Страница 32 из 48
Однако в практике научного исследования физического воспитания (равно как физической культуры, спорта и т. д.) крайне редки даже попытки теоретического осмысления этих явлений, которое соответствует такому пониманию теории. На это справедливо указывает и В. Н. Селуянов [Селуянов, 1998]. Обычно теоретическая концепция (теоретическое исследование, теория) отождествляется просто с научной концепций (научным исследованием) физического воспитания (физической культуры, спорта и т. д.).
Вот несколько иллюстраций: «Осмысливая в первом приближении словосочетание "теория физической культуры", в общем-то нетрудно понять, что речь идет о теоретическом отображении физической культуры. Во избежание недоразумений заметим сразу же, что термин "теория" здесь фигурирует в самом широком своем смысле, то есть обозначает совокупность знаний, познавательных положений и абстрагированно-обобщенных представлений, причем не только строго концептуальных, но и других, которые более или менее реалистично отображают объекты реального мира (аналогично говорят, к примеру, о теории педагогики, теории медицины, теории военного дела и т. п.). Как известно, термин "теория" имеет и менее широкий смысл, когда им обозначают лишь отдельную строго формализованную научно-теоретическую концепцию ("теория относительности", "теория магнитного резонанса" и т. д.). Теория физической культуры такой строго формализованной теорией не является, по крайней мере пока, хотя определенные ее фрагменты к настоящему времени приобрели довольно высокую степень четкой концептуализации» [Матвеев Л. П., 2002, с. 3]. «Теория – это систематизированное в историко-логической связи знание в отличие от обыденного несистематизированного» [Ибрагимов, 2011, с. 97]; «Теория как совокупность научных положений составляет часть концепции олимпизма» [Чернецкий, 2002, с. 49].
Охарактеризованное выше недостаточное внимание многих исследователей к принципам и рекомендациям методологии научного исследования является существенным тормозом на пути эффективной разработки теории физического воспитания и физической культуры.
Чтобы еще раз наглядно проиллюстрировать это важное положение, обратимся к публикациям Н. Н. Визитея и прежде всего к его книге «Теория физической культуры: к корректировке базовых представлений. Философские очерки» [Визитей, 2009]. Обращение именно к этим работам объясняется прежде всего тем, что Н. Н. Визитей в своих работах претендует на внесение существенной коррекции в разработку теории физической культуры и при этом проявляет полное пренебрежение к важнейшим принципам и положениями современной логики и методологии научного познания.
Как видно из содержания и самого названия книги, ее автор ставит своей задачей «корректировку базовых представлений» ТФК, используя для этого «содержательные теоретические разработки философской антропологии, культурологии, социологии, психологии» и других гуманитарных дисциплин. Постановка такой задачи представляется весьма правомерной и актуальной. В настоящее время общепризнано, что для эффективного развития ТФК необходимо уточнение ее базовых, теоретико-методологических основ: объекта и предмета, структуры, понятийного аппарата, взаимосвязи с другими областями научного знания и т. д. Для этой цели важно использовать и указанные теоретические разработки. Но все это способно содействовать разработке ТФК лишь при условии ориентации на научный подход и строгого соблюдения принципов современной логики и методологии научного исследования.
Однако Н. Н. Визитей предпочитает ориентацию на модный в последние десятилетия постмодернизм, представители которого отрицают науку, усматривая в ней ущербную форму сознания, и высоко оценивают «неясную логику» и «слабое мышление». Поэтому для них, как справедливо отмечает Д. И. Дубровский, характерна не научная аргументированность, а «ассоциативно-аллегорическая» философская рефлексия, «стилистика расплывчатого, "медитативного" письма, обходящего потребность в концептуально скрепленных, аналитически выверенных утверждениях… Длиннейшие "диалектические" пассажи полубанальностей, среди которых вдруг мелькает интересный ход мысли, яркая метафора, и снова "диалектическое" коловращение вроде бы понятных в отдельности смыслов, но в своей сопряженности ввергающих в состояние неопределенности (и недоумения: что важного или нового хотел сказать автор, зачем это написано?)» [Дубровский, 2001, с. 52, 53].
Н. Н. Визитей считает, однако, что «… относить блестящие и в лингвистическом отношении, и по глубине аналитики тексты таких, к примеру, авторов-постмодернистов, как М. Бодрийяр, или М. Делёз, или Ф. Гваттари, к чему-то невразумительному – это опять-таки возможно только в случае их полного непонимания…» [Визитей, 2011, с. 54]. Ю. А. Фомин, полемизируя с Н. Н. Визитеем по данному вопросу, приводит отрывок из работы М. Делёза «Различие и повторение»: «Дискретное, отчуждённое, вытесненное – три случая естественной блокировки, соответствующие номинальным концептам, понятиям природы и свободы. Но во всех случаях, чтобы объяснить повторение, обращаются к форме тождественности понятия, форме Одинакового в представлении» (7, с. 30) и пишет: «Классная тарабарщина! Трактовать её, конечно, возможно, но оригинал можно трактовать различно в зависимости от позиции трактующего» [Фомин, 2011, с. 95].
Об указанной парадигмальной позиции Н. Н. Визитея свидетельствует не только обилие выдержек из работ представителей постмодернизма, но и язык изложения его книги. Для примера приведем лишь некоторые содержащиеся в ней характеристики двигательных действий и телесности. «…Двигательные действия есть проявление процесса "фонтанирования", спонтанного самодвижения бытия в точке телесного присутствия индивида. Самодвижения, к которому человеческое я устремлено навстречу как к своему "первоистоку", в которое оно погружает себя как в свое становление и которому оно бескорыстно служит, расчищая путь для его реализации и обеспечивая одновременно реализацию собственную» [Визитей, 2009, с. 60, 61]. «Что есть телесность? Давая самый общий ответ на данный вопрос, можно сказать так: телесность – это особого рода пространство, в котором реально присутствует человеческая сущность, или это, так тоже допустимо говорить, пространство самой этой сущности» [Визитей, 2009, с. 68, 69]. Такие и им подобные положения, которыми заполнена книга и другие работы Н. Н. Визитея, возможно, имеют некоторый смысл. Однако большинству используемых в них терминов (и соответствующих понятий) может быть дана различная (даже прямо противоположная) интерпретация. Поэтому они вряд ли вносят вклад в научное понимание указанных социальных явлений, хотя автор претендует именно на такое их осмысление (ведь в упомянутой книге речь идет о разработке научной ТФК).
Ориентация Н. Н. Визитея при анализе проблем ТФК на «ассоциативно-аллегорическую» философскую рефлексию, стилистику «расплывчатого, "медитативного" письма, обходящего потребность в концептуально скрепленных, аналитически выверенных утверждениях», неизбежно приводит к отождествлению, смешению в кучу совершенно разных явлений.
Так, например, в многочисленных работах [см., например: Быховская, 1993, 1997; Столяров, 1984а, 1985б, 1988а, б, г, д, 2004в, 2011 г; Krawczyk, 1983, 1984 и др.] показана ошибочность отождествления телесности с физической культурой. Однако Н. Н. Визитей отождествляет телесность человека не только с физической культурой, но и с культурой в целом: «…телесность как определенный состоявшийся и реально (онтологически) существующий феномен допустимо отождествить с феноменом культуры и, как понятно, с феноменом культуры физической» [Визитей, 2009, с. 69]. Исходя из правильного положения о том, что «культура – это целостный феномен», он делает ошибочный вывод: культура «всегда есть физическая культура» [Визитей, 2009, с. 41] или (в более ранней ралоте): «то, что мы называем физической культурой, есть фактически определенное сущностное единство и нравственной, и эстетической, и интеллектуальной, и деятельно-практической (собственно физической) культуры» [Визитей, 1989, с. 43–44].