Страница 29 из 58
Воцарившись, новый вожак, поправ справедливые порядки, устоявшиеся за годы предводительства Деда, стал действовать по принципу, - «Как хочу, так и ворочу». И волки безоговорочно подчинились Смельчаку. Это стало доставлять ему особое, ранее неведомое наслаждение – наслаждение властью.
Уступчивость стаи поддерживалась еще и тем, что сложились очень благоприятные условия для сытой жизни. Оленей во Впадине расплодилось так много, что хищники безо всяких усилий резали их каждый день. Обильная добыча упрочили владычество Смельчака и нескольких приближенных к нему угодников: вокруг него вскоре образовалась как бы стая в стае.
Власть и заметное превосходство над всеми в силе, к сожалению, довольно быстро растлили деспота. Предпочитая, чтобы, высунув языки, рыскали и охотились рядовые волки, Смельчак со свитой приближённых выходили из-за деревьев только тогда, когда жертва уже дымилась кровью. Поначалу они отнимали ее силой, но мало-помалу сами добытчики свыклись с этим беспределом и, совершив набег, покорно отходили в сторону, в ожидании своей очереди. Изредка, когда ожидалась лёгкая охота, шайка Смельчака тоже участвовала – чтобы размяться.
Питались звери так хорошо, что их шерсть приобрела особый блеск, от чего при свете луны казалась серебристо-белой. Ум и хитрость Смельчака позволяли успешно совершать все налёты, отличающиеся, как правило, бессмысленной жестокостью. Возможность играючи, без усилий, добывать поживу, привела к тому, что в дикий разбой втягивалось всё больше рядовых волков.
Скитники стали то и дело натыкаться в лесу на зарезанных, но не съеденных телят. Как-то даже обнаружили растерзанного волками медвежонка. Рядом, уткнув морду в живот, сидела оглушенная потерей медведица. Безвольно опустив передние лапы, она раскачивалась из стороны в сторону, как человек. Тяжело вздыхала и горестно поскуливала. Жалко было мамашу и люди в сердцах проклинали серых разбойников, но в тоже время полагали, что «на все воля Божья».
Стая почувствовала себя хозяевами всей Впадины и бесцеремонно промышляла даже возле скита: затравленные олени, ища защиту, всё ближе жались к людям.
Однажды олений табунок, в надежде, что волки не посмеют подойти вплотную к скиту, расположился на ночь прямо под бревенчатым частоколом. Но не успели олени задремать, как встревоженно захоркал бык-вожак. Олени испуганно вскочили, притиснулись друг к другу. Один из них, ни с того ни с сего начал вдруг с силой, словно от кого-то отбиваясь, лягать воздух. Но сколько олени ни всматривались в безмолвный мрак, они не смогли разглядеть ничего подозрительного. Тем временем рогач, взвившись на дыбы, упал и начал кататься по траве. Воздух наполнился запахом смерти.
А серые тени, уже не таясь, выныривали из мрака со всех сторон, и вскоре табунок превратился в метущийся хаос: обезумевшие животные вставали на дыбы, падали, хрипели, захлебываясь кровью. Вся эта резня продолжалось не дольше десяти минут. Когда поднятые лаем собак мужики уяснили, что происходит, и пальнули для острастки в черноту, все было закончено.
Утром при виде множества истерзанных туш, лежащих на примятой, бурой от крови траве, потрясенные скитники окаменели. Казалось, что даже белоголовые горы с немым укором взирали на столь бессмысленное побоище.
- Сие - проделки диавола в волчьем обличии! Пора дать ему укорот! - возгласил Маркел.
Еще до этого необъяснимого зверства, время от времени, изучая по следам жизнь стаи, Корней уяснил, что ей верховодит умный и кровожадный зверь. Скитник был уверен, что если ему удастся выследить и уничтожить вожака, то разбой прекратится. Распутывая паутину следов, он не единожды выходил на место отдыха волков, но вожак - умная бестия, - всегда уводил стаю раньше, чем он мог сделать верный выстрел.
Сам же Смельчак скрытно наблюдал за скитником довольно часто. Корней чувствовал это, и несколько раз их взоры даже скрещивались, но за то мгновение, пока он вскидывал ружье, зверь успевал исчезнуть - словно растворялся в воздухе. Просто дьявольщина какая-то!
Зная наиболее часто посещаемые шайкой серых места, скитники устроили с вечера засады на всех возможных проходах. Елисею с сыном достался караул возле ключа, отделявшего кедрач от осинника.
Натеревшись хвоей и держа ружья наготове, они сидели в кустах, стараясь не смыкать глаз. При свете луны слушали ночные шорохи, редкие крики птиц. Вот привидением проплыл над головами филин. Вышли на прогалину олени. Сопя и пыхтя, вскарабкался на косогор упитанный барсук. Забавлялись в осиннике зайцы. И только волков не было видно, хотя стая все это время бродила неподалеку, искусно минуя засады.
Среди ночи у Корнея на несколько минут возникало знакомое ощущение чьего-то взгляда, испытанное им еще во время первой охоты, но он так и не приметил Смельчака, вышедшего прямо на него. Волк некоторое время понаблюдал из за куста за давним противником и увел стаю в недоступную глухомань.
Последующие засады также не дали результата. Лишь однажды, когда охотники попробовали насторожить самострелы, - одного из волков стрела пробила насквозь. Живучий зверь с четверть версты бежал, временами ложась на траву и пытаясь зубами вытащить стрелу, но рана была смертельной, и вскоре он околел. Скитники нашли труп по голосу ворона-вещуна, каркающего в таких случаях по-особому. Шкуру снимать не стали - от волка исходила невыносимая вонь.
- Питаются хорошим мясом, а пахнут дурно! - удивлялся Матвей.
- А то как же! Они ж слуги диавола, - пояснил Корней.
После этого случая стая словно испарилась. Начавшие уже забывать о ее существовании люди, через несколько месяцев вновь были потрясены жестоким и бессмысленным убийством: большинство туш оленей лежали не тронутыми. Но и в этот раз волки бесследно затерялись в путаной сети отрогов и распадков. Повторные облавы, пасти, луки на тропах и на привадах теперь вообще не давали результата. Предыдущие уроки для волков не пропали даром. Поднаторевший Смельчак запросто разгадывал хитроумные замыслы охотников и всегда обходил ловушки.