Страница 35 из 58
«Сейчас дедуля наверное записывает глухариным пером, под тихое потрескивание фитиля в плошке, в лежащую на коленях** тетрадь свои памятки» - предположил Корней и не ошибся.
- Здравствуй радость моя, - встретил его дед, поднимаясь с топчана с мохнатым пером в руках, - Ты как будто мысли мои прочел. Помощь твоя нужна. В «Травознаях» вычитал про одну многополезную травку. Судя по описанию, в наших горах тоже должна расти. Посмотри, вот она на картинке изображена. Надобно сыскать ее?
Корней остолбенел… Всю дорогу он придумывал убедительный повод для отлучки, а тут на тебе - дед сам отправляет в горы!
Уже на второе утро, спозаранку, несмотря на то, что весь гребень Северного хребта за ночь покрыл снег, он отправился в путь. Солнце в этот день взошло в плохом настроении: кроваво-красное, словно сердитое на то, что так рано подняли с опочивальни.
Достигнув злополучного провала, скитник обошел его и, вглядевшись в неровные стены, обнаружил на одной линии с часовней и лиственным крестом зияющую дыру. Но как ни напрягал Корней зрение, так и не разглядел в ней ничего похожего на привидевшуюся отцу лестницу. Зато обратил внимание на то, что трава над её челом почему-то редкая, как бы вытоптанная. Корнея так и подмывало внимательно обследовать это место, но понимая, что сегодня дорога каждая минута, он сразу начал подъем к далеким белоснежным пикам, сгрудившимся на головокружительной высоте. Узловатые, низкорослые, перекрученные ветрами и морозами лиственницы, отважно карабкавшиеся вместе с ним по камням, вскорости отстали. Дальше путь пролегал по обнаженным скалистым склонам с небольшими вкраплениями кедрового стланика. Корней поднимался медленно. Предусмотрительно обходя сомнительные участки и расщелины, к вечеру он достиг лишь кромки снежного покрова.
Солнце, вывалившись из щели между туч, повисло алой каплей над проломом сквозь который убегала из Впадины речка Глухоманка. Низ котловины уже заливали сгущающиеся сумерки. Пора было позаботиться о ночлеге, но сказочная красота расцветавшего заката поглотила путника целиком. Завороженный, он смотрел, как вершины и склоны неуловимым образом воспламеняются в разряжённом воздухе нежнейшими переливами алого и багряного цветов, плавно темнеющими, по мере погружения солнца за горизонт, до темно-лилового, вплоть до фиолетового. Купол неба при этом излучал роскошное, медленно густеющее, зеленоватое свечение. Такой переменчивой игры палитры дивных красок Корнею прежде не доводилось созерцать. Снизу, со дна Впадины всё выглядело гораздо бледнее.
Душа и сердце скитника ещё долго не могли успокоиться от восхищения перед этой потусторонней красотой. Мысленно отметив место, где скрылось солнце, скитник с трепетной надеждой подумал: «Может, завтра с вершины удастся глянуть на почивальню светила».
Унося последние отголоски дня, по небу проплыл запоздалый клин красных, от лучей невидимого уже солнца, лебедей. В сгущающейся тьме растворялось, исчезало неисчерпаемое богатство пиков, ущелий, отрогов. Зеленоватое небо почернело. Вызрели первые звезды. В тишине отчетливо различался звон невидимого ключа...
Вместе с рассветом на горы сплошным войлоком наползли низкие тучи, но путник не сробел - стал упрямо карабкаться к укутанным молочной мутью вершинам хребта. Поднимаясь все выше и выше, он с волнением ожидал момента, когда сможет дотронуться до серых туч: вдруг они такие плотные, что сквозь них невозможно будет пройти?
Достигнув бугристых облаков, Корней со смешанным чувством облегчения и разочарования одновременно, открыл для себя, что они обычный туман, только намного гуще.
С предосторожностями, на ощупь, долго и упорно продираясь сквозь него, он, наконец, увидел невероятно синее небо и слепящий диск на нём. А под его ногами простиралось во все стороны серое покрывало. Из него островками торчали заснеженные пики хребтов. Корней стоял на подступах к самому высокому горному массиву, состоящему из трёх пиков.
Дальше, на севере и северо-востоке просматривались ряды еще более величественных хребтов, сиявших серебром зубчатых корон. Своим видом они напоминали белопенные гребни речных шивер*. Когда-то мать рассказывала Корнею, что по эвенкийским преданиям за этими горами, через много дней пути - Тундра: ровная земля с бесчисленными стадами оленей, а еще дальше - Край суши, обрывающийся в Соленое море с бесконечными полями льдов и торосов.
- Эх, побывать бы и там! - мечтательно вздохнул паренёк…
По мере того как Корней поднимался к заветным вершинам, хрустальный купол неба вопреки его ожиданиям не приближался, а, напротив, темнея, удалялся, становясь еще более недосягаемым. Корнею трудно было представить, что внизу, под сугробами облаков, сейчас пасмурно – так ярко полыхало здесь солнце, слепил глаза снег. «Вот он - мир ангелов и архангелов! Может где-то поблизости и Божья обитель» - с благоговейным трепетом подумал он.
Горный массив, к которому он поднимался, оказался не трех, как виделось снизу, а пятиглавым. Невесть откуда возникший ветер погнал по перемычкам, соединяющим вершины, седые пряди поземки. Колючие вихри все крепчали. Встречный снег слепил глаза, сбивал дыхание. Дивясь тому, как быстро переменилась погода, Корней зашел под защиту суставчатых скал-останцев, частокол которых, словно вешки, указывал дорогу к намеченной цели – самому высокому пику. Глянув на уходящую вверх ложбину, он застыл от удивления: поперёк её медленно двигалось черное существо, похожее на человека. В этот миг налетел мощный шквалистый вихрь, и все видимое пространство потонуло в белой мгле. Когда порыв ослабел и видимость улучшилась, скитник с удовлетворением отметил, что видение исчезло.