Страница 13 из 16
Бьюти-учёба шла тяжело. За последние шесть лет Наташа напрочь забыла, что такое тональный крем, румяна и уж тем более тени, а зачем нужны для всего этого кисточки, она и вовсе никогда не знала. От стрелок на верхних веках отказались сразу – из-за сложности нанесения. Решили ограничиться зелёными тенями (в цвет глаз Ваучера), а также тонким слоем тональника с эффектом пудры. Долго думали, где делать щёки. И так было плохо, и эдак. Слишком широким было поле для творчества. Да и сами румяна оказались некачественными, ложились какими-то блямбами, Наташу словно свёклой измазали.
– А почему у вас вся косметика отечественная? – недовольно спросила она, рассматривая непритязательные тюбики и баночки с полустёршимися надписями «Наша Маша». – Я думала, у стилистов всё самое лучшее, из Парижа там, или из Америки.
– Боженьки, вы новости совсем, что ли, не смотрите? – осуждающе уставился на неё стилист. – Да у нас в Петербурге год назад иностранную косметику запретили! Еще предыдущий губернатор, Раиса Романова, своим личным указом. Наташа, вы же не в вакууме живёте, должны были об этом слышать!
– А-а, да-да, я что-то подзабыла, – не очень ловко вывернулась из ситуации Наташа.
С третьего раза ей удалось правильно накрасить губы блеском, но вот тени, рассыпающиеся куда угодно, только не на веки, никак не поддавались. Взрывы смеха, доносящиеся из гостиной, делу тоже не помогали.
Спустя час основы макияжа были освоены.
– Что дальше? – поинтересовалась Наташа.
– А теперь будем учиться плести французскую косу, – стилист тяжело вздохнул. – Это единственный вариант. Коту, сидящему у вас на руках, распущенные волосы будут лезть в лицо, к тому же, как я понимаю, у нас есть некоторые проблемы с мытьём головы… – Наташа опять покраснела. – А учительский узел на затылке – слишком строгая причёска для спутника кандидата в депутаты; может напугать избирателей.
На мастер-класс по плетению косы ушло ещё полчаса. Потом примерили несколько принесённых стилистом костюмов. Все до единого были маловаты.
– Похоже, Пётр Аркадьевич чересчур лестного мнения о вас, – выговорил стилист, пытаясь застегнуть боковую молнию на очередном тесном платье. – Ну вот, застряла! Я ведь спрашивал у вашего бывшего мужа: какой у неё размер? Он предположил, что сорок восьмой. Но тут никак не меньше пятьдесят второго!
– Ну вот, опять «бывший»! Да почему все думают, что мы уже развелись? – возмутилась Наташа, от злости так дёргая «язычок», что молния моментально застегнулась, немного прищемив кожу под мышкой. – Может, мы ещё помиримся! – сказала она через несколько мгновений своему отражению, крутясь перед зеркалом в прихожей. Выглядела она объективно хорошо: строгое, болотного цвета платье из плотной ткани (с рукавами три четверти, длина чуть ниже колена, вырез под горло), неброский макияж, пышная тёмная коса. – Сейчас вот муж увидит меня, преображённую, и влюбится заново!
В гостиной, куда радостно впорхнула Наташа, муж влюблёнными глазами смотрел на Каролину. Заместительница креативного директора сидела на Наташином диване и держала на руках Наташиного же вялого кота, наряженного в красную «бабочку». Чёрный пиджачок Каролины покрылся толстым слоем серой шерсти и стал похож на крестьянский зипун, спасающий от самых лютых морозов.
Бородатый лесник-фотограф исполнял некий ритуальный танец с громадным объективом, приближаясь к дивану, затем отдаляясь от него, затем снова приближаясь и регулярно мигая вспышкой. Петя руководил процессом.
– Каролина, представьте на секундочку, что вы – моя жена…
– С удовольствием, Пётр Аркадьевич!
– И вы держите на руках котика, вот так! Лёня, щёлкай!
Фотоаппарат-телескоп пискнул. Кот моргнул.
– Прижимайте его к себе, больше страсти, Каролина! В вас же течёт немецкая кровь! Ого, вот так! Йа-йа! Фантастиш! Лёня, работай!
Писк. Кот моргнул.
– Петя!
– Наташа?
Петя обернулся. Вид у него был смущённый.
– Ты уже готова к фотосессии? – он скользнул взглядом по платью. – Так, забирай Ваучера, мы как раз репетировали ваши совместные с ним кадры, садись на место Каролины. Одиночные снимки кота уже готовы. Лёня, приступай!
Женщины, стараясь не смотреть друг на друга, поменялись местами. Наташа уселась на диван, взяла кота на руки.
– Присаживайтесь, – вежливо указала она Каролине на кресло-мешок.
Каролина посмотрела на бесформенную мягкую кучу, приподняла одну бровь, ровным голосом сказала «нет-нет, благодарю» и картинно прислонилась к стене – подошва белой туфельки упёрлась в полосатые обои, рука с французским маникюром легла на тонкую талию.
Наташа спрятала свои обгрызенные культяпки поглубже в мягкую кошачью шерсть.
– Наталья, держи Ваучера покрепче, – буднично распорядился муж. – Лёня, работаем.
Телескоп пискнул. Наташа с котом моргнули.
Каролина взяла с журнального столика семейную фотографию и стала её внимательно изучать. Снимок был сделан года два назад в Турции, на чудесной экскурсии по Эгейскому морю – супруги тогда впервые вывезли Надю за границу. Купались, смеялись, ныряли, щурились на солнце, заказывали стейки в прибрежных кафешках, катались на водных ватрушках и стреляли друг в друга из водяных пистолетов.
В этот момент до Наташи дошло: таких совместных фоток больше не будет. Будут только никому не нужные профессиональные снимки с котом.
– Наташа, не дергайся! – недовольно воскликнул Петя. – В тебя что, молния попала? Ты не на электрическом стуле. Лёня вон расстроился, ты ему снимок испортила.
Лёня что-то пробурчал себе в бороду. Каролина поставила семейное фото на место и принялась вертеть в руках уральскую малахитовую шкатулку, в которую Петя обычно складывал деньги на хозяйство. Наташа осознала: а ведь волшебная шкатулка тоже вскоре иссякнет.
Фотоаппарат пищал всё чаще, словно кардиомонитор, подключённый к пульсу тяжёлого пациента.
Наташа, не обращая внимания на кружащего вокруг неё Лёню, поднялась с дивана. Измученный Ваучер стянул-таки лапой красную «бабочку» с шеи и поплёлся на кухню.
– Наташа, что происходит? Мы же еще не закончили! Лёня, мы закончили?
Лёня покачал ладонью в горизонтальной плоскости, как бы давая понять, что нет предела совершенству, но в целом сойдёт и так.
– Петь, можно с тобой поговорить? – Наташа ухватила мужа за руку.
Петя высвободил запястье и неохотно согласился:
– Ну ладно, только быстро. Каролина, Лёня, берите Ромарио, встретимся с вами в офисе через час. Каролина, начинайте обдумывать слоганы!
– Конечно, Пётр Аркадьевич! На секундочку только зайду в ванную пиджак почистить.
– А… – только и успела сказать ей вслед Наташа. И уже через несколько секунд Каролина выскочила из ванной с перекошенным лицом.
– Пожалуй, лучше в офисе почищу! – и с убийственной вежливостью: – До свидания, Наталья, приятно было познакомиться. Ромарио, Лёня, за мной!
Каролина бросилась вниз по лестнице с хорошей спринтерской скоростью. Шпильки стучали по бетонным ступенькам, как град по жестяной крыше. Стилист Ромарио, которого при рождении наверняка нарекли простым именем Рома, с любопытством заглянул в приоткрытую дверь ванной.
– Бо-о-о-женьки! – тут нужно было что-то повесомее манерного закатывания глаз. Поэтому он их максимально вытаращил. И, не прощаясь, удалился вслед за невозмутимым, как мамонт, Лёней.
– Да что ж там такое-то? Умер у тебя в ванной кто-то, что ли?
Петя решительно открыл дверь ванной настежь.
Запах там, и правда, был такой, словно кто-то скончался. Причём давно. Рыбий хвост, гордо возлежащий на вершине разнообразного тряпья, перемешанного с откровенным мусором, в тёплом замкнутом помещении раскрыл свой аромат в полную силу.
– Господи, зачем ты всё сюда сложила? У тебя совсем с головой непорядок? – Петино лицо выражало смятение и тревогу. Наташу охватил непомерный стыд. Таких сильных эмоций она давно не испытывала. Стыд разъедал душу, как рыбный запах – глаза.
Наташа вдруг взглянула на себя со стороны и ужаснулась. Этот рыбий хвост на куче всякой дряни стал кульминацией её бездарного образа жизни. Голова закружилась – то ли от тяжёлого смрада, то ли от разочарования в себе.