Страница 19 из 160
существенно изменит общую статистику. Давай, носи билет с гордостью и больше не зевай!
Фу-у, наконец, и я состою на учете и могу с полным правом посещать комсомольские собрания. И
никто уже не будет смотреть на меня с подозрением. Даже так называемые друзья.
1972 год
Новый, 1972 год, отмечал в общежитии № 4 по ул. Ломоносова. «Праздновали» двое суток с
небольшими перерывами на сон. Состав гостей менялся едва ли не ежечасно. Потом вдруг
вспомнил: завтра у меня – день рождения. И пригласил остатки честной компании ...в родной
Пирятин.
На тот момент проблем с вестибулярным аппаратом не имели три дамы и три джентльмена. Среди
последних – именинник и два выходца из Африки – эдакие Камил и Дэвис. Приглашение
празднующие приняли с искренним, хотя и не совсем трезвым восторгом.
Одевшись, рванули на автовокзал, что на Московской площади. Билеты брали, естественно, по
студенческим документами (этот фактор впоследствии сыграл свою роль) – за полцены.
Загрузившись на дорогу пивом, покатили.
В Пирятин достались в сумерках – зимой вечереет рано. Городским автобусом подъехали к
центру. И прямиком – к гастроному. И тут я услышал позади какой-то непонятный шум.
Оглянулся: за нами, выпучив глаза, шел с десяток горожан, темнокожих отродясь не видавших.
Стыдить их, обостряя ситуацию, не стал. Решил: как-то рассосется: земляки, в конце концов, если
из печки и упали, то не вчера... Увы, не учел, что негра незначительная часть пирятинцев видела
лишь в кинофильме «Максимка», а для подавляющего большинства темная кожа ассоциировалась
исключительно с господином, украшенным рогами, хвостом и копытами.
Выходим. Под торговой точкой – уже приличная толпа. Как же: бесплатное новогоднее
представление, некий провинциальный цирк! Пока шли к родительскому дому, количество
«зрителей» неуклонно росло. До калитки подошли в сопровождении чуть ли не первомайской, несмотря на снег, демонстрации.
Как два дня подряд колобродили, как ходили по дома, как сосали сивый самогон («выпьем рюмку
– где там кружка?») – понятно. В общем, отлично погуляв, вернулись в столицу.
На следующий день наша группа собралась на предэкзаменационную консультацию. Ко мне
подошла методистка декана Неля Петровна и таинственно прошептала на ухо:
– Зайди к аудитории номер....
– Зачем?
– Там тебя ждут!
Переступаю порог. Вижу двух человек. Приглашают сесть. Не представившись, начинают
душевную беседу «о жизни». Я ничего не пойму. Однако «разговор» учтиво поддерживаю.
Между «Как учеба?», «Нравится в университете?» (хотел бы я посмотреть на идиота, которому бы
это не нравилось?) звучит:
– А как отметили Новый год?
Откровенно не праздничная музыка...
– Спасибо, – говорю, – нормально. А вы?
– Нам не повезло, находились на службе, – отвечает один из собеседников. – Вы же проведывали
родителей?
– Да! – Мой пыл несколько угасает. Перспектива не из приятных: с третьей попытки попасть в
университет, решить проблему с комсомольским членством и пропасть ни за что ни про что!
– Один ... или ... с друзьями?
– С друзьями.
– А нельзя узнать, кто эти друзья?
Что остается делать? Называю фамилии студенток (все равно «они» их уже знают). И добавляю:
– ...И два негра.
– Именно они нас и интересуют, – оживляются собеседники. – Как их фамилии?
– Не знаю, – признаюсь искренне.
– А на фото узнали бы?
– Наверное...
Один из них быстро достает из портфеля два альбома с цветными – редкость! – фото и подает:
– Ищи!
В результате кропотливого труда нахожу портреты Камила и Дэвиса.
– Так мы и думали! – Задумчиво говорит один из визави.
– Что именно? – Интересуюсь я.
– Год назад вот этого, – тычет пальцем в Камила, – сняли с поезда в Житомирской области.
Недалеко от секретного объекта. А в Пирятине дислоцируется танковый полк Чапаевской
дивизии, что является военной тайной. Соображаешь?!
Я, само собой, «соображаю» – кажется, аж пар из ушей струится! И настроения это не добавляет.
Одногруппники готовятся к экзамену, а меня тут почти обвинили в шпионаже. Или, как минимум, в пособничестве иностранным рыцарям плаща и кинжала. Душу греет одно: шпионы –
африканские, а не американские или немецкие, может получу некое послабление.
– Вам известно, – прерывает размышления более активный из «разработчиков», – что иностранцам
дальше чем на 50 километров от Киева выезжать запрещено?
– Впервые слышу! – Не вру.
И – на всякий случай – уже и сам не понимаю, искренне или не совсем! – добавляю:
– Да если бы я знал...
Меня отпускают, предупреждая, чтобы никому ни слова о встрече, которая только что состоялась, даже не заикался, а то сам заикой стану (обещание я в тот же вечер нарушил).
Мокрый дождя не боится, поэтому на прощание, опомнившись, спрашиваю:
– А как вы узнали, что я ездил в Пирятин с неграми? Кто-то из соседей заявил?
Услышу ответ или нет?
– Какие соседи?! На Пирятинской автостанции вас уже встречал наш сотрудник!
Вот те на!
– На авто ...станции? А как он о поездке мог …знать? Замысел возник спонтанно...
«Серые пиджаки» переглянулись. А потом:
– А вы проездные документы покупали по студенческим билетам?
– Конечно!
– Больше в подобные переплеты не попадай!
И минуты хватило, чтобы я понял: все кассиры на автостанциях – «шестерки» КГБ.
***
Первая сессия. Зачеты позади. Начались экзамены. Пока для меня весьма успешно.
Сдаю очередной предмет. Подошла моя очередь отвечать. За столом– седой профессор ну очень
солидного возраста Рубан (этакий Дед Мороз и дед Мазай в одном лице). Берет мою зачетку:
– Эта ваш матрикул?
Откровенно говоря, подобное слово я слышу впервые, но, поскольку в руках экзаменатора – синяя
книжица, догадываюсь, о чем идет речь.
– Да! – отвечаю нарочито громким голосом (чтобы сразу возникала уверенность – предмет знаю).
– Так, а вы не родственник Василия Александровича Сухомлинского?
Ага, врубаюсь я, визави невнимательно прочитал мою фамилию. Как же быть?! Не разочарую ли я
профессора, признавшись, что родственником столь известного человека не являюсь? И как это
может отразиться на оценке? Тем более что, чувствую, немного по билету «плаваю». Сказать, что
родственник? А вдруг дедушка Мазай-Мороз близко знает его членов семьи, затеет разговор, и я
«поплыву» еще хуже, чем по билету? Да и – спинным мозгом чувствую! - однокурсники сзади
напряженно и с завистью прислушиваются к нашему разговору: неужели этому козлу (то бишь, мне) так повезло с родственником? Нет, решаю, лучше не рисковать.
– К сожалению, – выдавливаю из себя, – Василий Александрович не мой родственник. Хотя я бы, конечно, почел за честь.
Однако того, что моя фамилия вовсе не Сухомлинский, не говорю. Это же может быть расценено
как обвинение в невнимательности.
– Значит, не родственник? – разочарованно тянет профессор.
И смотрит добрыми-добрыми (или у меня галлюцинация?) глазами:
– Ну, ничего, у такого известного человека не может быть абы каких однофамильцев! Я ставлю
вам «пять».
Так я получил первую незаслуженную оценку.
***
Думал, что «квадратное катят, а круглое несут» – это исключительно об армии. Ан, нет.
Оказывается, столичный преподаватель мало чем отличается от ротного старшины. Впрочем, все
по порядку.
Позади первая сессия. Что в зачетке? Три «пятерки», одна «четверка» и «незачет»… по
физкультуре. Меня уже сфотографировали (интересно, не под рубрику «Им среди нас не место»?) для стенной газеты, пропесочили на собрании группы. Жду собрания курса – там экзекуция