Страница 62 из 68
Его стоило бояться.
Людвиг Карлович Мартенс, обрусевший немец, за активную революционную деятельность в 1896 году попал в тюрьму. Освободившись, он продолжал служить революции и в 1899 году был выслан из России без права возвращения.
Семь лет Мартенс живет и работает в Пруссии; кайзеровская полиция ходит за ним по пятам, но Мартенс, уже опытный революционер, водит ее за нос. В 1906 году ему все же приходится переехать в Англию. В следующем году он участвует в пятом съезде ленинской партии, работает для партии до пятнадцатого года. В январе шестнадцатого — Мартенс в Нью-Йорке. Почти двадцать лет он оторван от России. Но партия и Ленин знают, ценят большевика Мартенса, помнят о нем. В январе девятнадцатого года шведский матрос-коммунист тайно доставляет Людвигу Карловичу верительные грамоты. Он назначается представителем Народного комиссариата по иностранным делам РСФСР в Северо-Американских Соединенных Штатах.
Мартенс открывает свое представительство через несколько дней. Два месяца официальная Америка делает вид, что не замечает этого. Была надежда, что затея с представительством РСФСР провалится сама собой.
Они не знали Мартенса. Он начал с широкой кампании в печати за восстановление торговли. Придумал простой и заманчивый ход: направил в редакции двухсот двадцати четырех американских газет списки товаров, которые предлагала Советская Россия и которые она хотела закупить...
Через неделю Мартенс сообщает в Москву: «Предложение открыть коммерческие отношения произвело фурор. Сегодня моя контора осаждалась представителями крупнейших фирм и печати».
Сначала пятьсот тридцать американских фирм в письмах на имя Мартенса выразили желание торговать с большевиками. Потом число их дошло до девятисот сорока одной из тридцати двух штатов.
Одновременно Людвиг Карлович укреплял связи с лучшими представителями американского рабочего класса. В его конторе бывали Джон Рид, Уильям Фостер. Мартенс выступал не только в печати и на встречах с бизнесменами, но и на митингах, на собраниях различных организаций. На митинге в крупнейшем зале Нью-Йорка, Медисон-сквер гарден, двадцать тысяч человек в течение десяти минут восторженной овацией приветствовали появление представителя РСФСР Л. К. Мартенса... На следующий день нью-йоркские газеты с ожесточением обрушивались на Мартенса.
Не замечать Мартенса — не выходило. Уже с февраля девятнадцатого года сенат США создал подкомитет для изучения «большевистской пропаганды», а в действительности — для подготовки американцев к усилению интервенции против Советской России. Вскоре началось колчаковское наступление... Комитет брался свидетельскими показаниями установить, что в Советской России у власти «кучка преступников», что Красная Армия состоит «из уголовных элементов», что все женщины в РСФСР «национализированы».
Мартенс начал издавать на английском языке журнал «Советская Россия», бюллетень, в котором печатал выступления Ленина, декреты Советской власти. Ему удалось заключить с деловыми людьми Штатов сделок на тридцать миллионов долларов... В ответ в июле девятнадцатого года, когда детская колония была еще на Тургояке и ничего не слышала о Л. К. Мартенсе, на помещение его миссии в Нью-Йорке организовали первый полицейский налет. Полицейские силой выгнали всех сотрудников на улицу. Были захвачены архивы и другие документы. Полиция всю ночь находилась в помещении...
Специальная законодательная комиссия штата Нью-Йорк начала расследование «подрывной деятельности некоего Мартенса, претендующего быть представителем РСФСР».
Но через несколько дней в Медисон-сквер гарден на грандиозном митинге свободолюбивые нью-йоркцы протестуют против действий полиции, выступление Мартенса встречается новой бурей аплодисментов.
Следствие по сфабрикованному «делу Мартенса» ведется до декабря девятнадцатого года. Как ни стараются следователи и члены различных комиссий, им не удается доказать вмешательство Мартенса во внутренние дела США или нарушение им хотя бы одного американского закона... Тем не менее второго января двадцатого года подписывается ордер на арест советского представителя. Возмущение американской общественности бессмысленными и преступными действиями своего правительства было так велико, что Мартенса американцы же предупреждают о грозящем аресте, и он благополучно скрывается. Недалеко, всего лишь в Вашингтон... На ноги поставлена вся федеральная полиция и сыскной аппарат, но найти Мартенса не могут, слишком многие американцы ему сочувствуют. Он живет в нескольких кварталах от Белого дома... Для американских газет его исчезновение стало сенсацией номер один.
Когда выяснилось, что с арестом представителя РСФСР придется повременить, Людвиг Карлович вышел из американского подполья. На него набросился новый комитет сената США. Шестнадцать допросов. Пятьсот страниц убористого текста «дела».
Но в мае двадцатого года профсоюз строительных рабочих потребовал признать Мартенса официальным послом РСФСР в США. Начались новые митинги, протесты...
Решили Мартенса не арестовывать, но выслать немедленно... В ответ Мартенс организует «Американское общество технической помощи Советской России», «Комитет медицинской помощи Советской России», «Комитет американских женщин по оказанию помощи женщинам и подросткам Советской России», в Нью-Йорке прокатывается новая волна митингов за признание РСФСР и снятие экономической блокады...
За Мартенсом не было ни военных кораблей, ни боевых самолетов, ни по-современному вооруженных армий, ни промышленности, ни даже амбаров с хлебом. Золота тоже не было. За ним была до того нищая страна, что даже для производства лаптей пришлось организовать Чрезвычайную комиссию... Разоренная, голодная, нуждавшаяся во всем — от хлеба и соли до гвоздей и мыла. И самая страшная для капиталистов. Не оружием, не промышленной мощью — только идеями, только громко заговорившей правдой.
Вот к этому человеку, ленинской правдой творившему в Америке поистине чудеса, и пришли Ларька с Катей. Они увидели на двери табличку «Бюро русского советского представительства», услышали за дверью гул многих голосов... Ларька нахмурился и, не глядя на Катю, толкнул дверь...
Им показалось, что в комнате, куда они шагнули, нет ни одного советского человека, одни буржуи: новые костюмы, блестящие воротнички, сверкают золотые зубы, пахнет сигарами... Появление детей не сразу привлекло внимание этой шумной компании, где о чем-то спорили, чему-то смеялись. Но один, высокий, широкоплечий, с большим лбом, над которым вились светлые и редкие волосы, с узким подбородком под рыжеватыми усами, шагнул навстречу ребятам. Глубоко посаженные голубые глаза искрились юмором. Он улыбнулся такой простецкой и доброй улыбкой, что Катя невольно улыбнулась ему в ответ.
— Добрались-таки? — спросил этот человек, явно одобряя их приход. — Я ждал вас!
Ларька и Катя недоверчиво переглянулись.
— Вы из детской колонии питерских и московских ребят, вывезенных американским Красным Крестом на японском судне, верно?
Ребята закивали, Катя быстро, с улыбкой, Ларька все-таки недоверчиво.
— Ну, здравствуйте! — сказал незнакомец. — Я — Мартенс.
Теперь ребят заметили все и оглядывались на них с любопытством. Людвиг Карлович извинился перед своими посетителями, а среди них были и бизнесмены, и журналисты, и профсоюзные деятели — и провел ребят в кабинет.
В углу стоял большой письменный стол, против него — три кресла, а рядом со столом — книжный шкаф... На стене висел большой фотографический портрет, и, взглянув на него, Ларька наконец широко и облегченно улыбнулся... Фотография изображала Ленина. Около него был прикреплен государственный флаг РСФСР, сделанный не из кумача, а из шелка...
Мартенс, конечно, знал об одиссее ребят. Больше всего Людвига Карловича тревожили попытки ряда газет воспользоваться прибывшими в США не по своей воле ребятами для новой антисоветской травли. Он мало говорил, больше задавал вопросы и умел замечательно слушать.