Страница 137 из 139
Атомщик кивнул. Это было во время глупого скандала за первенство в столовой. Он не любил, когда ему об этом напоминали.
— Хорошо, — зловеще процедил сквозь зубы Май.
По установленной схеме твой двойник убивает тебя в укромном месте, избавляется от трупа и перенимает твою роль. Но мы это перевернем. Это ты убьешь двойника и возьмешь на себя его роль.
Он перечислял все возможности и предположительные случаи, действия и противодействия. Реубен чувствовал, как его восхищение возвращается. Вот Май разговаривает сейчас с ним о расстановке сил и о методах борьбы с Рудольфом. А это ведь не что иное, как возможность двинуться вверх с восемьдесят третьего уровня…
— Мой добрый друг Рудольф, — продолжал генерал, — очевидно, хочет получить пять звездочек. Ты, конечно, этого не знаешь, но человек, который в настоящее время носит эти звездочки, уже достиг восьмидесятилетнего возраста, и он быстро дряхлеет. Я считаю себя его самым вероятным преемником. Вероятнее всего, Рудольф думает так же. Он наверняка запланировал себе, что твой двойник накануне выборов совершит какое-нибудь страшное деяние, а его дурная слава падет и на меня. Итак, мы должны сделать следующее…
Мы должны. Мы!!! Человек Мая, Реубен, и сам Май! С восемьдесят третьего уровня — вверх! Из голых коридоров и мрачных спален — в мраморные залы и сводчатые комнаты! Из шумной толчеи столовой — в небольшие, светлые ресторанчики, где у каждого есть свой собственный столик и прислуживающий официант, и где звучит музыка. Вверх из постоянного дерганья, чтобы добыть ту или иную женщину при помощи ловкости или привлекательности, или тех ничтожных грошей, которые ты можешь им заплатить, к должности, благодаря которой можно было свободно выбирать любых красоток. От хлопотливого подкапывания другого Атомщика и слежения за тем, чтобы он не подкопался под тебя, к богатырскому фехтованию генералов! С восемьдесят третьего уровня — вверх!!!
Май отправил его, произнося слова, скрытое значение которых было ошеломляюще возбуждающим.
— Я нуждаюсь в способном и молодом человеке, Реубен. Если ты хорошо справишься с этим деликатным делом, я приму тебя во внимание в другом важном предприятии, которое я планирую.
Поздней ночью Селене пришла в его спальню.
— Я знаю, что ты меня не любишь, — сказала она обиженным тоном. — Но Гриффин так глуп, а я хотела бы с кем-нибудь поговорить. Можно? Как было сегодня там, наверху? Ты видел ковры? Я хотела бы иметь огромный ковер.
— Я видел всего один ковер, — произнес он, — и то через открытую дверь. Он довольно-таки странно выглядел, но мне, пожалуй, кажется, что к этому можно было бы привыкнуть. Впрочем, может быть, я видел не очень хороший ковер. Те, самые лучшие, пожалуй, очень толстые, а?
— Да, — прошептала девушка. — Ступни утопают в них. Я хотела бы иметь хороший ковер и четыре кресла и маленький, достающий мне до колен, столик, на который я клала бы разные вещи. Но Гриффин такой глупец. Как ты думаешь, получу я все это? Я никогда не попадалась на глаза ни одному генералу. Привлекательная ли я настолько, чтобы когда-нибудь подхватить кого-нибудь со звездочками? Как ты думаешь?
— Конечно, ты привлекательна, Селене, — с обеспокоенностью произнес Реубен. — Но ковры и кресла…
— Я хочу иметь их, — грустно сказала она. — Я очень люблю тебя, но хочу иметь столько вещей, что трудно даже вообразить себе. Я понимаю, что скоро буду слишком старой даже для этого уровня, поэтому мне уготована участь провести остаток своих дней, развлекая детей, работая в яслях и детских садах или прислуживая в столовых.
— Ты халтурщица, моя милая, — крикнул он, и девушка немедленно посмотрела в сторону двери с улыбкой, застывшей на лице. Реубен достал из-под подушки пистолет и направил его на Селене.
— Когда он должен прийти? — тихо спросил он.
— Что ты имеешь в виду? — писклявым голосом крикнула она. — О ком это ты ведешь речь?
— О моем двойнике. Не будь глупой, Селене. Май и я, — он упивался собственными словами, — так вот, Май и я знаем все! Генерал предостерег меня от женщины, которая должна отвлечь мое внимание, когда двойник будет пробираться вовнутрь. Незнакомец должен будет прикончить меня, не так ли? Так вот, когда он придет?
— Я действительно люблю тебя, — зарыдала Селене. — Но Альмон поклялся забрать меня наверх, а я знаю, что когда окажусь на виду, то обязательно познакомлюсь с кем-нибудь действительно важным. Я правда люблю тебя, но вскоре я буду старой…
— Послушай меня, Селене. Ты получишь свой шанс. Никто, кроме тебя и меня, не будет знать, что подмена не удалась!
— Значит, я буду шпионить за Альмоном для тебя, да? — сдавленным голосом произнесла она. — Я бы хотела иметь только несколько красивых вещей, прежде чем постарею. Ну, хорошо, так, значит, я должна была быть в твоих объятиях в 23.50.
Реубен посмотрел на часы. Сейчас было 23.49. Он сорвался с постели и стал за дверью со снятым с предохранителя пистолетом с глушителем. Ровно в 23.50 в комнату проскользнул обнаженный мужчина. Он уверенно направился в сторону постели, держа в руке десятисантиметровое лезвие ножа. Когда он разглядел, что кровать пуста, то, сбитый с толку, остановился.
Реубен убил его выстрелом в шею.
— Но ведь он вовсе не похож на меня, — изумленно произнес он, присматриваясь к лицу убитого. — Только поверхностно.
— Альмон сказал мне, что люди всегда говорят так, когда видят своих двойников. Смешно, правда?
— Как вы должны были избавиться от моего тела?
Она достала плоскую коробочку.
— Теневой халат. Мы должны были оставить тебя здесь, а завтра кто-то должен был за тобой прийти.
— Мы не принесем ему разочарование.
Реубен натянул сетку теневого халата на тело двойника и включил питание. В слабо освещенной комнате это было идеальное укрытие. При дневном свете оно было бы, конечно, менее совершенным.
— Тебя спросят, почему у трупа рана от пули, а не от ножа. Так ты скажешь, что застрелила меня из-под подушки. Ты должна будешь сказать, что я услышал, когда пришел двойник, и ты побоялась, что может начаться борьба.
— Откуда ты можешь быть уверен, что я тебя не предам? — бесцветно сказала она.
— Ты не сможешь этого сделать, Селене, — его голос был острым, как бритва. — Тебе от этого ничего не прибавится.
Она кивнула, хотела что-то сказать, но вышла без слов.
Реубен блаженно вытянулся на своей постели.
Он со вкусом проспал утреннюю побудку и, опоздав, явился на свой пост на двадцатом уровне. Он увидел, как его начальник, человек Мая, Оскар, с восемьдесят пятого уровня, демонстративно записывает его имя. Ну и ладно!
Оскар собрал свое подразделение, чтобы огласить приказ:
— Мы намереваемся сравнять счет, а может быть, даже и выйти вперед с Л. А. На закате солнца три серии снарядов вылетят с Первой Платформы.
Раздался радостный единодушный возглас, и Реубен отправился выполнять свои служебные обязанности.
Все предполуденное время он был занят приемом плутониевых зарядов от преувеличенно подозрительных Кладовщиков в больших скальных камерах и передачей этих зарядов вдоль цепи бесчисленных Осмотрщиков, тянущейся на всем пути от Отдела Сборки Оружия. Оскар присматривал там за десятками людей, которые составляли заряды и линзы детонаторов в шестидесятикилограммовые боеголовки.
Везде кружились вести о готовящемся мощном ударе. Все были словно наэлектризованные. Реубен слышал доносящиеся отовсюду голоса: «Вот дадим им сегодня!»
Стреляла Первая Платформа. Один, два, три, четыре, пять, шесть. Один, два, три, четыре, пять, шесть.
Люди поворачивались друг к другу, пожимали руки, смеялись и похлопывали друг друга по спине. В стратосфере в настоящее время мчалось восемнадцать снарядов, которые вскоре должны упасть на Л. А. Пятью минутами позже торжествующий голос донесся почти до всех закоулков Денва:
— Рапорт разведывательных зондов, — торжественно гремели слова, — показал следующее. Восемнадцать стартов, восемнадцать верных траекторий. Пятнадцать снарядов сбиты перехватчиками первой линии Л. А., три, сбитые перехватчиками второй линии, взорвались, вызвав серьезные разрушения на территории парка Гриффита в Л. А.