Люди Весны

— Что–то случилось? — шепнул Арга.

— Пока нет.

— Понятно, — сказал Арга и подсунул под голову локоть. — Я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Скажи.

Маррен вздохнул.

— Арга, ты возьмёшь меня на церемонию?

— Я возьму тебя на церемонию, Маррен, — Арга протянул руку и погладил его по мерцающей впалой щеке. — Я возьму тебя с собой. Святые предки, второй раз такой ошибки я не сделаю.

Маррен кивнул и поцеловал его пальцы.

— А теперь давай досыпать, — сказал Арга. — Будет нелёгкий день.

Маррен ничего не ответил. Он придвинулся к Арге поближе, свернулся у него на груди и закрыл глаза.

* * *

Тронный зал редко наполнялся народом. Святейшую Каудрай не избирали прелаты: она приняла сан напрямую от Лаги Фадарайты в тот день, когда святой прощался с Людьми Весны. Сама она предпочитала проводить церемонии под открытым небом, а советы — в садовых беседках или даже за обеденным столом. Как и её друг Лага, она терпеть не могла сидеть на троне. Сам Лага воссел на серебряный трон лишь единожды — когда объявлял миру под солнцем об утверждении Святого Престола. Каудрай принимала в этом зале посольства восточных княжеств и городов, в те дни, когда вслед за Ранганой они потянулись в Аттай с прошениями о Воспринятии. «В Анкорсе нет стены без драгоценной мозаики, а конюшни там выстилают коврами, — сказала она как–то с улыбкой. — Они обидятся, если я приглашу их погулять по саду». Послушники содержали тронную залу в чистоте и порядке, ежечасно готовой к явлению Святейшей. Но много десятилетий для будущих священников это был лишь урок смирения: пример необходимого, однако напрасного труда.

Нынче с утра в огромный зал внесли десятки узких столов и лавок. Для прелатов и глав Великих домов предназначались тяжёлые пышные кресла. Занавеси на высоких окнах раздвинули, но тусклого зимнего света не хватало, и потому у потолка в шесть рядов повисли белые шары магических светилен. В конце зала на многоступенчатом возвышении стоял трон. Над ним выгибалась серебряная арка. И сам–то трон напоминал садовое кресло из ивовых прутьев, а арки такие ставили обычно над калитками в живой изгороди — опорой для вьющихся лоз. Эту арку цветы оплетали дважды: над розами, искусно литыми из серебра, тянулись зелёные благоухающие побеги. Розы Святого Престола цвели год напролёт, и сейчас в гуще тёмных листьев проглядывали два золотистых бутона. Кадки стояли за троном.

Столы покрыли белыми скатертями, расставили множество чаш и большие фляги с родниковой водой. Лавки устлали тяжёлыми мягкими коврами. Эдрай, младшая из прелатов, взяла на себя обязанности распорядительницы. Заручившись поддержкой Лабры и Гарака, она решила, что не одни Великие дома вправе видеть совет, но каждый малый дом может выслать своего главу или представителя со спутниками. Поэтому вдоль стен протянулись ковровые скатки, а на подоконниках сложили подушки. Эдрай предвидела, что гостей будет множество и, быть может, придётся даже распахнуть двери в галерею.

В открытые окна лился свежий морозный воздух. Никто не говорил вслух, но ветерки разносили сотни шёпотов. За стеной тронного зала послушники играли на арфах. Где–то вдалеке нежно звенел хор. Моления и хвалы Фадарай сменялись суровыми напевами древности, а те — страстными признаниями влюблённых.

Арга стоял на лестнице и смотрел в окно — вниз, на сады Белой Крепости. У главного входа и на ближних тропинках царили теснота и толчея. Приглашённые собрались быстро, многие пришли заранее, но немногие поднимались в тронную залу. Мало кто спешил занять лучшее место. Арга чувствовал, как медленно текут воды Предначального Океана. Они почти не двигались. Глубины их сковал холод. Причиной тому была всеобщая неуверенность. Никто не мог предсказать, что случится в ближайшие часы.

Маррен стоял рядом с Аргой. Он кутался в тёплый плащ с отделкой в цветах Ториянов. Колдун не откидывал капюшона, но ростом был меньше, чем большинство весенних, и его узнавали. Однако до сих пор Арге никто ничего не сказал.

Арга привёз Маррена на Сатри, в своём седле. Утром в конюшне вороной удивил его. Увидев второго всадника, Сатри не стал возражать и возмущаться. Вместе с Ладри они тщательно обнюхали протянутые руки колдуна, потом обнюхали Аргу и на свой лад сообщили, что Арге виднее. Маррен улыбнулся.

— Только не говори, что ты их заколдовал, — сказал озадаченный Арга, затягивая подпругу. — Прибью.

— Разве я посмел бы?

— Кто тебя знает!

— Ты.

Арга усмехнулся, взял Маррена за талию и рывком поднял, чтобы посадить в седло. Сатри фыркнул, переступил на месте, но сбросить колдуна не попытался.

…Мимо Арги прошла Эдрай, задев его полой роскошного белого облачения.

— Всё готово, — сказала она. — Я иду звать людей наверх.

Арга коротко поклонился ей.

Святая мать Эдрай выглядела невозмутимо спокойной. Многочисленные заботы распорядительницы не тяготили её, неизвестность не пугала и даже присутствие чёрного магистра не тревожило. Она была прелатом Фариды, самого восточного из весенних княжеств. Фариду непрестанно терзали набегами кочевники. Среди этих кочевников скрывались потомки Великого дома Эян, проклятого и изгнанного святым Лагой. Некогда Дом Эян беспощадно истреблял кочевников и трупами их удобрял поля, а сейчас последние Эяны гнали их в походы против бывших родичей… Женщины Фариды славились горячностью в любви и бесстрашием в битве. Им не было равных во владении алебардой. Эдрай не раз водила в бой войска. «Будь она старше, — подумал Арга, — многие пожелали бы видеть её на Престоле. Но сейчас Святейшая Эдрай — это всё равно что… Святейшая Ниффрай!» Мысль позабавила его и он улыбался, глядя вслед святой матери.

Эдрай скрылась.

— Идём, — сказал Арга Маррену.

Но колдун точно не услышал его. Он пристально смотрел в окно, не приближаясь к нему: как будто хотел разглядеть кого–то внизу, сам не показываясь. Арга коснулся его локтя.

— Что?

— Уже здесь… — едва слышно сказал Маррен.

— Кто?

— Не знаю, — бросил Маррен с неожиданной злобой; но столь же быстро настроение его переменилось. Он обнял руку Арги и несмело спросил:

— У тебя есть оружие?

— В такие собрания не берут оружия.

— Даже кинжала?

Арга нахмурился.

— Всё настолько плохо?

Мысли его понеслись стремительно: у священников оружия нет, есть у стражей Крепости, но стража далеко. В зале есть маги и их соберётся ещё больше, Маррен знает об этом, но всё равно спросил про оружие. Фляги с водой на столах окованы серебром и весят как пушечные ядра. Арга предупреждён. Сил у него хватит. В случае опасности он не станет терять время и ближайшая фляга полетит… в кого?

Маррен тяжело вздохнул. Губы его искривились, он вытянул руки перед собой, разглядывая собственные пальцы — тонкие, алебастрово–белые, слишком длинные, чтобы быть красивыми.

— Что за насмешка, — пробормотал он. — Ни единого свинцового кольца, да, Арга… когда нужен посох.

«Посоха для тебя уже не добыть», — подумал Арга. Маррен и сам это знал. Мгновение поразмыслив, Арга поймал за плечо послушницу в нарядном платье. Тенькнули подвески в её ожерелье. Девочка вскинула глаза и пробормотала:

— Иннайта?

— Мне нужно передать два слова мэнайте Эдрай. Сумеешь?

— Да!

— Передай ей как можно быстрее: «Понадобится стража».

— Я услышала! — девочка тряхнула белокурой головой и убежала. Чертами лица она напоминала Ниффрай. Арга понадеялся, что девочка и впрямь из Луянов и унаследовала их храбрость и напор.

— А теперь идём, — велел он Маррену. — Пусть случится то, что должно.

Арга остановился в распахнутых дверях тронного зала. Маррен тенью застыл у его плеча.

Тёмно–синяя ковровая дорожка вела от дверей к подножию трона. На неё старались не ступать без причины. По обе стороны от неё толпились люди — перебрасывались словами, отвечали и спрашивали, шёпотом спорили о чём–то. Иные уже заняли места на скамьях или на скатках у стен. Арга обвёл зал медленным взглядом. Он считал малые дома, дошёл до тридцати и сбился со счёта. Число Великих весенних домов не менялось с тех пор, как пал Дом Эян, но число Воспринятых росло. Шло время, сменялись поколения, и всё новые роды и семьи преданных фадаритов поднимали штандарты как малые дома… «Настанет пора, — подумал Арга, — когда их будут сотни. Слава Цветения, но головная боль для геральдиков». Из кресел было занято только два. Лакенай и её брат Иленда приехали вместе. Оба хмурились и не смотрели друг на друга. Арга заподозрил, что они поссорились. Иленду окружали послушники, родичи и полдюжины влюблённых, Лакенай сопровождала только бессменная Сарита.