Страница 22 из 30
— Эта фамилия мужа Патриции и отца Гарри, после смерти
Дэвида она снова стала Стайлс и дала эту же фамилию сыну.
Родители Дэвида, отвернулись от неё, обвиняя в смерти
единственного сына. И она осталась одна, когда тебе было пять,
— продолжил историю папа.
— Но разошлись вы, когда мне было двенадцать, —
напомнила я.
— Да, мы скрывали наши отношения так долго, как могли. Но
Маргарет догадалась обо всём раньше, и два года уверяла меня и
Патрицию открыться всем. Мы боялись осуждения, насмешек и
решили повременить. И тогда Маргарет взяла весь удар на себя,
ты не помнишь этого, но все жалели меня, одного с дочерью и с
неверной женой, уехавшей в Америку к любовнику. Это была
ложь, её распространила сама Маргарет, чтобы мы с Патрицией
были вместе. А когда она сказала мне, что встретила свою
школьную первую любовь, и они собираются пожениться, то я
был счастлив. Безумно рад, что один из дорогих мне людей,
наконец-то, обрёл душевное спокойствие, — папа глубоко
вздохнул и замолчал, давая мне время переварить информацию.
Я была так горда, что у меня такая храбрая мама. На глазах
выступили слёзы. Она сделала всё сама, пожертвовала всем на
своей родине и уехала начать новую жизнь. И судьба ей подарила
шанс, подарила человека, который любил её безоговорочно. И я
наслаждалась ими, когда они ворковали, как подростки. Купалась
в их лёгкой и нежной ауре любви.
— Я даже не думала, — прошептала я.
— Когда ты уехала, я разорвал помолвку с Пати, мы решили
держать это втайне ото всех. И я страдал вдвойне, я потерял тебя
и любимую женщину. Я только работал, никуда не ходил, боясь
встретиться с ней и на коленях молить о прощении. Потому что
тогда я наговорил столько глупостей ей. Смешно, правда?
Взрослый мужик, а повёл себя как юнец, — папа печально
улыбнулся своим воспоминаниям.
— Два года назад, я встретился с ней на дне рождении
Кристалл, и я держался из последних сил, как и она. Я видел, как
она похудела, у неё пропал блеск из глаз, мы оба страдали друг
без друга. Но тебя я поставил на первое место, ты моя кровь, и
если ты была против неё, то я должен был поступить так, чтобы
ты была счастлива. Луи заметил моё состояние, я начал пить, и он
рассказал мне всё. Первым делом мне захотелось приехать в Нью-
Йорк и найти этого паршивца, я ведь вытаскивал его из шаек,
продающих наркотики. Защищал перед всеми, а он убил
несколько лет, наших лет с тобой. Но ради Патриции и новой
возможности быть счастливым, я успокоился и пришёл к ней,
рассказав ей всё, не утаивая ничего от неё. И мы снова сошлись.
В голове всё равно засела мысль, что ты будешь против нашего
союза. И я попросил Маргарет подготовить тебя к моему
решению пожениться, — отец снова замолчал.
— Я никогда не была против, пап. Я просто не хотела, чтобы
ты знал, мне казалось, если бы я рассказала тебе, то перестала бы
быть твоей принцессой. Ведь я так глупо поступила, я решила,
что взрослая и Гарри был рядом. Он смешил меня, разговаривал
со мной, ведь до этого ни один мальчик меня не приглашал на
свидания. Я была тихоней в классе, — я покачала головой, а папа
остановил меня за руку.
— Ты останешься всегда моей принцессой, Оливия, — нежно
сказал папа, и его глаза заблестели от слёз, а по моим щекам они
уже покатились. — Я ведь люблю тебя, и чтобы ты не решила и
не сделала, я поддержу тебя. Потому что ты больше моя, чем
Маргарет. Вот поэтому мы всегда старались быть вам друзьями,
людьми, которым вы можете доверить все свои секреты. Но ты
поступила так, потому что тебя обидели, разрушили тот мир,
созданный нами. Я себя виню за это, я не должен был позволять
ему так часто бывать у нас. Но я не усмотрел, потому что был
поглощён Пати и предал твоё доверие. С этого момента так всё
запуталось, что мне хотелось рвать на себе волосы от чёрной
полосы. Мне казалось, что ты мой талисман, моя счастливая
звезда, которая светится только для меня. А я дал возможность
Гарри затушить в тебе это, потерять себя. Я люблю тебя,
доченька, и я сделаю сейчас всё для того, чтобы вернуть тебе эти
ощущения. Мы найдём их вместе.
— О, папа, — я уже в голос разревелась и обняла его, срывая
с себя барьеры, освобождаясь ото лжи, задышав свободней.
— Моя родная, — прошептал он, глядя меня по волосам,
крепко сжимая в объятьях.
И было плевать, что прохожие оборачиваются на нас, плевать
на распухший нос и слёзы. Сейчас мы стали снова одним целым: я
и мой супермен. Душу переполняли чувства, они рвались наружу,
хотелось кричать от счастья. Казалось, за спиной выросли
крылья и могу взлететь, если захочу.
— Вот, — папа протянул мне платок, и я стёрла влагу с лица,
ещё шмыгая носом.
— Я рассказывал это тебе к тому, чтобы ты поняла. Любовь
она не умирает. И я сейчас очень боюсь за тебя, Оливия. Страшно
боюсь, потому что твоё сердце выбрало Гарри, — лицо отца
выражало такое беспокойство и страх, что я удивилась этому.
— Я не чувствую к Гарри ничего сейчас, ну, может быть, он
меня бесит иногда, но он сам по себе такой, — пыталась я
успокоить отца.
— Он наркоман, Оливия. Его отец был наркоманом, он
избивал Патрицию. И его кровь бежит по жилам Гарри. Такие
люди не излечимы, — быстро начал папа, а я ужаснулась такой
новости.
— Его отец был наркоманом, — повторила я.
— Да, — кивнул он. — Мы посадили его за решётку, когда он
избил Патрицию до полусмерти, но Гарри он никогда не трогал.
Он умер в тюрьме, пытаясь найти дозу, и убил одного из
заключённых, а затем ещё одного. И его осудили, приговорив к
смертной казни. Его родители приехали сюда и пытались
откупиться, забрать с собой сына, обвиняя Пати, что это она
сделала его таким, а Гарри это не его ребёнок. Но они так были
похожи, что это казалось смешным. Дэвид умер за день до казни,
он бился головой о стену, пока не разбил её полностью. Ему уже
никто не мог помочь.
— Но ведь Гарри не употребляет уже долго время, восемь лет,
если я правильно запомнила, — нахмурилась я.
— Дэвид тоже не употреблял, пока не сорвался, — печально
покачал головой папа.
— Боже, — прошептала я. — А Гарри знает об этом?
— Нет, знаем только мы: я, Маргарет, Патриция, Луи и ты.
Слушания были закрытыми, я заплатил тогда большие деньги. И я
надеюсь, что сейчас ты понимаешь, почему я так прошу тебя
ответить мне честно. Любишь ли ты его? — папа нетерпеливо
ожидал ответа.
— Нет, — выдохнула я. — Не люблю, да и не любила я.
— Оливия, ты моя плоть и кровь. Я отдам жизнь, только
чтобы ты была счастлива. После того как я узнал обо всём, я был
рад стечению обстоятельств. Ты была за океаном, начала новую
жизнь. И я вздохнул спокойно, и вот вы все опять тут собрались.
Мне действительно жутко, Гарри смотрит на тебя не так, как
брат. Я мужчина, я знаю это. Я не хочу, чтобы ты повторила
судьбу Пати, понимаешь?
— Тебе не о чём волноваться, — прервала я его. — Гарри
похотливый кролик, это его нормальное состояние. Давай,
забудем этот разговор, ну до той части, где ты мне рассказал про
отца Гарри.
Я пыталась дышать ровно, спокойно, не выдавая себя, но…
Всегда было «но», когда упоминался Гарри. Неужели его судьба
предрешена? Почему ему никто не хочет помочь? Рассказать все,
чтобы он знал и не повторил ошибки?
— Хорошо, — выдохнул папа. — Тогда как тебе идея
пройтись по магазинам, а потом пообедать где-нибудь?
— Отличная, все решат, что я твоя юная любовница, — шутка
сама слетела с губ, как и улыбка. Ведь думала я совсем о другом.