Рильме гфурку

— Неужели элианты так не любят свободу выбора?

— Видите ли, Хэндерган… У меня есть стойкое подозрение, что истинная причина существования грумдруков — вовсе не разглагольствования о не изящности смерти. Причина в том, что, несмотря на ненависть и отвращение — вполне искренние, замечу, ненависть и отвращение — жизнь грумдруков втайне кажется многим по-особому притягательной. У тех, кто всю жизнь соизмеряет свои поступки с критериями изящности, вполне может развиться желание совершить нечто омерзительное. Грумдрукизация дает элианту то, что он никогда не испытал бы в нормальной жизни. Свобода от интеллектуальных усилий, грубые нравы, бурные страсти, агрессия и насилие…

— Секс, — предположил Фрэнк.

— Нет. При грумдрукизации половые органы атрофируются. Но все остальные атрибуты варварства — да, безусловно. И хотя в биологическом и хронологическом смысле грумдрукизация — это старость, в каком-то плане это еще и молодость… молодость, неведомая нам, цивилизованным элиантам, ибо она относится не к отдельной личности, а к расе в целом.

— Неужели дикость и варварство всегда остаются привлекательными? Даже для такой древней цивилизации, как ваша?

— Не знаю, Хэндерган. Полагаю, наша ошибка в том, что мы остались людьми. Мы значительно улучшили свое тело по сравнению с тем, что было от природы, но это все же человеческое тело с человеческими мозгами и генетической памятью о своем животном происхождении. Моррисон рассказывал мне о найденных вами следах древнейших высокоразвитых цивилизаций, исчезнувших неведомо куда. Полагаю, они сделали этот шаг, полностью избавившись от животного наследия, утратив всякую связь со своими дикими предками… может быть, даже и с миром, некогда породившим их. Возможно, это единственный путь к бессмертию. Не знаю. Так или иначе, нам что-либо предпринимать уже поздно, а вам — еще рано.

— Кстати, о предпринимаемых мерах. Вам известно, что весь этот район попадет под удар этих ваших климатических установок?

— Разумеется. Основной удар придется на побережье и Остров, там вообще, возможно, все погрузится в пучину. Но и здесь будут большие разрушения.

— Мы не успеем эвакуировать Миссию.

— На вашем месте на других планетах я бы всегда держал под рукой космический корабль.

— Это слишком дорогое удовольствие для безопасной планеты… ведь ваша планета считалась безопасной.

— Типичная земная самоуверенность.

— Но ведь и элианты не ожидали вторжения грумдруков!

— Хэндерган, вы хотите препираться со мной или вы хотите получить совет?

— О, разумеется, я вас внимательно слушаю.

— Ну, в общем-то, я не могу предложить вам рецепт спасения… скорее некий мизерный шанс. В моем доме ведь тоже осталась климатическая установка. В одиночку она, конечно, не может противостоять удару всех остальных… но некоторое время она способна ослаблять их воздействие в районе дома. Несколько часов, не больше. Если за это время атака закончится, вы имеете шанс уцелеть. Но атака почти наверняка будет длиться не менее суток, а то и больше. Элианты слишком напуганы угрозой Хранилищам, они хотят получить уверенность, что ни один вандал-грумдрук не уцелел.

— Вы направлялись в Миссию, чтобы сообщить это?

— Нет. Чтобы отвезти вам останки Моррисона. Его машина вернулась на автопилоте, оставив мне эту проблему. Я знаю, что вы, земляне, придаете большое значение вашим мертвецам. Глупейший и омерзительнейший обычай. Если бы я все еще был элиантом, я бы близко не подошел к трупу, не говоря уже о том, чтобы везти его на своем леари.

— А элиа… — начал было Фрэнк и осекся.

— Вот именно. Элианты, как вам теперь известно, не умирают. Они уходят. На Остров. То, что вы считали эвфемизмом, на самом деле точный термин. В данный момент я тоже ухожу.

— Подождите, вы разве не собираетесь вернуться в дом и переждать атаку?

— Нет. Не волнуйтесь, климатическая установка уже настроена на стабилизацию, так что с этим у вас проблем не будет.

— А как же вы?

— А я отправляюсь дальше и присоединюсь… к своему народу.

— Но это же верная смерть!

— Разумеется. А какой смысл оставаться в живых, если на Эксанвилле больше не будет грумдруков? Даже если предположить, что мне дадут остаться в живых.

— Мы могли бы взять вас с собой. На любую из планет освоенного космоса.

— Я очень тронут, — издевательски произнес бывший элиант. — Сначала вам следует, как это у вас говорится, спасти собственные ягодицы. («Естественно, в элиантском языке нет слова „задница“», — подумал Фрэнк.) Видите ли, Хэндерган, я не проявлял интереса к компьютерному проекту вовсе не потому, что я против самоубийства. Просто мне не нужны никакие древние аргументы, чтобы принять решение самостоятельно. И я его давно принял. Я за самоубийство. Не смотрите на меня с таким удивлением. Я убежден, что жизнь в образе грумдрука отвратительна и недостойна элианта. Но я так же считаю, что глупо исчезать, не взглянув на нее изнутри. Радикальные психические изменения происходят позже физических, у меня была бы еще пара недель, чтобы все изучить и покончить с собой — именно с собой, а не с грумдруком, возникшим вместо меня. Но теперь все произойдет гораздо скорее. Я умру, став свидетелем великой катастрофы… достойной древних трагедий. Меня это устраивает.

Хаулион некоторое время помолчал, потом поднялся.

— А сейчас избавьте моего леари от трупа. Мало бедному животному, что оно вынуждено нести на себе грумдрука…

Фрэнк не без внутреннего содрогания перетащил завернутое в ткань тело в глайдер. Хаулион вскарабкался в кабину своего скакуна.

— Прощайте, Хэндерган! Очень хорошо, что мы встретились: это избавило меня от необходимости общаться с другими землянами. Особенно с вашей охраной. Ведь вы уже наверняка выставили охрану на подступах к Миссии?

— Точно.

— Очевидно, для того, чтобы спрашивать пропуска у ураганов и землетрясений. Типичная земная логика. Да, кстати об охране. Айри в моем доме больше не опасны для вас. С тех пор, как я ушел, у них больше нет хозяина, и им некого охранять. Они признают хозяином первого элианта, который войдет в дом. Насчет землянина не уверен… но в самом худшем случае они просто будут вас игнорировать.

Хаулион взялся на «штурвал» — некое подобие рогов, растущих на спине у леари специально для управления этим животным.

— Подождите, гирт!

— Что еще?

— Я хотел попросить вас… что-нибудь на память.

— Еще один нелепый земной обычай? Ну что ж… только мне нечего вам предложить… ах, да. Возьмите вот это, — он протянул Фрэнку знакомый футляр в виде раковины. Это была айола.

— Для элианта такой подарок был бы оскорблением, — сказал Хаулион. — Ни один из них не согласился бы принять то, что побывало во рту у другого, как бы тщательно не был стерилизован этот предмет. Но у землян иные обычаи. Поверьте, я бы отдал вам что-нибудь получше, но у меня ничего больше нет.

— Нет-нет, не волнуйтесь! Я очень благодарен вам за этот подарок. Возможно, я когда-нибудь выучусь играть на ней.

— Даже и не надейтесь, варвар! — осклабился грумдрук, обнажая редкие кривые зубы. — А теперь — прощайте!

И, прежде чем Фрэнк успел что-нибудь ответить, леари сорвался с места и умчался в степь.

— В Миссию, — приказал инженер компьютеру глайдера.

Уже в воздухе он связался с залом заседаний.

— Я возвращаюсь. У нас есть шанс. Необходимо эвакуировать Миссию в Йоллесиэн, это элиантское поместье неподалеку. Хозяин покинул его, — Фрэнк не стал вдаваться в подробности, пусть думают, что речь идет просто об эвакуации из опасной зоны. — Дом продержится несколько часов. Нет ни малейших гарантий, что этого хватит, но тем не менее. Да, и еще одно. У меня в глайдере тело Моррисона. Его убил айри. Но после ухода хозяина айри не опасны.

Когда глайдер заходил на посадку, внезапно налетевший резкий порыв ветра швырнул его в сторону и слегка ударил об ограждение. «Уже начинается!», — подумал Фрэнк, спрыгивая на бетон. Элианты сумели скоординировать свои действия даже раньше, чем они сами ожидали.