Страница 97 из 108
Этот прием Толстой не мог позабыть, — как можно?
У него — в сентябре — Пьер, едва приехав в Москву, совершает два важнейших действия. Не так: с ним совершается одно судьбоносное действие. Москва знакомит его с Наташей — очень вовремя, потому что одновременно у Пьера умирает отец. Пьер переходит из под крыла отца сразу под крыло Наташи. Она зовет его танцевать (как взрослая! а она и есть взрослая, она сию минуту берет под свою опеку этого ребенка размером с медведя), а он шутит, не понимая, что говорит серьезную, святую правду — я согласен идти танцевать, я боюсь спутать фигуры, но ежели вы хотите быть моим учителем…
Наташа уже ему учитель, она ему Москва.
Это похоже на танец, движение по кругу, который под вашими ногами давно начертила судьба.
Кому как не Левушке различать эти фигуры, концентрические круги московских праздников, которые к сентябрю выстраиваются воронкой и принимают вас в Москву?
Здесь конец его пьесы, в этой воронке судьбы (не реке Воронке, хотя о ней он вспоминал часто). Удивительное место эта воронка: время уходит в нее и из нее же родится. Время пульсирует, переходя из минус-пространства в плюс — через точку праздника.
Толстой стремится в эту точку, как будто умаляясь, убывая в возрасте, делаясь мальчиком, младенцем и собственно точкой в момент гипотетического слияния с материнским лоном. В свете этой ретроспективы делаются понятны многие «детские» мотивы Толстого, его категорическое нежелание стареть и умирать.
Также становится понятно его предпочтение женского начала, которое (предпочтение) сказывается в его «колдовских» произведениях так же часто, как влияние воды.
Здесь нет эротического мотива, хотя прочитать, что такое воронка времени, что прячется у Москвы за ее многочисленными юбками, было бы несложно. Нет, такие прямые прочтения Толстому не свойственны. Напротив, едва он слышит, как в женщине начинает говорить ее пол, Толстой немедленно отворачивается, словно он в самом деле маленький мальчик, или делается циничен и груб (Наташа Ростова, повзрослев, в два счета делается у него из волшебницы самкой).
Нет, его цель возвышена, противоположна всякому физиологическому толкованию.
Пульс Москвы через точку праздника представляет собой акт духовный; так родится время — живое, синхронное с ним, пророком и начинателем Москвы.
Москва с этим согласна (как не согласиться со статусом места, где родится время?). Поэтому так успешен Толстой в переоформлении ее календаря, в опыте начинания, заведения, запуска в ней нового, ее собственного времени.
Разговор Новопушкина и Новониколая
Могло ли 21-е сентября, день-магнит, собирающий на себя все окрестные московские события, обойтись без Пушкина и «Годунова»? Нет, разумеется.
21 (8) сентября 1826 года в Кремле, в день Рождества Богородицы (когда же еще?) состоялся знаменитый двухчасовой разговор Николая I с Пушкиным. Об этом разговоре сказано многое; высказывания на этот счет в значительной мере определяются политической позицией того или иного эксперта.
Николай прибыл в Москву на коронацию. Ему, по мнению одной стороны, необходим был показной жест, сглаживающий тяжелое впечатление после июльской казни декабристов. Царь должен был предстать перед обществом в новом свете. Для того Пушкин был спешно вызван из псковской ссылки.
Другие заявляют, что венчание на царство в Кремле есть уже достаточная перемена образа, причем внутренняя перемена, куда более существенная, нежели привходящие показные жесты.
Возможно, со временем выстроится срединная версия, примиряющая эти контроверзы в пространстве большем. Собеседники оба были друг другу надобны, и не только политически, — не все в этой встрече был спектакль.
Они были нужны друг другу по-московски, для воцеления поврежденной картины времени. Им обоим нужен был праздник — лучшего, нежели Рождество Богородицы, найти было трудно. Поэт и царь встретились в оживающей после войны древней столице (это обстоятельство почему-то уходит из внимания спорящих), в Москве победившей и теперь как будто растущей заново. Встретились, по сути, в день рождения города (огненно жертвы и нового рождения), который много более их обоих.
Приехали на праздник, отметили Рождество — и оно их отметило.
Закаление водой
После спасения Москвы в сентябре календарь с каждым днем все более успокаивается. Солнце готово скрыться, замкнуться, сойтись в точку. Завернуться в Покров. Детали этой церемонии пестры и вполне себе разноцветны.
24 сентября — день сбитня
Начинается продажа сбитня и родственных ему горячих напитков. Летняя газировка испаряется надолго. Под дно бочки со сбитнем купец подкладывал монетку, для пущей торговой удачи. Начиная с XIX века, так поступают уже все торговцы напитков. Тот, кто покупал кружку сбитня, пил ее, прижимая ко дну свою монетку –чтобы все деньги не ушли на питие.
26 сентября — «Дождь к земле припадает»
Сегодня с небес изливается вода самая целебная. Плоды урожая, ею омытые, сохраняются без порчи. Их закаляют водой. Говорят, в этот день было положено обливать друг друга водой из чего придется. Но, судя по всему, это выдумка позднейшая — наступили холода.
27 сентября — рябиновый праздник
С этого дня (если на неделе архистратиг Михаил ушиб землю морозом) рябина делается сладкой. На заготовку рябины отправляются всей семьей. Огненные гроздья раскладывают на повети и на полати. Считается, что своим огнем она отгоняет нечистую силу, которая стремится угнездиться среди запасов на зиму. Рябиной, как мелом Хомы Брута, можно очертить вокруг себя круг и так отогнать бесов.
Посему же гроздья рябины вешали на окна.
Принесенные с мороза ягоды помогают также при головной боли.
28 сентября — Никита-гусепролет
Гуси из путешествующих птиц одни из последних отправляются на юг. (1 октября тронутся журавли.) Считается, что гусь тащит на белом хвосте зиму. Снова ввиду водоплавающего животного вспоминается добрым словом (успокоившаяся к концу месяца) вода. После 26 сентября вода считается чистой. Гусь о том свидетельствует. Вода идет в эти дни на баню и всякую иную ответственную помывку. Водяному совершаются подношения.
30 сентября — Вера, Надежда, Любовь и мать их София
Всесветные бабьи именины, бабья выть.
Про крест
27 сентября — Крестовоздвижение
Единственный из двунадесятых праздников, который посвящен не жизни самого Иисуса, а событиям, состоявшимся много позже (впрочем, если рассматривать крест, как времяразворачивающий ключ, см. далее Тайницкий ключ, то праздник Крестовоздвижения можно считать синхронным с остальными). Праздник креста-ключа, который поворачивается во всякой точке времени и делает его пространством.
Праздник был установлен в честь обретения в 326 году царицей Еленой, матерью Константина Великого, Честного и Животворящего Креста Господня в Иерусалиме. Нашли три креста, для проверки все три были по очереди возложены на мертвеца. Когда на него возложили крест Иисуса, мертвец ожил.
Исцелилась также тяжело больная женщина. После этого к кресту было открыто настоящее паломничество. Тогда и состоялось его воздвижение, вознесение вверх, чтобы помощь его изливалась на всех.