Страница 50 из 52
Путин отметил: «Никто не ставит под сомнение факт использования в Сирии химических отравляющих веществ. Однако есть все основания полагать, что это сделала не сирийская армия, а силы оппозиции. Цель — спровоцировать вмешательство могущественных покровителей из-за рубежа, которые в таком случае выступили бы, по сути, на стороне фундаменталистов. В этом контексте обращают на себя внимание сообщения о том, что боевики готовят новую химическую атаку — на этот раз на Израиль. Настораживает, что попытки силового вмешательства в различные внутренние конфликты становятся для США обычным делом. Возникает вопрос: отвечает ли это долгосрочным интересам самих Соединённых Штатов? Сомневаюсь. Ведь в сознании миллионов людей на планете Америка всё чаще воспринимается не как образец демократии, а как игрок, который делает ставку исключительно на грубую силу, сколачивая под конкретную ситуацию коалиции с лозунгом «кто не с нами — тот против нас».
В заключение Владимир Путин поделился наблюдением: «С Президентом США Бараком Обамой у нас складываются всё более доверительные деловые и личные отношения. Я дорожу этим. Внимательно ознакомился с его обращением к нации от 10 сентября. И позволю себе пополемизировать по вопросу, который считаю абсолютно ключевым и фундаментальным. Президент США предпринял в своей речи попытку обосновать исключительность американской нации. Проводимая США политика, по словам Президента США, «отличает Америку от других». «Вот что делает нас исключительными», — прямо заявил он. Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось».
Американская «фракция войны» неожиданно была вынуждена перейти к обороне. Изменилось то, что Россия, в частности президент Владимир Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров, сумели представить Обаме «третий способ» выхода из войны с удобной для всех формулировкой, позволяя России, проверенному союзнику Сирии, вместе с США участвовать в уничтожении сирийского химического оружия. Президент Асад согласился с этой инициативой и представил подробный отчёт о местонахождении оружия. Обама не упустил такой возможности, и Биньямин Нетаньяху и вашингтонская фракция войны моментально отступили, в ярости припоминая старые обиды. Мы можем предположить, что сторонники войны так просто не сдадутся. Но на данный момент возникла некоторая пауза, возможно в связи с развёртыванием новых витков мирового экономического кризиса, которые затронули все страны мира, в том числе и США.
Первый государственный долговой кризис начался в США в конце 2006-го — начале 2007-го годов. Этот момент и стал поворотной точкой, означавшей фундаментальное изменение в послевоенной Бреттон-Вудской экономической системе, которую можно назвать «долларовой». Она прошла ранее через серию кризисов. «Золотой кризис» 1971 года был связан с необходимостью осуществления долларовых выплат по европейским платёжным поручениям, для чего не хватало резервов. Тогда Никсон отправил «в мусорную корзину» соответствующую часть Бреттон-Вудских соглашений. Это позволило доллару поплыть против течения. Но в 2006–2007 годах стала рушиться экономическая база, основа прибыльности огромных транснациональных корпораций, которые доминируют в американской экономической политике (40 или 70 крупнейших банков и компаний вроде Monsanto или Exon). Случилось следующее: биржевые индексы, составляющие базу устойчивости показателей прибыли и задолженности американских корпораций, начали в этот момент демонстрировать негативные тренды.
В то же самое время китайская экономика превращалась в экономику потребления (в её ранней стадии). Грубо говоря, китайская рабочая сила стала строить автомобили для китайского среднего класса, что означало открытие для неё огромного рынка. Соответственно, уровень зарплат стал повышаться, и политика правительства Китая заключалась в том, чтобы эти тенденции поощрять, поддерживая сдвиг от дешёвого производства с малой производительностью к высокотехнологичной экономике с высокими показателями. Само собой разумеется, что такой экономике нужны рабочие с гораздо более высокой квалификацией. Соответственно и платить им нужно гораздо больше, чем платили в Китае в 1990-е годы. Заметим при этом, Китай до сих пор остаётся экономикой с самыми дешёвыми рабочими руками в мире. В общем, ситуация начала меняться, и в западных экономиках это вызвало беспокойство. Ведь низкий уровень зарплат был крайне важен для прибылей американских банков и транснациональных корпораций.
Итак, когда граница долга американских корпораций начала подниматься вверх, правительство США перешло к искусственному поддержанию платёжеспособности банков, их искусственному жизнеобеспечению. Речь идёт о крупнейшей шестёрке банков с Уолл-Стрит: «Голдман Сакс», «Бэнк оф Америка», «Морган Стэнли», «Джи Пи Морган», «Чейсез», «Пасифик Групп».
Несложно догадаться, как это подорвало американскую казну, ведь чтобы поддержать искусственно заниженные цены и так называемые «токсичные активы», были потрачены сотни миллиардов долларов, принадлежащих налогоплательщикам. Объясняя желание позволить банкам выйти сухими из воды, власти говорили, что «эти банки слишком велики, чтобы пасть». Но выходило иное: «они достаточно велики, чтобы быть спасены».
Действовало ли государство в национальных интересах? Министр финансов Полсон пришёл в правительство США из «Голдман Сакс», то есть пришёл с Уолл-Стрит. Он получил 700 миллиардов долларов государственной помощи в рамках программы восстановления опасных активов (TARP) и передал их на Уолл-Стрит, что неудивительно с учётом истории с «Леман Бразерс».
Стало очевидно, что госдолг США стал расти экспоненциально и в последние 5 лет удвоился. Если посмотреть на долгосрочные графики, накопление долга происходило достаточно быстро и в 1950-х годах. В 1970-х и 1980-х имели место своеобразные долговые шоки, но после 2007-го масштаб явления стал просто невыносим даже для такой крупной (в том числе военной) силы, как США. Произошёл эпохальный сдвиг в мировой экономике. Не ясно, в чью пользу изменится соотношение сил, но то, что этот сдвиг назрел, видно достаточно хорошо.
В последние 20 лет я часто бывал в России, Иране, Китае и могу сказать, что они сближаются на естественной основе, будучи великими державами Евразии. Эти бывшие империи имеют между собой серьёзные культурные связи. Роднит их также определённое историческое наследие и многое другое, хотя бы общее географическое и экономическое пространство. В результате возникает то, что я иногда называю железным треугольником Москва — Пекин — Тегеран. Взаимодействие углубляется, и Шанхайская организация сотрудничества, а также Организация экономического сотрудничества — примеры такого сближения. Всё это позволяет нам наблюдать рождение того, что президент Путин назвал Евразийской экономикой, сфокусированной на России. Думаю, что происходит естественный и важный сдвиг, по крайней мере по сравнению с тем состоянием, когда все перечисленные силы «смотрели» на Западную Европу.
В это же время Западная Европа задыхается от долгов. Банки судорожно продают свои долговые обязательства. Речь идёт о крупнейших банках: «Дойче Банк», к примеру, прибег к манипуляциям с Лондонской межбанковской ставкой, чтобы поднять свои прибыли. Крупнейшие банки совершали очень рискованные заимствования в Западной Европе, которые привели к образованию там долгового пузыря.
Сейчас евро показывает себя как «дефектная конструкция». Оказалось, что за ЕЦБ стоят определённые национальные интересы, и их влияние огромно. Возьмём навязанные Германией Греции, Португалии, и вообще всем периферийным странам Западной Европы, меры жёсткой экономии. Они создают эффект рецессии по всей Европе. В то же время жёсткая экономия никогда не разрешит проблему рецессии. Её может разрешить инвестирование, но не инвестирование вообще. Необходимо вкладывать в инфраструктуру, развивающую национальную экономику. Вместо этого Меркель смотрит в рот банкирам и просто копирует политику жёсткой экономии 1930-х годов (напомню, что в тогдашней ситуации выигравшей оказалась перехватившая инициативу НСДАП).