Страница 29 из 54
Кир, словно зачарованный, не мог отвести от нее взгляд. Ее осанка, легкие движения, изящный наклон, передавали грацию и легкость, свойственную не просто девочке… но принцессе. В эту секунду Кир отчетливо вспомнил, как кружилась в танце на балу Санара, как высоко она держала голову, выказывая достоинство, присущее особе королевских кровей.
Сейчас Хина едва ли уступала ей. Совсем не такой она казалась в школе — простая и открытая, она была товарищем для всех, ведя себя скромно и непритязательно. Что случилось в этой маленькой комнатке? Откуда эта, другая, девочка, так неуловимо похожая на его потерянную принцессу?
Как только проход освободился, мираж отпустил Кира, и подростки увидели бабушку Хины, Нану. Та сидела у противоположной стены, в самом уголке крошечной комнаты. Слева от нее бурлил толстый чугунный казанок.
Она молчала, приветствуя ребят сдержанной улыбкой. Видя их растерянность, она кивнула, приглашая их войти.
Кир стоял ближе к двери и потому первый опустился на колени. Повторяя движения Хины, он пересек порог и, как и велела девочка, сел слева от ее плеча на некотором расстоянии. Через минуту к нему присоединился Азул, опустившись на песочного оттенка циновки.
Ребята сидели в линии, лицом к глухой стене, на которой висел старый на вид свиток с рисунком крошечной птицы, одиноко сидящей на ветке, в самом углу пергамента.
Нана поклонилась гостям в пол, внучка, а вслед за ней и ребята, последовали ее примеру.
— Очень рада, что вы приняли мое скромное приглашение, — отозвалась миниатюрная старушка в нежно-розовом кимоно. Она, как и ребята, сидела на коленях, опустив руки перед собой.
— Мы тоже очень рады приглашению, — отозвалась за всех Хина и еще раз поклонилась.
— Сегодня я постараюсь угостить вас чаем, а заодно показать, что значит японское созерцание, без которого наша страна не была бы такой, какой является. Приношу свои извинения, если мне придется отойти от некоторых особенностей традиции. К примеру, вы наверняка заметили, что мы обходимся умывальником вместо специально предназначенной чаши. Или Хина вошла первой, в то время как это честь должна принадлежать гостям. Но мы с ней решили, что так вам будет проще следовать ритуалу, избегая длинных объяснений, запомнить которые довольно непросто. И, пожалуй, возьму на себя грех говорить больше, чем положено.
Женщина встала, взяв с пола широкую чашу, и предложила ее внучке, опустившись перед ней. Хина, осторожно расправила небольшую белую салфетку перед собой, не совершив ни одного лишнего движения, взяла палочки с края чаши одним изящным жестом и достала небольшое, покрытое шоколадной глазурью пирожное, с орехом на верхушке.
—Осаки-ни, — извинилась девушка за то, что получила угощение раньше друзей, и, протянув чашу двумя руками, поставила перед Киром.
— У нас принято преподносить легкую закуску, чтобы сделать отдых гостей более комфортным, но ее не должно быть много, — пояснила Нана, бросив загадочный взгляд на мальчиков.
Все это время те молчали, стараясь понять необычную традицию. Хина и вовсе не шевелилась, замерев, словно вековая фарфоровая статуэтка. Лишь легкий наклон головы говорил о том, что она слушает.
Госпожа Нана вернулась к казанку, мерно бурлившему в приглушенном свете комнаты.
— Многие гайдзин полагают, что чай в японской церемонии обязательно должен быть крупнолистовой. Мне приходит на ум буддийская легенда о том, как чай возник в нашем мире. Медитируя, Бодхидхарма умудрился поддаться сну, и, в гневе на себя самого, вырвал веки, швырнув их оземь. Позже на этом самом месте вырос невиданный ранее куст с сочными листьями. Люди стали заваривать растение, стремясь к обретению бодрости. Так и появился чай.
Мальчишки понятия не имели, кто такой Бодхидхарма, но оба поставили себе в уме галочку проверить это при первой возможности.
Неспешно рассказывая историю, госпожа Нана тем временем совершала причудливые движения, сидя в пол-оборота.
Сначала она расставила вокруг себя непонятные предметы: несколько чаш разной формы и размера, темную коробочку, короткую кисть с длинными щетинками, напоминающими помазок, сверху которой легла тонкая загнутая палочка с широким уплотнением наподобие ложки. Затем женщина поклонилась — и принялась за колдовство, совершая действия, значение которых пока что было загадкой.
Выставив вперед себя чашу с кистью и деревянной палочкой, а затем и коробочку, она потянулась к широкому поясу, доходившему до груди, и вынула бежевый платок. Перехватив края свернутого пополам треугольника, резко растянула хлопковую ткань. Раздался хлопок, на мгновенье возвратившей ребят в действительность. Вытянутая вдоль левой руки, от запястья до внутренней стороны локтя, ткань была ловко перехвачена и свернута несколькими точными движениями.
— Для нашей церемонии, — продолжила почтенная хозяйка, — используется толченый порошок из листьев, и никак иначе. Он хранится вот в такой коробочке, — она подняла темный округлый горшочек и обтерла его сверху свернутым платком одним четким движением.
Горшочек был отставлен в сторону, платок развернули, и через несколько мгновений раздался очередной хлопок — пришла очередь деревянной ложки быть очищенной от несуществующей пыли.
— Мы убираем лишнее с предметов и так же стремимся избавить от лишнего наши душу и сознание, — объяснила госпожа Нана, потянувшись за черпаком с длинной деревянной ручкой. Набрав из казанка немного воды, она ополоснула чашу и промыла ее кистью. Сложенный платок пригодился и тут, оберегая пальцы женщины от ожога.
Все движения выглядели чередой сменяющихся шагов, когда важно выделять каждое, и, в то же время, не останавливать процесс, словно от этого зависела чья-то жизнь… Неожиданно Киру вспомнились занятия по стрельбе из лука.
От воды незаметно избавились, слив использованные остатки в чашу, притаившуюся за госпожой Наной, старательно обтерли снаружи и внутри. Как только чаша стала достойна напитка, две ложечки порошка зеленоватого цвета перекочевали внутрь. Чай залили кипятком и взбили содержимое короткими частыми движениями.
Во время скромного по своим масштабам, но не менее занимательного процесса никто не шевельнулся и не произнес ни слова. Ноги немного затекли, но это не мешало Киру незаметно разглядывать замершую по правую от него руку девочку.
Хина смотрела в одну точку, уставившись на стену. Птичка, замершая на ветке, была поймана недвижимым взглядом темно-карих глаз.
О чем размышляла девочка, спрятавшись ото всех в собственных мыслях? Быть может, она думала о школе и о домашнем задании на завтрашний день. А могла погрузиться в мечты о собственном будущем. Кем она станет, когда вырастет, какую дорогу изберет в жизни, ради чего будет просыпаться по утрам? В ее разуме могли тянуться мириады всевозможных идей…
Была ли хоть одна из них связана с синими океанами, жаркими пустынями и чернотой космоса?
Возможно ли, что душа Санары, подает знаки новой себе, даря удивительные сны о прошлом или настоящем, о том, чего никогда не существовало для девочки двадцать первого века. Того, что являлось всем для уснувшей мирионской принцессы.
Легкое движение вернуло Кира в реальность. Хина поднялась и, подойдя к бабушке, взяла чашу, низко поклонившись. Вернулась на место, снова опустившись на колени.