Страница 12 из 23
Словно раздумывая, как поступить, храмовый наездник сделал еще один круг и, когда ничего больше не оставалось, покинул проекцию острова. Улетел на закат – туда, откуда и появился.
– Имя мое – Бхад-ра, – говорит наездник.
Он – совсем молодой, стройный, прямой, как каменный столб на Площади. Лицо чистое, умное. Портит его, пожалуй, только жиденькая русая борода, завязанная на уровне шеи в забавный узел. Забавный именно от количества волос, связанных вместе. Кажется, я мог бы сосчитать их за минуту.
– Понятно, – отвечаю, забыв представиться в ответ.
Все мое внимание поглощено стрелой, застрявшей в теле механической птицы чуть позади второго седла. Зазубренное острие ушло глубоко в корпус машины, оставив торчащим снаружи только древко – массивный металлический прут с квадратным сечением. Общая длина такой стрелы – не меньше двух шагов. Настоящая удача, что она не попала в наездника и не повредила важные механизмы внутри птицы.
– Он? – спросил я, неопределенно махнув головой в сторону заката.
– Он, – кивает Бхад-ра.
– Ясно, – зачем-то говорю. – Ясно.
Хотя совсем ничего не ясно.
– Меня зовут Тиа-ра, – наконец-то представляюсь. – Тоже наездник.
– Знаю о тебе, – отвечает Бхад-ра. – Имя твое летит впереди птицы твоей.
Я, кажется, даже покраснел. То ли от внезапного смущения, то ли от удовольствия.
– Откуда ты? – спрашиваю вместо благодарности.
– С Зеленого острова.
– Хм, ясно, – рассеянно отвечаю. – Как там сейчас?
– Не описать в двух словах, пожалуй. Видишь сам…
– Да, и то верно.
Я вдруг понимаю, что он, Бхад-ра, еще несколько минут назад был в шаге, в половине шага от того, чтобы вернуться к Началу. Жестоко, мучительно. А мы разговариваем с ним, как два случайных попутчика, которые коротают время за непринужденной беседой.
– Тебе очень повезло.
– Да, это так, – спокойно отвечает Бхад-ра.
– Почему они хотели сделать это с тобой? – спрашиваю, махнув рукой то ли в сторону стрелы, то ли в направлении заката.
– Я хотел присоединиться к вам. А эти… Откуда-то узнали об этом. Наверное, болтал много. Узнали и очень не хотели, чтобы так было.
– К НАМ? – с нажимом переспрашиваю. – К нам – это к кому?
– Как же… К народу Огненного острова.
– Ты же знаешь, ни к какому народу ты не можешь присоединиться по определению. Мы – наездники. Неважно, где ты пустил корни. В конце концов, ты принадлежишь только себе.
Металл стрелы темный, не слишком чистый. Но грани – точные, ровные, со следами хорошей машинной обработки. Говорю с Бхад-ра и продолжаю рассматривать ЭТО. Странное, чужеродное.
– Наездники уже не могут оставаться в стороне, – прозвучало почти над самым ухом.
От слов Бхад-ра повеяло холодом.
– В стороне от чего? – осторожно переспросил я.
– Как это чего? От… Всего. От всего этого. Того, что происходит.
– Я не совсем понимаю, о чем ты, – сказал я. – Но, так или иначе… Почему к «нам»? Почему ты прилетел сюда?
– Куда же еще? – пожал плечами Бхад-ра. – Единственное место, где можно укрыться от Храма. Пока что.
– Я думал, таких мест много…
– Таких мест скоро не будет, – веско произнес Бхад-ра. – И не уверен, что оно будет тут. Но пока что… Здесь безопаснее.
Мы не успели договорить. Запыхавшись от быстрой ходьбы, но пытаясь сохранить суровый вид, на площадке появились два немолодых законника. Кажется, Бхад-ра предстоит им многое объяснить. Например, почему он не отреагировал на сигнал с башни.
Стрела в спину – не повод нарушать Закон. Уверен, законники думали именно так.
А что думал я? И думал ли вообще? Мог ли предположить то, что случится потом?
Вряд ли. Но чувствовал надвигающиеся неприятности нутром – это уж точно.
– Ну что, Летун? – проскрипело из вечернего полумрака совсем рядом с моей уммой.
От неожиданности я даже вздрогнул. Слишком углубился в свои мысли и не сразу понял, кто говорит и откуда.
– Помню, одна молодая мать вот также трепетала каждый раз, когда я пересекался с ней в умм-кане, – нараспев проговорил Старик, восседая на привычной нашей скамье.
– Я не «трепетал», – говорю. – Просто ты напугал меня.
– …А пересекался я с ней часто. Раз семь за день. Ну, ладно, бывало и десять, – продолжил он, не замечая моих слов. – И каждый раз трепетала. Вздрагивала, как хартунг на ветру. Знаешь, когда сохнет в проходе, с него вода капает и…
– Понял, понял, – усмехнулся я. – Живописные сравнения – не твое достоинство.
– Тянуло ее ко мне. Трепетала при каждой встрече. Вот как ты сейчас.
– Я не трепетал! Ладно. Неважно, – махнул я рукой. – Как же ты мог пересекаться с ней десять раз в день? Делал какую-то работу в умм-кане ее женского рода?
– Работу? А, нет. Зачем же? Просто ходил туда-сюда.
– То есть ты ее караулил?
– Знаешь, красивый этот умм-кан, почему бы и не погулять. Лоза на стенах, цветы, скамьи в укромных местах. Красота!
Старик мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям. В такие моменты глубокие тени морщин на его лице почти что разглаживались, и он выглядел моложе.
– Как тебя не выгнали старшие матери? – снова усмехнулся я.
– Может, они надеялись, что я караулю именно их? – то ли спросил, то ли ответил он.
– Ага, так ты все-таки следил за ней!
– Ни в коем случае, – почти обиделся Старик. Если представить, что он умеет обижаться.
– Ну, ладно, ты просто гулял и десять раз в день случайно пересекался с этой женщиной. И что было потом?
– Инициация, что ж еще, – хитро улыбнулся Старик. – О чем ты говоришь, она хотела этого сразу! Трепетала так, как вот ты сейчас!
– Я не… А, ладно. Послушай, я расскажу тебе секрет.
– Секрет? – доверчиво подался вперед Старик. К секретам он питал особую слабость.
– Да, именно. Так вот: она, эта женщина, не то, чтобы сильно хотела этого… Просто поняла, что другого способа от тебя отвязаться не существует, – рассмеялся я.
– Э, что ты знаешь о женщинах! – проскрежетал Старик. Потом с наигранным усилием поднялся, чтобы отправиться наконец в свою умму.
– Послушай, – в моем сознании вдруг возник вопрос.
Я попытался от него отмахнуться, но безуспешно. Как муха, которая вдруг обнаружила что-то сладкое и опасное одновременно, этот вопрос кружил в моей голове, пока не сорвался с языка:
– У тебя были новые жизни?
Я боялся, что Старика оскорбит такой вопрос – совершенно бестактный для любого жителя Архипелага. Особенно с учетом того, что на его предплечье не было ни одной красной ленты. Но Старик не обиделся, просто обернулся и ответил, как ни в чем не бывало:
– Была, как же.
– Одна?
– Одна, зачем мне больше? – говорит так, словно речь идет о какой-то вещи.
– Ты ее знаешь? – не унимаюсь.
– Женщину? Конечно, говорю же, виделись мы часто…
– При чем тут женщина? Твоя новая жизнь. Знаешь ее?
– А, ну да, знаю, как же.
– И кто она?
– Я сам.
– Ты и есть твоя новая жизнь?
– Ну да, очень удобно, не находишь? – нараспев ответил он вопросом на вопрос и пошагал дальше, скрывшись в арке собственной уммы.
«Совсем выжил из ума», – подумал я и покачал головой. Почему-то представил Старика, который держит на руках другого старика, только совсем маленького – уменьшенную в несколько раз свою копию.
– Совсем выжил из ума, – сказал я уже вслух.
8. Моя новая жизнь
Утром у ближайшего к моей умме конденсатора людно. Пряча жажду под маской неспешности, женщины и мужчины подходили к стоку с чистой водой. Случайные блики от металлических сосудов в их руках слепят и заставляют жмуриться. Моя очередь почти подошла, но от этого пить хотелось еще сильнее. Пить хотелось невыносимо.
Моя старшая мать когда-то сказала в напутствие: «Тиа-ра, ты можешь удивить нас когда-нибудь, но прошу тебя, не забывай кушать». Кушать я все-таки не забывал, но в главном она была права: достигнув зрелости и покинув женский род, я оказался совершенно неприспособленным к быту. И, по большому счету, не смог приспособиться до сих пор. Заранее запастись водой на утро – выше моих возможностей. Прийти к конденсатору пораньше, чтобы не стоять в очереди и не сливать остатки воды по капле – без шансов.