Кондор умеет ждать

Лейтенанту не требовалось больше никаких объяснений. Теперь он сообразил, что же в облике человека, управлявшего моторкой, с самого начала показалось ему странным – человек был облачен в гидрокостюм! Значит, они удирали и удирали, а потом этот мерзавец просто выпрыгнул за борт и сейчас спокойно загребает ластами на глубине, откуда нам его ввек не достать. Но зачем, черт возьми?!

– Сэр, думается мне, что они нас уводили из района патрулирования, – несмело предположил сержант, принайтовывая длинным концом-тросиком пустую лодку, превратившуюся из нарушителя в обычный трофей, к корме сторожевого катера. – И тогда получается…

– Тогда получается, что они нас надули и мы проворонили третьего, который потихоньку проскользнул к Флориде! – взорвался Смит. – Хватит возиться с этой лоханкой! Курс норд-вест и полный вперед. Самый полный!

Лейтенант был не так уж и далек от истины, когда рассуждал о третьем, упущенном нарушителе. В те самые минуты, когда сторожевик гнался за двумя фальшивыми зайцами, на небольшой глубине курсом на норд-вест-вест бесшумно проскользнула мини-субмарина, принадлежавшая Синдикату – временному союзу пары крупных колумбийских наркобаронов и нескольких более или менее серьезных мафиози из коза ностра, занимавшихся на территории Штатов торговлей кокаином. Трафик был еще по-настоящему не опробован и не отработан во всех деталях, а поэтому груз на борту субмарины был весьма скромным – всего сто килограммов чистейшего продукта, произведенного в подпольных лабораториях, спрятавшихся от любопытных и жадных глаз в непроходимой сельве в районе стыка границ Колумбии и Венесуэлы…

12

…Огромный «Боинг-737» сделал плавный полукруг над панорамой международного аэропорта Simon Bolivar, раскинувшегося на побережье, и начал снижение, заходя на посадку. Лайнер сначала мягко коснулся задними колесами шасси серого бетона взлетно-посадочной полосы, словно кошка, которая пробует опасную гладь воды, потом уже уверенно ткнулся колесами передней стойки и покатился, притормаживая и замедляя бег. Турбины подвывали на разных режимах, помогая экипажу выруливать громоздкую машину к месту стоянки. Лайнер еще не остановился, но, казалось, уже расслабленно опустил уставшие крылья и облегченно выдохнул всеми четырьмя двигателями – долгий перелет через Атлантику остался позади. Вместе с «боингом» радостно вздохнули и большинство пассажиров – кто втайне, а кто и в открытую: «Ну, слава Святой Деве, наконец-то мы на земле, мы дома!»

Море в голубоватой дымке с одной стороны, буровато-зеленые горы – с другой, а между ними серое бетонное поле, заставленное белыми самолетами всех типов, величин и «вероисповеданий», то бишь авиакомпаний разных стран. От самолетов, ввиду их удобства и скорости, не отказываются ни христиане, ни мусульмане, ни представители прочих, даже самых ортодоксальных конфессий.

В суетливой толпе пассажиров, спешивших получить свой багаж и пройти таможенный досмотр, заметно выделялись трое мужчин явно спортивного, крепкого сложения. Двоим из них было, вероятно, около тридцати, третий был немного старше, хотя, когда мужчина не то от недовольства, не то по привычке начинал хмуриться, то ему смело можно было дать и все сорок.

Мужчины подхватили свои дорожные сумки и пару объемистых спортивных баулов и двинулись в сторону стойки таможенного досмотра. Дождались очереди, плюхнули сумки и баулы на ленту транспортера и приготовили документы.

– Вы из России? – просматривая паспорта и декларации, профессионально любезно поинтересовался толстый таможенник с завидной пышности усами. – Цель приезда – спорт. О, бейсджамп! Будете у нас прыгать? Сальто-Анхель, си?

– Именно, сеньор, оттуда и сиганем… – по-испански ответил Орехов и сдержанно улыбнулся толстяку, постоянно сбивавшемуся с английского на родной язык великого героя Боливара. – Сумки можно забирать?

– О, да-да, все в порядке, сеньоры. Мы не станем потрошить ваши парашюты, вы можете не беспокоиться, – таможенник прошлепал визовые отметки. – Велкам, добро пожаловать в Венесуэлу, сеньоры!

Проводив русских парашютистов-экстремалов не то сочувствующим, не то завистливым взглядом, таможенник переглянулся с напарником, работавшим неподалеку, и украдкой повертел пальцем у виска: «Крейзи…»

– Так, а это еще что? – майор резко развернулся и, придавая лицу чуть ли не зверское выражение, направился к суетливо метавшейся неподалеку богемного вида девице, что-то деловито командовавшей своему расхристанному напарнику, уже наводившему на русских парашютистов дорогую кинокамеру. – Парень, ты камеру от греха убери…

– Оу, русские бейсджамперы! Эксклюзив! Мы с телевидения, – еще пуще засуетилась девица, но Орехов непреклонно покачал головой.

– Никаких съемок, сеньора! Немедленно удалите кадры, – и пояснил задохнувшейся от возмущения девушке: – У нас уже есть строжайшая договоренность с одной из известных TВ-компаний – все до единого кадра с нами и нашими прыжками принадлежат им. Таковы условия наших спонсоров. Простите, сеньора, но вы должны нас понять – это бизнес.

– Нам только на местном ТВ засветиться не хватало, – ворчал майор, возвращаясь к своим бойцам. – Сохранишь тут секретность, блин, – фотографы на каждом шагу…

В зале пассажиров рейса встречала небольшая толпа суетливых и нетерпеливых мужчин и женщин, чуть в стороне от которых переминался флегматичный невысокий крепыш – естественно, смуглый и усатый. В руках крепыш держал самодельную табличку, извещавшую, что встречает он именно экстремалов из далекой России.

– Буэнос диас, амиго! Нас встречаешь? – Орехов протянул мужчине руку, тот без каких-либо заметных эмоций ответил на рукопожатие и кивнул.

– И куда дальше? Как вас величать прикажете, кстати?

– Педро. У меня на стоянке машина. Сейчас поедем в гостиницу. Идемте, сеньоры…

Не первой молодости «форд»-микроавтобус бодро катил по бетонной автостраде, минуя туннели, один из которых протянулся почти на два километра, мосты-виадуки и минут через двадцать уже въехал в пределы столицы. Однако в сторону центра не поехал, а какими-то запутанными петлями проскочил на одну из городских окраин и вскоре притормозил у входа в довольно скромный отель со слегка вызывающим названием «Эксельсиор».

– Слышь, дон Педро, у вас, наверное, все названия если не «Симон Боливар», то «Эксельсиор» или «Эспаньола», да? – выбираясь из сумрачного нутра микроавтобуса, проворчал Троянов.

– Я не дон. Просто Педро. У нас, сеньор, много разных названий… – водитель с легкостью подхватил две сумки гостей и решительно двинулся к стеклянным дверям гостиницы.

– Ты бы со своим юмором поосторожнее, – недовольно посмотрел на товарища Катков. – Все-таки испанец! Выхватит кабальеро шпагу и проткнет твое нахальное сердце. Так что, на всякий случай, базар фильтруй, как говорят наши любители экстрима с синими наколками… Ох, сейчас в душ и спать! Часиков пять, а, Тритончик?

– Я, дядя Слава, не тритончик, я – бейсджампер Валера Троянов, ферштейн? – немедленно отомстил лейтенанту Валерий. – А вообще-то, поспать бы не мешало.

Водитель подождал, пока гости оформят свои бумаги у портье, все так же молча помог донести сумки до дверей номера и, прощаясь, улыбнулся неизвестно чему и коротко бросил:

– Удачи вам, кабальерос!

Номер был, в принципе, таким же, каким он был бы хоть в Риме, хоть в Стокгольме – шкафы, кровати, столики-кресла, телевизор. Естественно, душевая, холодильник и кондиционер. Последний был весьма кстати, поскольку после московской серенькой прохлады на улицах Каракаса, приткнувшегося всего лишь в десятке градусов от экватора, было жарковато – сезон дождей закончился и наступала традиционная зимняя жара. Как когда-то отметил в своих записях синьор Робинзон, томившийся на острове примерно в этих же краях: «Зима. С ноября по март – сухо и жарко!»

И все же в этом номере было одно небольшое отличие от обычно пустых, прибранных и приготовленных для приема жильцов гостиничных каморок и апартаментов. Орехов, вошедший в гостиную первым, неожиданно притормозил на пороге, и его товарищи едва успели остановиться и не ткнуться в напрягшуюся спину майора.