Фартовые деньги

— А Ларев не вмешается? — опасливо спросил Басмач.

— Здесь он, в «Ниссане». И тоже обещал, что вмешиваться не станет. Но Механика он тебе так просто не отдаст.

— Ладно, — произнес Витя, — едем, раз такое дело.

— Нина! — крикнул в окно Казан. — Разворачивайся, мы обратно едем. Поведешь нас!

— Ой, а ты? — встревоженно спросила Нинка.

— А мне надо с Витей еще немного поговорить…

Нинке это не очень понравилось, но она больше переспрашивать не стала, развернулась и поехала. А вот Лареву Шурина пересадка совсем не глянулась. То, что его и на беседу не позвали, особенно забеспокоило. Эти корешки там, наедине, могут до такого договориться, что мало не покажется. Нет, одному и без охраны — это не фонтан! Владимир Васильевич вынул свой радиотелефон, который не доставал до Знаменска от хутора, повертел в руках, поворчал на себя мысленно за то, что не взял удлиненный, и хотел было запихнуть бесполезную вещь обратно в карман. Но неожиданно сообразил: это ж он от хутора не доставал! А отсюда-то гораздо ближе! И набрал вызов Сони… Би-ип! Ответила:

— Аллоу…

— Спала, солнышко? — нежно произнес Ларев. — Не волнуешься?

— Нет, я привыкла. Дела или любовница?

— Дела, — ответил Владимир Васильевич. — Очень сложные и серьезные. Могу и к утру не вернуться. Так что приготовь обед из трех блюд, поняла?

— Ты там, откуда мы утром уезжали? — спросила Соня.

— Да, там же. Ну, спокойной ночи, солнышко мое.

Нинка, сидя за баранкой, подумала, что жить с таким типом, который вот так по ночам катается, а жену дома оставляет — еще хуже, чем с Шурой Казаном. Да еще и обед требует, зараза! Нет, все-таки незамужней быть лучше.

Между тем невинный семейный разговор, который, даже если б его могли услышать Витя и Шура, не вызвал бы особых подозрений, привел в движение довольно мощную систему, которую возглавлял Ларев. «Обед из трех блюд» означал, что Владимиру Васильевичу на хуторе требуется максимальная силовая поддержка. И не к утру, а как можно быстрее.

«Лендровер» Басмача пошел следом за «Ниссаном». Дальше потянулись остальные.

— Ну ты и нагнал техники! — опасливо оглядываясь назад, где двигалось еще шесть машин, заметил Казан. — На километр растянулись…

— Сразу видно — банда идет! — немного нервно, хотя и с самодовольной улыбкой сказал Басмач. — Для свадьбы — поздновато, конечно.

— Не слишком ли борзо? Все-таки здесь твой друг Егорыч не хозяин.

— Ларев ведь не возражает вроде?

— Пока ты Механика не тронешь.

— Надо было его сюда, к нам пригласить… — с легкой досадой в голосе произнес Витя. — Теплее было бы на душе. И пока ехали, могли бы договориться. В конце концов ему ведь тоже не резон с нами ссориться из-за этого штымпа туберкулезного. Ларев наверняка знает, что Мех золотишко ныкает, только не знает, где. Напрямую небось боится спросить, зажать — тоже.

— Мне тоже так показалось. По-моему, он осени ждет. У Меха наверняка обострение тубика наступит. Захочет вылечиться — сам отдаст. А уж как его Ларев лечить будет — в Европу пошлет или в речку спихнет, вопрос другой.

— До осени, блин, еще дожить надо.

— То-то и оно. Ларев мне сегодня говорил, что за нами охота идет. Видишь, как меня разделали? Если б не баба, которая за рулем «Ниссана» сидит, меня бы здесь не было. А если б Ларев вчера согласился, тебя бы во время поездки к Фыре приложили. И еще пару трупов из моей команды оставили — чтоб разборка пошла между нами. Бормана с Уханом как-нибудь позже грохнули — а все, что осталось, глядишь, перебрали бы.

— Кому это надо?

— Пока Швандя «краем уха», как он говорит, слышал про какого-то Клобука. Слышал о таком?

— Ни фига не слышал. Что за хрен с горы?

— Об этом надо Бормана поспрашивать. Сдается мне, что это тип вроде Шкворня покойного. И, возможно, даже ту же московскую контору представляет. Только Шкворень пытался официально вписаться, а этот хоронится и старается поменьше глаза мозолить.

— А какой у Ларева резон нам помогать, ты не задумывался? — спросил Витя. — Он случайно не хочет в нашей губернии зацепиться?

— Не знаю, он не докладывал. Могу догадываться, что ему тоже какая-то Москва помогает. Возможно, та, что за Булкой стоит.

— А почему Кныш ни хрена не знает? Как того фраера звали, что весной в «Чик-чирике» выступал? Борис? Они же с Кнышом контачили…

— Надо будет опять собраться. А то опять все зависнет, как весной. И все эти Зубры и Бегемоты начнут шустрить, одеяло на себя тянуть…

— Мысль верная, но сначала надо этого Клобука достать. И разобраться, — Витя выкинул в окно бычок.

Нинка уже сворачивала на дорожку, ведущую к заброшенному песчаному карьеру…

ГДЕ СЯДЕШЬ — ТАМ И СЛЕЗЕШЬ…

Ухан и трое сопровождавших его бойцов в явном обалдении стояли над трупами шестерых спутников Бормана и Шванди. У каждого из четверых при виде выложенных в ряд жмуров, попросту говоря, тряслись поджилки. И это при том, что они только что облазили весь хутор, не найдя ни одной живой души, кроме коровы, поросят, кроликов и куриц. Правда, они не рискнули соваться в лес и спускаться к речке. Темнота вокруг стала чуточку пореже, но все-таки была достаточно густой, чтоб скрыть супостата. И оттуда, из этой темноты, могла в любой момент прилететь смерть. Причем бесшумная и внезапная. Шило, торчавшее из башки Карася, и арбалетная стрела, влетевшая в глаз Купону, навевали самые дурные предчувствия.

— Сваливать надо, Ухан! — произнес один из его спутников по кличке Штопор. — Надо брать тачку из гаража, рыжики, которые нашли, грузить всех и валить на просеку.

— А дорогу ты знаешь?

— Не тайга же, скоро рассветет, выберемся… А иначе нас всех почикают. Притом ясно, что Механик не один. Одного ихнего «казаны» все же завалили — в сенях.

— Нет тут никого, — сам себя подбодрил Ухан. — Они все на «Ниссане» слиняли.

— А как же наши на дороге не заметили? Губан и Быра?

— Получили по стреле в лобешник — вот глаза и позастило… — мрачно произнес еще один соратничек по кличке Боцман.

— Надо бы туда сбегать, — предложил третий боец, Шпала.

— Вот и сбегай, — проворчал Ухан. — Давай, дуй!

— Несерьезно, — заметил Боцман. — Надо всем туда идти. И вообще, зря мы от Резаного оторвались.

— Точно, — хмыкнул Штопор. — Они там небось вовсю золотишко выгребают…

— Если их еще не почикали, — у Боцмана на уме был сплошной пессимизм.

— Короче, идем сейчас на просеку, — решил Ухан, — а оттуда — к Резаному. Соберемся все в кучу и подумаем, что дальше делать…

К въезду на просеку шли с превеликой осторожностью, стараясь поменьше светить фонарями, и держали стволы наготове. На саму просеку высовываться не рискнули, пошли по краю, прячась за деревьями. Ухан первый услышал шорох поблизости от березы, перекрывавшей дорогу, и наставил автомат. Потом все же решил спросить:

— Губан? Быра?!

Молодцы сразу узнали голос вожака и вылезли.

— Ну как там? — спросил Губан.

— Там все нормально, — еле сдерживая ярость к этим лохам безмоглым, прошипел Ухан. — А вот у вас как, интересно?

— У нас тоже все нормально. Швандя с Борманом проехали на тачке. За рулем баба сидела какая-то, в салоне еще двое было, не разглядели, кто… Один раненый, по-моему, с бинтами…

— Вы через стекла глядели?

— А как еще, через задницу, что ли? — обиженно пробухтел Быра. — Швандя сидел с автоматом, сам видел. А Борман рядом с бабой. Они ж должны были проводника взять на просеку — наверно, и заставили эту бабу.

Ухана все это здорово запутало. Он уже ни хрена ничего не понимал. Конечно, Швандя мог в очередной раз скурвиться, изловчиться и подставить Бормана с командой. Но в этом случае первым, кого он должен был пришить, являлся сам Борман. Потому что тот наверняка перед смертью постарался бы рассказать Вите Басмачу о всех Швандиных художествах. Если Швандя повез его к Басмачу живым, то он просто чудак на букву «м». А если решил просто слинять, то тем более на фига ему Борман? Может, они там сговорились за счет Ухана? Набрали золотишка побольше — и тю-тю! Кто его знает, сколько в том сундуке было до того, как в него Лапоток забрался? Ну а чтоб не делиться — своих братков пощелкали. Дескать, все равно их на Механика спишут…