени Сербского. Смысл намёка состоит в том, что и сам «признанный специалист» по душевному здоровью, с лёгкостью научившийся превращать заведомо психически здоровых людей в «вялотекущих шизофреников», не должен обольщаться относительно собственного здравомыслия, поскольку в Советском Союзе только только высшие коммунистические правители имеют право решать, кто из их подданных, и в какой степени, нормален, а кто — нет.
Это вздорное заблуждение, как считают многие из современных непредвзятых историков, сыграло одну и з важнейших, а быть может, и роковую роль в судьбе мирового коммунистического лагеря, отдельными «бараками» которого на протяжении второй половины ХХ века управляли более чем странные персонажи. Ибо правитель, априори присваивающий себе подобные полномочия, становится обречён на то, что рано или поздно те, кого в психическом нездоровье подозревает он, предъявят подобное обвинение ему самому. Что и произошло, например, в 1989 году в Румынии и — вполне возможно — произойдёт в самом недалёком будущем где-нибудь ещё.
53
Ныне его имя забыто, а в 70-е годы борзописец момента, партийный романист Кочетов был у москвичей на устах. Нам показалось смешным зацепить и его, приписав ему «Смуту». — Н.Б.
54
Издание не было включено в официальные каталоги НТСовского издательства «Possev-Verlag».