Страница 41 из 46
– Не так, – невозмутимо ответствовал Бизин. – Задрипанное пальто, которое ты с ночного прохожего снимешь, мне ни к чему. Я, Костя, сегодня ночью, после твоего прихода, и заснуть-то толком не мог, эх-ма!
Бизин даже что-то наподобие слезы с глаза подтер.
– Я, парень, в тебе, молодом, сильном, красивом… сына своего нерожденного… увидал!..
Последнее заявление хитроумного старика вовсе Костю озадачило, даже немного смутило.
А Бизин продолжал:
– Мечтал о таком наследнике, да не вышло в жизни… А на тебя смотрю и представляю, как бы сыну советовал. Вот почему, Костя, немного глаза открыть тебе хочу на существо нашей жизни… Ну-ка, скажи, сколь раз ты шел уже на пули и смерть за свои молодые годы?
– Во! Хватило за одно партизанство! – резанул ребром ладони Ленков по горлу. – Но я…
– Погодь, погодь… Лучше скажи, ради чего, Костя? Или тебе власть высокую должность, богатство и достаток за это дала? Может, ты большим народоармейским командиром стал? Кукиш показали!
– А мне на все это плевать! Мне чо надо, так и сам вырву!
– И что, Костя, так и будешь всю жизнь вырывать себе на пропитание с наганом в руке? А как свинца в лоб залепят?
– Так, ить, – рассмеялся Костя, – теперь один ответ!
– Нет, Константин, есть и тут лазейка!
Бизину увиделось: мелькнула у хорохорящегося Ленкова в глазах заинтересованность, мелькнула! И продолжил с жаром:
– Есть, Костя, лазеечка, есть! Да и чего тебе – всю жизнь, что ли, в налетчиках? А спокойно, в сытости-роскоши пожить, без сопения ищеек милицейских за спиной, не хочется?
Как же, не хочется!
Костя уже не раз признавался себе, что его жизнь имеет непонятный, но довольно существенный изъян: он никак не может взять такую добычу, чтобы больше не лезть на рожон, ибо не надо большого ума, чтобы уразуметь – рано или поздно будет поставлена точка. И совсем не хотелось, чтобы эту точку, окончательную, свинцовую, сыскари на его судьбе поставили. Или «дружок» Кирька Гутарев… Тогда уже ни водка, ни бабы не понадобятся, что совершенно Костю не устраивало. Но что может предложить старикан?
А Бизин придвинулся, по плечу поглаживает.
– Чем больше с тобой беседую, Костя, тем больше вижу в тебе то, что в жизни моей не состоялось…
Алексей Андреевич по плечу поглаживает да в глаза заглядывает. И видит, видит посеянные сомнения. И начинает привирать все увереннее.
– С супруженицей моей, царствие ей небесное, так насчет сынка, Костя, и не сподобились… Не дал Господь… А таким и видел его… Как ты!.. Эх, жизнь непутевая! Как сын, ей-богу, как сын, ты мне, сердцем чувствую!..
От сыгранной мастерски жалости к самому себе Бизин и вправду расстроился, заплакал, согнувшись на поваленном березовом стволе.
– Будя! Чо ты раскис, Андреич!
Костя даже невольно почувствовал вдруг себя обязанным, похлопал старика по спине.
– Будя, мы еще дадим копоти! Наши в городе!
– Спасибо, Костя, понял старика! – начал успокаиваться Бизин, с удивлением подумав, что вполне бы мог дать фору самому императору Нерону, еще помнящемуся с ученической скамьи, а уж на что, как писали древние латиняне, тот артистом был.
– Я пока, если начистоту, ни хрена не понял! – озадаченно проговорил Ленков. – Што ты потек – вижу. Размягчел сердчишком. А вот чево ты тут про лазейки гутарил, Андреич, – непонятно!
– Но это, Константин, такая моя секретная задумка, что ни одна душа знать не должна! – посуровел Бизин – куда вся квашня слезливая делась!
– Мне землю начать есть или как? – осведомился с издевкой Костя.
– Может, и землю… Как ты, Константин, смотришь на то, чтобы вскорости перебраться нам с тобой за кордон? Там я все ходы-выходы знаю, что в Маньчжурии, что дальше, хоть на восток, хоть на запад…
– За кордон? – Ошарашенный Костя снова вскочил с обомшелого ствола. – Ты меня с собой за кордон кличешь?! За какие это же такие красивые глаза? И чо я там забыл?
– Там, Костя, можно заняться приличной коммерцией. Развернемся – будь здоров! Я в торговых кругах человек известный, раньше вся китайская власть в Харбине на поклон ко мне ходила. Кормились, сволочи, из моих рук!
Бизин произнес это, невольно приосанившись, с таким презрением, что Ленков мгновенно поверил. Поверил в то, что Бизин действительно может раздобыть ему пропуск в нарисованный рай.
– Я тебе, Константин, без лукавства поведал… Приглянулся ты, парень, приглянулся… Молод, решительности тебе не занимать, ум имеется. И кличу с собой не за красивые глаза. Не сейчас пойдем, а когда капиталом обзаведемся…
– Ага, я, стало быть, в огонь ныряй, набирай капитал, а ты опосля на моем горбе за кордон решил въехать! – скривился Ленков.
– Вместе будем набирать, не сумлевайся. Без меня ты не капитал будешь набирать, а всякий мусор. Знать надобно, мил-друг, кого в Чите растрясти можно… Вы ж по мелкому щипаете… А «рыжавье», Костя, по другим уголкам ховается… Вот огляжусь пару деньков… Ты ко мне загляни после, Костя, на Новые места. Филя покажет, где квартирую. Там и обговорим все ладком.
Бизин говорил и искоса наблюдал за Костиным выражением лица. Замечал, что собеседник на его, бизинскую, многозначительную таинственность покупается, как малец на диковинную игрушку. И продолжал осторожно плести свою паутину:
– …Ты мне про «сообщество» свое поведаешь, что там за расклад, а я тебе списочек напишу… с адресочками, где поживиться можно по-настоящему. Для набора капитала! Но смотри, Костя, – Бизин предостерегающе поднял палец, – никому ни гу-гу! И среди людишек своих помалкивай. К дисциплине их приучай, гаечки закручивай. Чтобы они тебе безоговорочно подчинялись и силу твою знали. Авторитету мы тебе наберем! Пойдет богатая добыча, будет и вес у тебя атаманский…
И тут же, проехав по самолюбию Ленкова, закряхтел, подымаясь.
– Но, ладно… После переговорим, а то Филя небось уже изнервничался, чего мы тут так долго секретничаем. С Филей, парень, тоже молчок! Ты его к себе приблизь, но впрямую на дело не бери. Филька для другого тебе нужен. Пусть тебе спину закрывает, с милицией дружит. Через эту «дружбу» много чего выведать можно, заранее оберечься, если они невод закинут. Сам тоже не зевай, приятелей там заводи. Нынче время голодное, на дармовой кусок многие польстятся, знай только подкармливай не жалеючи! Так что, Константин, думай. Парень ты еще молодой, отчего не пожить всласть, а? И насчет коммерции в будущем. Тут тебе дотумкивать ничего не требуется. Капитал соберем – компаньоны, значит. Будешь совладельцем – и гуляй! А уж я оборот организую и тебя в этом деле поднатаскаю. Чтоб, когда глаза мои закроются, удачливым был ты коммерсантом и меня воспоминал благодарным словом. Как сын родной! – подпустил слезы напоследок старый хитрец.
Они вернулись на постоялый двор, ласково щурящийся на солнце Бизин и озадаченный Костя. У калитки увидели Анну, которая молча посторонилась, но, как на дорогу смотрела, так и осталась снаружи. А за забором, у сарая-конюшни, Цупко и Мишка Спешилов закидывали на телегу мешки. Бизин понял, что Филя куда-то собрался увозить ворованный овес.
– Чо-та долгонько выгуливались, мужички! – сгорая от любопытства, бросил Филипп. – Ну, как, вволю насекретничались? Мишка, – толкнул глухого пасынка, – иди пока, иди!
– А он у тебя, чо, по губам разбират? – спросил Ленков.
– Хто ево знат… Лучше пущай там потрется, эдак спокойней.
– Филя, куда с грузом навострился-то? – Бизин потрогал край мешка на телеге. Так и есть, овес!
– Иван Манзуров, тутошний, песчанский, приходил, сговорились, покупат всю партию. В смысле, на мену, продуктишками.
– Это хорошо. Потом через лавку в монету оборотим.
– Так это… – замялся Филя, но себя пересилил. – Ты, Андреич, вроде ба тута и никаким боком…
– Э-э, Филя, – укоризненно произнес Бизин и повернулся к Косте. – Вот как, Константин! А я тебе уж было отрекомендовал Филю…
– А чо, чо? – забеспокоился Цупко, перебегая глазами от старого к молодому, который, к удовольствию Алексея Андреевича, с ходу ему подыграл: