Страница 6 из 139
— Это наш третий офицер, Кристофф Хансен, — похлопав человека по плечу, произнес Потчнефф. — Встречай спасителя лорда Рорсейна, Кристофф.
Кристофф задумчиво кивнул Арфлейну. У него было коршуноподобное лицо с круглыми глазами и изогнутым носом.
— Вы капитан Арфлейн? Вы командовали «Северным Ветром»?
— Удивлен, что вам известно об этом, — ответил Арфлейн. — Я ушел с него пять лет назад.
— Да. Помните корабль, который вы спихнули прямо на ледяные заторы к югу отсюда «Таню Ульсенн»?
Арфлейн рассмеялся.
— Помню. Мы гнались за сотней китов. Остальные выбыли из игры, остались только мы и «Таня». Поскольку «Таня» уткнулась в заторы, это путешествие оказалось довольно прибыльным для нас. А вы были на ее борту?
— Я был капитаном. Из-за вашего фокуса я потерял место.
Тогда Арфлейн действовал согласно кодексу ледовых моряков, но сейчас он искал следы возмущения на лице Кристоффа. Но их не было.
— Это были лучшие времена для меня, — сказал Арфлейн.
— И для меня тоже, — хихикнул в ответ Кристофф. — Наши победы, поражения, в конечном счете, привели к одинаковому результату. Вы лишились корабля, а я — третий офицер на борту этой, весь день не встающей с постели, потаскушки.
— Она должна плавать, — оглянувшись, произнес Арфлейн, — Ее стоимость раз в десять больше любого другого корабля.
— День, когда эта шлюха выйдет в море, будет днем конца света! — Кристофф с отвращением топнул ногой по палубе. — Знаете ли, однажды я попытался повторить ваш трюк. Я был вторым офицером на «Хейрфрасте». Капитана захлестнул линь от гарпуна, и я занял его место. Вы знаете старого охотника «Хейрфраста»?
Арфлейн кивнул.
— Так вот, пока вы не почувствовали его — он тяжел в управлении, затем с ним чувствуешь себя легко и надежно. Через год или около того мы соревновались с двумя бригадами из Аберсгальта. Один перевернулся прямо перед нами, и пока мы обходили его, второй вырвался вперед. Каким-то образом мы смогли достать его, и тут впереди по курсу я увидел заторы. Я решил попробовать загнать на них нашего соперника.
— И что же произошло? — улыбаясь, спросил Арфлейн.
— Мы оба влетели на них, у меня нет вашего чувства времени. За это меня списали на эту окаменевшую корову. Теперь я понимаю, что ваш трюк был намного сложнее, чем показалось вначале.
— Мне просто повезло, — сказал Арфлейн.
— Но вы успешно использовали эту тактику и раньше. Вы были хорошим капитаном. Обычно мы, фризгальтийцы, не признаем, что существуют моряки лучше, чем мы сами.
— Благодарю, — произнес Арфлейн, не в силах препятствовать лести старика. Он начинал чувствовать себя в компании этих людей все свободнее. — Насколько я помню, вы почти вырвались из ловушки.
— Почти, — вздохнул Хансен, — Сейчас плавание под парусами уже не то, что было раньше, капитан Арфлейн.
Арфлейн согласно кивнул.
Потчнефф улыбнулся и поднял капюшон. Снег падал так часто, что было уже почти невозможно различить силуэты ближайших кораблей. Стоя в наступившей тишине, Арфлейн подумал, что во всем мире остались лишь они одни, настолько снег заглушал остальные звуки.
— Со временем мы все реже будем видеть такую погоду, — задумчиво произнес Потчнефф. — Теперь снег идет лишь раз в десять-пятнадцать дней. Мой отец помнит, раньше снег шел так часто, что это длилось почти все лето. А зимой ветры были намного жестче.
Хансен стряхнул снег с куртки.
— Ты прав, парень. Мир изменился с тех пор, как я был молодым, становясь все теплее. Через несколько веков, поколений мы будем ходить на кораблях почти по голой земле.
Они рассмеялись собственной шутке.
Арфлейн чувствовал себя неуместным. Ему не хотелось нарушать хорошее настроение, но молчать он не мог.
— Не говорите того, что не должна слышать Ледовая Мать, друзья. Кроме того, то, что вы говорите, — неверно. Так или иначе климат меняется из года в год, на протяжении многих лет становится все холоднее. Это неизбежно. Мир умирает.
— Так думали наши предки и выразили свои идеи через веру в Ледовую Мать, — улыбаясь сказал Потчнефф. — Но что, если Ледовой Матери вовсе нет? Предположим, что солнце разогревается все больше, и мир возвращается к своему прежнему состоянию. Что, если идея о том, что это всего лишь один период оледенения Земли из множества, верно? Об этом говорится в некоторых старых книгах, капитан.
— Я назвал бы это богохульством и чепухой, — резко ответил Арфлейн. — Вы сами знаете, что эти книги содержат многое такое, что заведомо неверно. Единственная книга, которой я верю — книга Ледовой Матери. Она пришла из центра Вселенной, принеся с собой очистительный лед. В один прекрасный день она выполнит задачу, и все превратится в лед. Читайте, что хотите, говорите, что Ледовой Матери не существует, но вы должны признать — даже старые книги говорят о том, что тепло должно исчезнуть.
Хансен бросил на него иронический взгляд.
— Последователи Ледовой Матери говорят: все должно замерзнуть, — но, знаете, у нас во Фризгальте ученые наблюдают за погодой. Именно благодаря им мы обрели наше могущество. Они утверждают, что за последние два-три года уровень льда снизился на несколько градусов, в один прекрасный день солнце разгорится с новой силой и растопит лед. Они говорят, что солнце уже начало нагреваться, и животные двинулись на юг в ожидании перемен. Они учуяли новую жизнь, Арфлейн, жизнь, подобную тем растениям, что мы находим в теплых разводьях, но обитавшую на суше. Они полагают, что эта жизнь должна появиться, что она уже появилась, возможно, на островах в море.
— Но морей нет!
— Ученые полагают, что мы бы не выжили, если бы где-то не было морей и этих растений на островах.
— Нет! — Арфлейн отвернулся от Хансена.
— Вы говорите нет? Но разум подсказывает, что это правда.
— Разум? — фыркнул Арфлейн. — В том, что вы говорите, нет логики. Вы всего лишь лепечете жалкое подобие идеи, в которую хотели бы верить. Ваш образ мыслей принесет вам несчастье.
Хансен покачал головой.
— Я понимаю это, как непреложный факт, капитан Арфлейн. Мы становимся мягче, а вместе с нами и лед. Подобно тому, как животные унюхали новую жизнь, ее приближение почувствовали и мы, именно поэтому меняются наши представления. Я не хочу перемен. Я сожалею о них, потому что никогда бы не смог полюбить иной мир, нежели тот, который я знаю. Я умру в моем мире, но что потеряют наши потомки? Ветер, снег и лед, вид уносящейся прочь стаи китов, полет гарпуна, битву под красным солнцем, вмороженным в голубое небо? Где все это будет, когда ледовая страна превратится в грязную землю с хрупкой зеленью на ее поверхности? Что будет с людьми? Все, что мы любим, будет забыто в этом грязном, горячем, нездоровом мире. Каким беспорядочным будет мир. Но он будет именно таким!
Арфлейн хлопнул по поручню ограждения, сбив с него снег.
— Вы безумец! Как этот мир может измениться?
— Может быть, вы и правы, — мягко ответил Хансен. — Но то, что я вижу — безумец я или нет, — неизбежно.
— Вы отрицаете законы природы? — насмешливо произнес Арфлейн. — Даже глупец признает, что ничто, однажды остыв, нагреться само по себе уже не может.
— Я понимаю ваши доводы. Но они обманчивы. Смерть, Кристофф Хансен, лишь одна смерть неизбежна. Однажды уже были грязь, зелень, жизнь, — я признаю это. Но они исчезли. Неужели, умерев и остыв, человек вновь оживает со словами: «Я умер, но я вновь жив!» Неужели вы не видите, как логика обманывает вас? Существует ли Ледовая Мать, или она всего лишь символ существующей реальности, ее следует почитать в любом случае. Иначе мы погибнем раньше, чем следует. Вы думаете, я — одержимый религией варвар, но в том, что я говорю — истина.
— Я завидую вашему умению оставаться при своих убеждениях, — спокойно произнес Хансен.
— А я сожалею о вашем ненужном фатализме.
Потчнефф смущенно тронул Арфлейна за руку.
— Может, мы продолжим осмотр корабля, капитан?
— Благодарю вас, — резко ответил Арфлейн. — Но я видел уже все, что меня интересовало. Это хороший корабль. Не дайте ему сгнить.