Страница 6 из 52
"Меня Юлей зовут!" - протянула ко мне руку четвертая. Пришлось руки жать всем по очереди, запоминать имя каждой. И только последняя девчонка, тоненькая стройная блондинка, подойти ко мне постеснялась.
"А ее Светой зовут", - рыжая бестия показала на девушку рукой, и та застенчиво мне улыбнулась, - "Она у нас студентка, девушка строгая", - обернулась ко мне, - "Не в пример меня!" - вот это точно! Только сейчас мне и нужна девчонка побойчее. И здесь установившуюся идиллию грубо прервал старший техник:
"Так, девчата, хватит трепаться! Пора за работу!"
Девчата хором вздохнули - работа им нравилась меньше разговора, и полезли в Рафик, вытаскивать из него оборудование электроразведки. Рыжая бестия тоже вздохнула, с сожалением, но меня обнадежила:
"После работы договоримся, где и когда я тебя Юрочкой звать буду!"
Газ повез в отряд Виктора Андриановича, а я минут пять возле Рафика потолкался, наблюдая, как девчата возятся с проводами, не забывая в мою сторону улыбаться и строить глазки, с сожалением вздохнул, и пошагал к месту новой работы - широченной долины. Смотреть оставшийся на месте картировочных скважин керн, скважины привязывать к топосети и выносить на приготовленную миллиметровку.
Самоходная буровая, где дежурил, а заодно и отсыпался Лешка после бессонных ночей, стояла от начала моей работы в километре, и к ней я подобрался к концу рабочего дня. Лешка, к удивлению, как обычно не дрых в тени под прицепом с цистерной бурового раствора, а о чем-то спорил с буровиками. Оказалось, никак не получается поднять в керне коренные породы, а эти деятели, то-бишь буровики, суют ему все, что есть, и нахально уверяют- это без часа инженера-геолога - что он крупно ошибается, и в керне то, что надо. Зная, что я никогда ни с кем не ругаюсь, и посчитав, что мне легче задурить голову, предмет раздора буровики сунули мне: несколько камней, разных по составу - такое в коренных не бывает. Я молча на них посмотрел, и так же молча швырнул в кусты:
"Галька, к коренным отношения не имеет!"
Буровой мастер и его помощник на минуту опешили, после чего выдали набор "лестных" характеристик в мой адрес. И даже совет не лезть в чужие дела, у них свой - показали на Лешку - начальник имеется. Пришлось огорчить их еще раз:
"За весь участок", - обвел рукой долину, - "с сегодняшнего дня я отвечаю. Как и за то, что бы в керне поднимались породы коренные, а не то, что вам хочется. И кстати, наряды на выполненные работы подписывать я буду".
Лешка промолчал, а эти герои пару минут меня предупреждали почаще в укромных местах оглядываться, теперь мол, за мной кто-то с топором ходит. Пришлось к старшому подойти, рассмеяться в лицо, и резко присесть. Этот тип выкинул вперед руку - слишком нервным оказался - и я тут же заломил ее ему же за спину:
"Еще раз вякнешь мне или ему - кивнул на Лешку - что-то подобное, я даже ночи ждать не буду, по светлому башку скручу!" - и подтолкнув героя вперед, руку ему освободил. По опыту знал, что серьезный мужик никогда не опустится до угроз насчет ночи и топора, и оказался прав: трусоватый буровик, не ответив мне, молча шагнул к агрегату. Как я думаю, нормальные коренные все же доставать. Его помощник за время инцидента с места даже не стронулся, а Лешка, как я заметил, приготовился в случае чего всякие поползновения с этой стороны пресекать.
Вдвоем с ним мы от буровой отошли и устроились в тени под прицепом с буровым раствором. Здесь Лешка выразил мне признательность:
"Вовремя ты подскочил! Я с этими козлами у каждой скважины ругаюсь! Камень в керн попал - значит, из коренных - так считают!"
"Сразу на место поставил бы - и никакой ругни! Не уговаривай никогда! Твое слово - для них закон!" - теперь я ему улыбнулся, - "Ты же болтать умеешь в сто раз лучше меня, твердости только не хватает!"
"Ладно, учту", - Лешка вздохнул", - "Ты то сюда зачем пришел?"
С пол часа я, младший техник, диктовал ему названия пород из керна просмотренных мною скважин, а старший техник с возмущением делал исправления в своем журнале документации. Потому что, не побегав на съемке, не разбив и не просмотрев сотни образцов, что мне пришлось уже сделать, не мог отнести эти очень похожие камни к четко выделенным горизонтам. Без чего геологическая съемка не имела смысла. Но, вдоволь повозмущавшись, меня в итоге удивил:
"Тебе хорошо, камни различать наблатыкался! А у меня один керн, вот и думай, к какому горизонту его отнести!" Молодец, но почему-то забыл упомянуть, что недосып ночной у каждого из нашей молодежной компании лично ему не грозит: поспать на работе в тени под прицепом время у него находится всегда.
От буровой я пошел к электроразведчикам - туда за мной должна была приехать машина. Ухитрился поговорить с Зиночкой, и рыжая бестия меня огорчила:
"Юрочка, не так же быстро", - это когда я предложил ей вариант остаться в отряде и переночевать у наших девчонок, - "Что обо мне подумают?" - пришлось с ней согласиться. С сожалением конечно.
А в лагере, куда я позже других вернулся с работы, народ толкался возле домика Николая Федоровича. И в настроении приподнятом - начальник вернулся из партии с деньгами, и сейчас их раздает подчиненным. Отлично! Теперь можно планировать очередной поход на железнодорожный разъезд, за бесподобным Молдавским портвейном.
Часть пятая.
Неделю я бегал по картировочным скважинам, и по ближайшим к долине сопкам - посмотреть какими породами сложены и они. Помирился с буровиками - старшой как-то подошел ко мне:
"Ты, Юр, извини. По дурости тогда ляпнул (это про топор в ночи)".
"Чего там", - улыбнулся я недавнему шантажисту, - "всяко бывает!" Лешка же, когда я ему об обмене любезностями рассказал, не забыл отметить и свой вклад в примирение:
"Я ребят малость попугал. Сказал, что в армии ты в десантуре был, в разведке. А там приемчикам всяким учат, и с тобой лучше не связываться!" - это с улыбкой до ушей! Хотел ему тут же приемчик продемонстрировать, что бы врал поменьше, но...все же друг, правда болтливый. И не только болтливый, а и пронырливый: познакомился с Виктором Андриановичем, оставшемся в отряде вместе с личной машиной, и втерся к нему в доверие. Пару раз прокатился (причем был за рулем) с ним на Москвиче к разъезду за вином, и успел договориться, что Виктор Андрианович, оказавшийся заядлым рыбаком, в выходной возьмет его с собой на озеро. Я конечно поинтересовался, кто с ними едет еще, в машине же четыре места, и услышал ожидаемое: две женщины. Ну а что одна из них Лешкина краля Фаиночка, я и уточнять не стал.
Тема "озера" появилась и в камералке, не помню по чьей инициативе. Успешно развилась, и в пятницу был составлен список желающих в выходной покупаться, а Николай Федорович назначил для поездки шофера и машину. На следующий день я для себя сделал камералку - в поле временно нечего было смотреть, и с утра, разложив на столе портянку-миллиметровку, начал по очереди накладывать на нее гравику и магнитку, пытаясь в хитросплетении изолиний выделить возможные разрывные нарушения, проследить с учетом картировочных скважин отдельные горизонты пород. Смущало меня одно: никогда подобным не занимался. Видел, конечно, и геологические материалы, и геофизические, но соединять их воедино, во все объясняющей карте, мне не приходилось. Вот и ломал голову, неуверенно карандашом проводя на миллиметровке вроде бы логичные границы, и тут же в большинстве случаев их в сомнении стирая. Но потихоньку-полегоньку карандашных линий прибавлялось: положение разломов уточнялось и уточнялось, горизонты пород из сопок, где они подтверждались многочисленными обнажениями, все уверенней и уверенней до этих разломов прослеживались керном картировочных скважин уже под наносами.