Страница 4 из 13
Крик раздался немного в стороне и позади – истошный и длинный, на одной жутковатой ноте. Потом разом оборвался, словно кричавший решил заново набрать в грудь побольше воздуха, и тут же грохнул взрыв, приглушенный зарослями.
«А вот и растяжка! Кто-то все-таки напоролся, – мелькнуло в голове лейтенанта, тут же замершего в недоумении. – Так, а почему сначала крик, а взрыв уже потом?»
Лейтенант бросился в сторону затихавшего взрыва, уже не особенно заботясь о том, чтобы тщательно смотреть под ноги. Метров через двадцать едва не столкнулся с растерянно посматривавшим по сторонам солдатом, стоявшим рядом со вторым, скорчившимся на земле и закрывавшим смуглое худое лицо грязными ладонями. Вопреки ожиданиям, крови ни на ладонях, ни на теле лежавшего на земле бойца видно не было.
– Ранен? Что рвануло? Растяжка?
– Нет, господин лейтенант. Он заорал, я подбежал, а он кричит. И только и успел сказать: «Кобра!» И помер, по-моему…
– Так рвануло тогда что, солдат? Кобра от радости лопнула?!
– А это я туда, куда змея уползла, гранату бросил, – виновато пожал плечами боец и неуверенно сказал: – Наверное, я ее подорвал…
– Кретин, – негромко подвел итог лейтенант и скомандовал подбежавшим на звук взрыва солдатам: – Хватайте его под руки и бегом к вертолетам, к доктору. Бегом, я сказал!
Когда солдаты, обливаясь потом и тяжело вздымая пыль, прибежали к вертолетам и положили пострадавшего на расстеленную плащ-накидку, доктор, услышав версию про укус кобры, на осмотр бедняги потратил ровно минуту. После чего устало и как-то обреченно выдохнул и молча закурил очередную сигарету.
– Так что, док? Делайте же что-нибудь! Сыворотка у вас есть? – полковник был раздражен и немного растерян – еще ни одного врага не обнаружили, а в отряде уже потери, дьявол бы побрал эти проклятые джунгли.
– Бесполезно, – флегматично покачал седой головой доктор и привычно перекрестился сухой ладошкой. – Думаю, сейчас ему священник был бы нужен больше, чем врач. Если кобра кусает человека за лицо, то никакая сыворотка уже не поможет – пяток минут и все… Пусть его душа упокоится с миром!
– Прикажете продолжать поиски, господин полковник? – лейтенант мрачно покосился на умершего солдата, который еще каких-то полчаса назад мог ходить, бегать, о девках мечтать.
Отбегался и отмечтался…
– Продолжайте, – буркнул полковник. – Что там собаки? Что-то их не слышно…
Словно в ответ на вопрос полковника в зарослях грохнул еще один взрыв и сразу же вслед метнувшемуся за зеленой стеной глухому эху раздался режущий уши собачий визг, который быстро перешел в короткие, быстро затухавшие повизгивания. Потом сухо и хлестко ударили не то один, не то два выстрела, слившиеся в один, и наступила тишина, от которой тоненько позванивало в ушах и отчего-то становилось не по себе. Казалось, даже москиты куда-то дружно попрятались и притихли…
3
Уже примерно представляя себе, что он сейчас увидит там, в зарослях, откуда минуту назад донесся жуткий собачий визг, полковник коротко выругался, сердито дернул козырек, надвигая фуражку пониже и прикрывая глаза от солнечных лучей, и решительно двинулся в сторону леса. Лейтенант с солдатами, утопая высокими ботинками в песке, едва успевали за командиром, видимо, принявшим решение взять командование отрядом на себя.
Метров через пятьдесят пахнуло легкой гарью сработавшей взрывчатки и еще через минуту полковник и солдаты увидели то, что осталось от проводника и его собаки. Основную часть осколков от обыкновенной наступательной гранаты принял на себя пес, а проводнику просто не повезло. Хотя кинолог и отставал от своего подопечного на несколько метров, которые составляли длину поводка, один крохотный осколок все-таки нашел и его. Полковник скользнул взглядом по залитому кровью лицу раскинувшегося в траве солдата, так и не выпустившего из руки длинного кожаного ремня, вновь выругался и, словно только сейчас вспомнив, что собаки было две, повернулся к едва переводившему дух лейтенанту.
– Где? Второй кинолог и его пес где?
– Н-не знаю… Ведь только что где-то здесь лаял, – лейтенант растерянно завертел головой, настороженно прислушиваясь. Простая логика подсказывала, что пес где-то неподалеку, он ищет следы и должен хотя бы иногда подавать голос. А если в лесу не раздается почти ни звука, то что получается? А получается, что и второй пес и, вполне возможно, его проводник – мертвы? А причина? Взрыв-то был один! Не кайманы же их утащили совершенно беззвучно, дьявол их побери…
Второй кинолог вместе с собакой отыскался неподалеку, у самой кромки зарослей, тянувшихся вдоль речного берега. Оба были бесповоротно мертвы, и даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что погибли они не от взрывов и не от зубов кайманов: и солдат, и пес были застрелены. Одна аккуратная и совсем не страшная дырочка чернела почти точно между бровей у бойца, вторая – в голове собаки, чуть выше мутного, остекленевшего глаза…
Только сейчас, до рези в глазах всматриваясь в заросли на противоположном берегу реки, полковник сообразил, что же не давало ему покоя все это время, что болезненной занозой сидело в мозгу. Выстрел. Сразу после взрыва был слышен визг несчастного пса, а потом ударил выстрел! И, действительно, не один, а два. Теперь даже ребенку стало бы понятно, что в тот момент, когда первая собака зацепилась за растяжку и грохнул взрыв, вторая тащила проводника вдоль берега и там-то их и положил снайпер! Причем стрелял настолько быстро, что два его выстрела слились почти в один. Мастер, что и говорить! И, вполне вероятно, сейчас этот мастер с улыбочкой рассматривает в свою оптику и его, полковника, и лейтенанта с его подчиненными, и неторопливо выбирает цель получше. А что может быть лучше полковника, который как последний идиот торчит на самом виду и пялится на речку…
Чувствуя, как под ложечкой вдруг образовалась сосущая пустота, а кожу на затылке стянуло неприятным холодом, полковник демонстративно сплюнул в сторону спокойно струившейся реки и, разворачиваясь обратно, негромко процедил сквозь зубы:
– Лейтенант! Забирайте этих и возвращаемся к вертолетам!
На обратном пути, непроизвольно стараясь двигаться подальше от берега и выбирая тропку в зарослях погуще, полковник хмуро посматривал на солдат, тащивших на плащ-накидках собак и двоих своих товарищей, и мучительно размышлял, пытаясь понять происходящее. Но, несмотря на все усилия, так и не мог отыскать никакой логики в действиях тех, кто сейчас, возможно, прятался на другом берегу реки…
4
– Да, не повезло мальчикам, – доктор с первого взгляда оценил точность попаданий неведомого стрелка, отхлебнул теплой воды из пластиковой бутылки, поморщился и, задумчиво пожевав узкими губами, скорее утверждая, чем спрашивая, обратился к полковнику: – Снайпер? Значит, они не ушли…
– Да, думаю, снайпер, – кивнул полковник, в который уже раз с ненавистью и опаской бросая быстрый взгляд на зеленую стену зарослей на противоположном берегу. – И вы так спокойно об этом спрашиваете? А ведь вполне возможно, этот стрелок сейчас выцеливает именно ваш высокий и красивый лоб!
– Или ваш, полковник, – криво усмехнулся врач. – А что я, по-вашему, должен метаться в истерике? Мы здесь уже без малого два часа. Если бы они хотели прострелить мой или ваш лоб – они давно могли это совершенно спокойно проделать. Значит, у них какая-то другая задача. Что будем делать, полковник?
– Убираться отсюда и как можно скорее! – полковник сдернул с головы фуражку, промокнул платком влажное лицо, шею и, вспомнив свой разговор с Президентом, зло скрипнул зубами. – Он был прав – нужно было брать не этих мальчишек, а спецназ!
– Кто был прав?
– Теперь уже не важно, док… Вы с мертвяками все свои процедуры закончили? – Доктор молча кивнул, и полковник повернулся к бойцам, бестолково сгрудившимся вокруг своего командира. – Лейтенант! Начинаем погрузку! Мертвых в один вертолет, все остальные – в другой! Собак здесь быстренько прикопайте…