Страница 43 из 52
С волков перешли на сайгу, на родники, где ее можно покараулить. Договорились, что при первой возможности прокатимся на Урале - был такой у Доки - и эти родники он мне покажет. В общем, тема для разговора у нас появилась нескончаемая, но скоро должна была приехать из Мирного с работы его жена, и Дока засобирался домой.
А Люба и Лешка больше у нас не появились, и уже вечером, ложась в кровать, Света меня предупредила:
" У них все нормально, но ты к Любе не приставай, с лишними вопросами. Она знает, что делать, и Леша твой (мой то почему?) пусть на многое не рассчитывает!"
Кстати, этот "мой" Леша в партии задержался до среды. Днем отсыпался в общежитии, по вечером приходил вместе с сонной Любой к нам в гости, а по ночам.... уж точно они не спали. Наконец умотал на попутке в отряд, а Люба после этого дня два отсыпалась, сразу после работы и до утра. Замучил девочку! В хорошем смысле слова.
Часть двадцать девятая.
Начало холодать, и без теплых курточек в поле уже не ездили. Днем их снимали, по вечерам надевали снова, а по ночам прятались в кроватях не под простынями, а одеялами. В последние две охоты на уток вечером залезали в спальники с головой, наружу торчали только носы. Выскочив из них утром, лихорадочно натягивали на себя все возможное.
Пошли разговоры об окончании полевого сезона. Из отряда в партию перебрались женщины, геологи дела свои заканчивали и должны были подъехать вот-вот. Люба истомилась в ожидании, как я понимал Лешки, в гости к нам приходила грустная, о чем-то постоянно шепталась со Светой.
Бурение на углях - других работ уже не оставалось - тоже подходило к концу. Я подправлял давно составленные разрезы, с учетом данных по последним пробуренным скважинам, а Владимир выделял на них обогащенные ураном части угольных пластов, и подсчитывал его средние содержания. За мной оставались последние две скважины - в сероцветах опоисковать зону окисления, на ее переходе к неизмененным породам. За неделю эти скважины, глубиной всего с сотню метров, были пройдены, и в одной из них пересечены бурые, пропитанные гематитом песчаники. Ролл - так говорят геологи. Здесь растворенные в поверхностных водах сложные соединения попадают в условия, при которых не могут существовать, и распадаются с образованием новых минералы, часть которых остается в осадке. Именно здесь, в этой бурой породе, мог по теории быть и уран, но увы, отсутствовали даже его следы. На этом буровые работы были закончены, а я оказался можно сказать без дела. Потому что все материалы готовили везти в город, для дальнейшей обработки, и была определена группа под руководством Владимира, которая должна этим делом заниматься. Мне, слава богу, места в ней не нашлось, как человеку семейному, без жилья в городе.
День я пошатался по комнатам в камералке. На следующий, утром, в своих старых бумагах нашел личный экземпляр составленной в прошлом году на практике геологической карты, с выделенной на ней структурой в долине под наносами. В спецчасти взял знакомые магнитку, гравику и электроразведку, и до обеда сидел с ними, надеясь на карте кое-что подправить, или выделить интересное место. Структуру зимой будут опоисковывать бурением, и любая дополнительная деталь в геологии позволит точнее определить места заложения скважин. Присутствовала и крамольная мысль: вдруг такая вот, мною подправленная скважина врежется в руду? Не знаю почему, но мысль, что руда на участке есть, меня не покидала. Никогда с прошлого года и до настоящего времени!
Только я - салага, молодой специалист, а за серьезные работы отвечают специалисты опытные - старшие геологи. Так что если и придется, то быть мне при них только помощником. Как на углях при Владимире.
После обеда Игорь Георгиевич пригласил к себе:
"Маешься, не знаешь чем себя занять?"
Я покивал головой, хотя дело нашел, правда, вряд ли кому нужное.
"Тогда радуйся, работу для тебя я определил. На всю зиму", - и улыбнулся, наверное считал, что она мне должна понравиться.
"Если не секрет: какая?" - не дай бог заставят бумажки писать, - "Только не в камералке сидеть!"
"Чудной ты человек!" - покачал главный геолог головой, - "Зимой все как раз и стараются в камералке сидеть, в тепле и комфорте, а тебя в поле тянет, в снег и холодрыгу!"
Я пожал плечами, мол что с меня, ненормального, возьмешь, раз бог таким сотворил. А Игорь Георгиевич с хитринкой пристально на меня посмотрел, и начал говорить вещи очень приятные:
"Будешь зимой бурением заниматься, хотя это обязанность старшего геолога, а никак не молодого специалиста. Но свободного старшего геолога нет, все при делах - камералить поедут в город, я тоже. Приказ свыше - за зиму написать отчет по углям, с подсчетом и его запасов, и урана. Серьезное дело".
"Что-то я побаиваюсь", - бурение на углях, которым я успел позаниматься, предсказуемо, все, что скважина должна встретить, понятно; на вулканитах дело другое - мало предсказуемое, а я ни одной глубокой скважины на них еще не задавал.
"Ничего, разберешься", - Игорь Георгиевич усмехнулся, - "тем более, что участок тебе хорошо знаком по прошлому году!"
"Это где глубинная структура под наносами?" - мне стало жарковато, я об этой структуре не забывал и так мечтал на ней поработать этим летом! Вдруг где-то рядом с ней рудное тело! А откроет его другой! Хотя саму структуру начал изучать я!
"На ней", - подтвердил Игорь Георгиевич, - "я смотрю, у тебя и карта на столе лежала, и что-то ты в ней подправлял. Мы тоже посидели над бумагами, подумали. Без тебя правда, но это дело поправимое", - на столе нашел официальный экземпляр (моей! составленной на практике!) карты, с уже намеченными скважинами, - "Посмотри. Если что не так - подскажи", - подвинул ее мне поближе.
Смотрел я минуту не больше - на первый взгляд все нормально: вдоль структуры скважины намечены через двести метров, в наиболее насыщенных мелкими нарушениями местах. Плохо одно: с поверхности везде породы бесперспективные, а нужные нам потенциально рудовмещающие непонятно на какой глубине.
"В первой скважине обязательно нужно саму структуру перебурить", - напомнил Игорь Георгиевич, - "уточнить угол падения. Пока мы его не знаем, из-за больших наносов с поверхности. Ну а положения остальных скважин после этого подкорректируешь. Дерзай, в общем!"
Дерзать я начал с поездки в поле, на старый свой участок, на который так хотел вернуться, и это через год осуществилось. Пробежался, посмотрел, что дополнительно вскрыли летом - канав прибавилось, нового ничего. На местах проектных скважин забил в землю колы - выпадет снег, и сделать это будет намного сложнее. Теперь только бы пофартило! А с этим у меня пока напряженка.
Часть тридцатая.
К концу октября полевые работы закончились полностью, и в камералке стало многолюдно. ИТРовцы из отряда устраивались в комнатах, тащили с собой ящики с образцами, кучу бумаг, рабочие инструменты. Шум, гам, беготня по коридорам, споры старых обитателей комнат, захвативших большую и лучшую часть рабочей площади, с появившимися новыми, требовавшими ее революционного передела.
Наконец страсти поутихли, но сказать, что теперь работа закипела с новой силой - язык не поворачивается. Она незаметно отошла на второй план. А на первый - вышли разговоры на тему более важную: кто и когда на зиму поедет в город. Понятно, что Игорь Георгиевич, отвечающий за дела геологические, сложа руки не сидел, и первого ноября, на общем собрании зачитал список счастливцев - на Уазике начальника партии и Газике главного геолога повезут необходимые материалы уже завтра. Остальные поедут поездами, по мере завершения порученных дел, но так, чтобы праздники провести в городе в кругу семей и родственников. Лешке и Любе, как одиноким молодым специалистам, уже зарезервированы места в общежитии - в город эта парочка рвалась со всех сил и непонятно из каких соображений. А в партии из ИТРовцев геологической службы на зиму оставалось всего-ничего: я со Светой, молодой геофизик с женой - супружеские пары в общежитие не пускали; и человек семь техников геологов и геофизиков, в основном женщин, мужья которых были буровиками или механиками в гараже.