Страница 28 из 61
Но Бэконъ жилъ въ эпоху нетерпимости и фанатизма, а потому эти важныя работы послужили поводомъ къ обвиненію его въ магіи. Народное воображеніе сдѣлало его героемъ самыхъ сверхъестественныхъ явленій; его считали колдуномъ и разсказывали, будто онъ сдѣлалъ изъ стали голову, которая могла говорить и предсказывать будущее. Объ этомъ мы не находимъ ничего въ его сочиненіяхъ, но за то изъ нихъ можно подробно видѣть, какъ много страданій доставили ему зависть и фанатизмъ его собратьевъ-монаховъ. Начальники его ордена воспретили ему, подъ страхомъ бытъ посаженнымъ на хлѣбъ и воду[65], давать кому бы то ни было свои сочиненія. Но Рожеръ Бэконъ нашелъ поддержку въ папѣ Климентѣ IV, который чрезвычайно интересовался чудесными изобрѣтеніями знаменитаго кордельерскаго монаха. Бэконъ переслалъ папѣ черезъ однаго изъ преданнѣйшихъ учениковъ своихъ, Жана Парижскаго, рукопись своего сочиненія «Opus majus», а потомъ и свое посланіе «О тайныхъ твореніяхъ искусства и природы»[66].
Книги эти содержатъ въ себѣ неисчерпаемыя научныя богатства и выставляютъ Рожера Бэкона однимъ изъ величайшихъ умовъ человѣчества. «Opus majus» трактуетъ почти о всѣхъ наукахъ, даже о лингвистикѣ. Въ этомъ трудѣ изложены основанія оптики, теорія зажигательныхъ стеколъ, самыя точныя замѣчанія о явленіяхъ отраженія свѣта, объясненіе радуги, указаніе на предвареніе равноденствій. Въ немъ попадаются положительныя откровенія, доказывающія присутствіе въ авторѣ такой необыкновенной проницательности, что онъ кажется иногда одареннымъ способностью предчувствовать будущее. Такъ, объяснивъ приготовленіе пороха, Рожеръ Бэконъ говоритъ: «Достаточно воспламенить небольшое количество его, чтобы получить яркую вспышку, сопровождающуюся ужаснымъ трескомъ: посредствомъ его можно уничтожить цѣлую армію и даже цѣлый, городъ». Когда Р. Бэконъ говоритъ о физикѣ и механикѣ, то кажется, что онъ описываетъ паровыя машины, желѣзныя дороги и указываетъ на возможность воздухоплаванія: «Можно сдѣлать машины, говоритъ авторъ, которыя будутъ двигать самый большой корабль быстрѣе, чѣмъ цѣлый полкъ гребцовъ, и нуженъ будетъ только одинъ лоцманъ, чтобы править имъ. Можно также заставить двигаться экипажи съ невѣроятной быстротой безъ участія какого-либо животнаго. Наконецъ, есть возможность сдѣлать и такія машины, которыя, посредствомъ крылатаго прибора, дадутъ возможность летать по воздуху на подобіе птицъ».
Кромѣ того, «Opus majus» отличается еще и другими достоинствами. Въ немъ есть великолѣпная глава, гдѣ говорится объ искусствѣ производить опыты. Опытныя изслѣдованія разсматриваются тамъ, какъ одно изъ главнѣйшихъ средствъ, которыя умъ долженъ употреблять для раскрытія истины. Только при помощи опытовъ физики и химіи можно добиться сколько-нибудь значительныхъ открытій. Правда, авторъ, забравшись въ область философіи, теряется среди предразсудковъ своей эпохи: онъ вѣритъ въ возможность получить изъ небольшаго количества драгоцѣннаго металла огромное количество его, вѣритъ въ существованіе средствъ, могущихъ продолжить человѣческую жизнь, но не слѣдуетъ забывать, что онъ жилъ въ XIII столѣтіи!
Неисполненіе монастырскаго устава, яростная завистливая ненависть монаховъ, порожденная славою Рожера Бэкона, доставили ему много страданій. Пока ему покровительствовалъ папа, нападки, направленные противъ него, значительно сдерживались; за то, по смерти Климента IV они разразились уже не сдерживаемою яростью. Въ 1278 году, когда на папскомъ престолѣ былъ Николай III, кордельерскіе монахи донесли ему на своего собрата, обвиняя Бэкона въ томъ, что онъ продалъ дьяволу душу и сдѣлался магомъ и астрологомъ. Напрасно Рожеръ Бэконъ пытался оправдаться. На обвиненія въ магіи онъ возражалъ письмомъ: «De nullitate magiae». «Вы называете, пишетъ онъ, дѣломъ дьявола мои произведенія потому только, что они недоступны вашему уму. Только по этой причинѣ невѣжественные теологи и духовные ученые гнушаются ими, какъ порожденіями магіи и считаютъ изученіе ихъ дѣломъ, недостойнымъ христіанина».
Рожеръ Бэконъ.
Но всѣ усилія остались безплодными. Ослѣпленные фанатики осудили сочиненія Бэкона, какъ содержавшія въ себѣ «опасныя и подозрительныя ученія», и авторъ долженъ былъ поплатиться за свою геніальность, просидѣвъ въ тюрьмѣ болѣе 15 лѣтъ. Ему возвратили свободу только тогда, когда увидѣли, что онъ окончательно истощенъ горемъ, долгою неволею и болѣзнями. Несчастный старикъ съ трудомъ дотащился до родной земли. Нужно согласиться, говоритъ одинъ изъ его біографовъ, что онъ былъ слишкомъ несчастенъ, если на смертномъ одрѣ не могъ удержать горькой жалобы: «Я жалѣю, что доставилъ себѣ столько страданій ради интересовъ науки»[67]
Рожеръ Бэконъ значительно опередилъ свой вѣкъ. Если сочиненія его и получили огласку при его жизни, то только благодаря его извѣстности; но истинные послѣдователи явились у Бэкона только 200 лѣтъ спустя послѣ его смерти.
Пока не было изобрѣтено книгопечатаніе, возраженія ученыхъ, боровшихся противъ порабощенія мысли, не могли найти поддержки. Но когда Гутенбергъ далъ людямъ средство распространять свои мысли, истина пріобрѣла возможность проникать повсюду при помощи книгъ, и философы XVI вѣка, имѣя въ рукахъ такое могущественное орудіе, какъ книгопечатаніе, принялись разработывать почву свободнаго изслѣдованія, на которой впослѣдствіи должны были родиться опытныя науки. Борьба, которую имъ пришлось вести, какъ мы увидимъ впослѣдствіи, была ужасна и окончилась торжествомъ истины, но торжество это было еще разъ куплено драгоцѣнною кровью новыхъ мучениковъ.
Рамусъ (Pierre La Rauiée) былъ однимъ изъ самыхъ достойныхъ представителей этой великой борьбы, павшихъ въ первомъ ряду борцовъ за истину. Его жизнь, труды и характеръ дѣлаютъ честь не только наукѣ, но и всему человѣчеству. Онъ родился въ эпоху «Возрожденія», въ началѣ XVI вѣка, въ 1515 году въ Кютѣ (Cuth), въ скромной деревушкѣ въ графствѣ Вермандуа (Vermandois)[68]. Отецъ его, бѣдный человѣкъ, занимавшійся земледѣліемъ, до такой степени нуждался, что едва могъ прокормить своего ребенка. Но молодой Пьеръ отличался недюжинной энергіей; восьми лѣтъ онъ смѣло покинулъ отцовскій домъ и отправился одинъ пѣшкомъ въ Парижъ. Нищета скоро выгнала его оттуда, но Рамусъ не унывалъ и чрезъ нѣсколько времени снова вернулся въ Парижъ, нанявшись слугой къ одному богатому ученику Наваррской коллегіи. Днемъ онъ прислуживалъ своему хозяину, а часть ночи употреблялъ всегда на занятія.
Скромный Рамусъ досталъ себѣ серьезныхъ книгъ, какъ напримѣръ, сочиненія Ксенофонта и Платона, и съ жадностію читалъ ихъ, а въ часы досуга посѣщалъ лекціи философіи, читавшіяся Жаномъ Геннюэ, епископомъ въ Пуатье. Умъ его особенно легко воспринималъ науки и новыя идеи, получившія уже въ то время названіе «Сократизма», которыя учили судить о вещахъ по ихъ существу и доискиваться истины только путемъ разсужденій. При занятіяхъ своихъ, Рамусъ употреблялъ всѣ усилія, чтобы отрѣшиться отъ предвзятыхъ идей и избѣгать предразсудковъ своего времени. На 21 году онъ такъ блистательно защищалъ диссертацію на степень «магистра искусствъ», что профессора не могли удержаться отъ аплодисментовъ, хотя тема, имъ выбранная, была очень щекотлива, такъ какъ онъ горячо нападалъ на школу Аристотеля. На слѣдующій годъ Рамусъ началъ читать публичныя лекціи въ Манской (du Mans) коллегіи, привлекавшія съ каждымъ днемъ все больше и больше слушателей. На лекціяхъ своихъ онъ разбиралъ греческихъ и латинскихъ авторовъ. Программа его, обнимавшая собою изученіе философіи и краснорѣчія, привела его къ открытію логики, — искусства правильно разсуждать, отыскивая истину; молодой новаторъ хотѣлъ приняться вскорѣ за разрѣшеніе задачи объ усовершенствованіи нравственныхъ началъ (les principes). Этого было достаточно, чтобы возбудить къ себѣ подозрѣніе.
65
«Opus majus».
66
«Epistola fratris Rog. Baconis de secretis operibus Artis et Naturae et nullitate magiae. Hombourg».
67
Hoefer: «Biographie universelle», — V. Leclerc, «Histoire littéraire de la France, t XX».
68
Сначала графство, а потомъ герцогство въ Пикардіи.