Аттракцион

Он будет во много раз лучше... Если только вы снова озарите его... Своим присутствием.

Барон не пожалел времени, чтобы найти такие цветы?

Она наклонилась, осторожно, как будто что-то хрупкое взяла корзину, поднесла к лицу, вдохнула. Волосы замерцали. Брошь осветила всю залу.

Я потратил бы год.

Она поставила корзину на стол, поднялась, улыбнулась (о дьявол!), опустила глаза (о дьявол, дьявол!), медленно вышла растворилась в звенящем воздухе.

Пэджет опомнился только на улице. Полчаса он как пьяный шатался вокруг особняка, пока, наконец, наткнувшись на угол ограды чуть не разбил себе голову. Он оглядывал строгий фасад, обходил и осматривал дом сзади, пытаясь в каждом окне угадать заветную спальню. Затем, чтобы не сойти с ума окончательно, заставил себя удалиться.

Он долго бродил по вечернему городу; встретил барона Мессагэ, пропустил мимо ушей приглашение к горячей графине ле-Меруа; едва не попал под карету получил от возницы хлыстом и даже не чертыхнулся. Потом, когда он забрел вообще неизвестно куда (и где барону быть вообще запрещалось), получил по голове мешком какой-то толстяк перся напропалую, перегородив узкую улицу. Пэджет очнулся на пороге притона, куда его завлекали неароматные проститутки и от которых он еле отбился.

Да завтрашней казни было еще столько времени! А до вечера...

Завтра, завтра, завтра.

Фальшивомонетчицу должны были варить в полдень. Пэджет, который снова едва сомкнул глаз, был на ногах с восходом и шатался по саду, дожидаясь де Рейду. У де Меддоя всю ночь царила редкая тишина. Виконт решил нарушить затворничество и сегодня выбрался в гости. Особняк грустно глазел осиротевшими окнами в благоухающий сад.

Зато у общей соседки ле-Меруа всю ночь было очень весело. Вечером к Пэджету три раза приходил мальчик с записками, на что Пэджет врал, что был болен. Наконец явился сам полуодетый виконт, чтобы навестить больного. Де Меддой долго приставал к служанкам (судя по громкой возне небезуспешно); подрался, по какой-то причине, со слугами; наконец, красный и радостный, добрался до спальни. Пэджет лежал в одинокой постели виконт пришел в замешательство, убежал и сейчас же прислал Пэджету двенадцать бутылок вина и девочку, чтобы тот «выздоравливал как можно быстрее».

В десять явился Рейду.

Пэджет! Не смею спросить? Как прошла ночь?

Рейду, если не знаете она еще не прошла.

Рейду бросил колючий взгляд и погасил ухмылки.

Это, Пэджет, тебе не маркиза, сказал он спокойно. Де Фан де Руа. Ну как? Вы готовы? Сегодня нам предстоит много трудов. Сначала на завтрак к тому лысому старикану, виконту, с которым вы дрались на прошлой неделе. Вы не забыли? Он обещал угостить красным «Де Мю» двадцать пять лет, Пэджет! и показать коллекцию сушеных экскрементов.

Помним, Пэджет принял шляпу и плащ.

Затем на площадь. Я думаю за два часа ее сварят. В три у нас драка с гвардейцами.

Помним, Пэджет нацепил перевязь со шпагой.

Затем у нас Белая площадь. Ну, а потом у вас свободное время, Рейду, наконец, расплылся в обычной ухмылке. К виконту!.. Пешком?

Пешком, Рейду, пешком. Какая погода, а?

О-о-о! расхохотался Рейду. О-о-о! Только не сглазьте, барон! Погода, бывает, портится.

Кстати, продолжил Пэджет, когда они вышли на залитую утренним солнцем улицу. А кто этот наш лысый виконт?

Виконт Кузеран Шодерло де Роган де Барра де Лакло де Гюрсон ле-Капталь. Кажется, все. Ха-ха-ха!

Рейду, хватит кривляться. Кто он такой? И кто такая, кстати, маркиза? Де Фан де Руа?

Барон... Виконт, как я уже имел честь уточнить, это виконт Кузеран Шодерло де Роган де Барра де Лакло де Гюрсон ле-Капталь. А маркиза де Фан де Руа, что вы, как я понимаю, знаете лучше меня, это маркиза де Фан де Руа. Ха-ха-ха.

Время за красным двадцатипятилетней выдержки прошло весело и незаметно. В полдень Пэджет и Рейду были на площади Желтых нарциссов, где уже стоял котел и над ним перекладина с блоками. Народу было, как обычно, полгорода, и Рейду снова пришлось ругаться, толкаться и бить негодяев эфесом.

Безобразие, сатанински хохотал Рейду. Куда они смотрят? Сидят себе на балконе. А мы, бароны, между прочим, тоже не лыком шиты? Мы тоже высшая знать, Пэджет? Как герцоги, а? Ха-ха-ха!

Когда они наконец добрались до эшафота, младшие палачи уже разжигали огонь. Солдаты пиками оттеснили народ, образовав коридор шириной несколько метров. По коридору вокруг эшафота провели фальшивомонетчицу, провели вверх к котлу, где уже стоял человек со свитком, собираясь читать обвинение и приговор.

Воздух звенел обычным праздничным гулом; так же сверкали пряжки; так же сияли крыши; ветер бил разноцветные флаги; пестрели ковры на балконах; в окнах мерцали белые крапинки чепчиков служанкам разрешалось смотреть только из окон. Солнце в сияющем небе палило. Вечер обещал быть жарким.

Пэджет обернулся к балкону дворца. Владелец, принц королевской крови, сидел справа от короля. Фальшивомонетчиков казнили редко, и сегодня смотреть как будут варить молодую красивую женщину двор явился почти целиком. Герцогиня была рядом с принцем. Пэджет смотрел минут пять она увидела Пэджета, все так же сдержанно улыбнулась, опустила глаза, отвернулась. Голова у Пэджета закружилась.

Женщину раздели, связали ладони и щиколотки. Под колени навесили цепь с грузом, руки подвязали к крюку. Палач взялся за рукоятку, блоки двинулись. Женщина поднялась над котлом. Палач опустил ее ниже, груз ушел в чан над которым парил сизоватый туман. День сегодня был жаркий; аромат горячего масла смешался с горячим воздухом; ветра совсем почти не было, запах давил; толпа стихла, за треском огня можно было разобрать шипение масла.

Появился священник. Он долго читал свои тексты, потом, наконец, отошел. Палач взялся за рукоять. Здесь, рядом с помостом, можно было расслышать как скрипят блоки. Женщина закричала, задергалась, но груз тянул, и мышцы под блестящей от пота кожей бились напрасно.

В проходе появился мальчик с гербом на строгом плаще. Высмотрев Пэджета, он просунул руку между гвардейцами, поклонился, ушел. Пэджет развернул бумагу.

Пэджет де Модеро де Моссу де Лессак, дворянин,

которому пишет дама Боссар,

будет свободен сегодня в девять часов пополудни.

Сегодня особенно жаркий день,

за которым обычно бывают такие же ночи.

Руки у Пэджета стали такими, словно он держал их в снегу.

Женщину, то погружая, то поднимая, варили почти два часа. Сначала варили по колено, затем отливали водой, затем варили по пояс, затем снова отливали водой, затем варили по горло. Мясо уже начало отставать от костей, когда женщина, наконец, умерла.

Ерунда, веселился Рейду. Вот во времена Чингисхана... Вы знаете кто такой Чингисхан, барон? Во времена Чингисхана одного типа варили целые сутки! Вот это я понимаю! Посмотрел, подрался с гвардейцами, вернулся, еще посмотрел, сходил посмотреть на кожу, потом чай с герцогиней... Вы знаете что такое чай, барон? Утром снова на площадь, а его как раз доваривают, на завтрак. Ха-ха-ха!

Для драки с гвардейцами было намечено место за городом, и так как казнь затянулась, пришлось поторопиться. Подраться как следует, однако, не удалось. В самый разгар дуэли явилось два десятка шпаг королевского гарнизона, и дворянам пришлось спасаться бегством (чему Пэджет был рад, потому что гвардейцы, даже пьяные в стельку, это гвардейцы). Пэджет, однако, успел, как и планировал, проколоть пару гвардейцев.

О-о-о! гоготал Рейду, оглядывая пятнышки крови на белой рубахе Пэджета. О-о-о! Как нельзя более кстати! Умоляю, не вздумайте чем-нибудь мазать! Герцогиня должна видеть какой ад вам пришлось испытать по пути в... На Королевский проспект! Ха-ха-ха!

Пообедав, они направились на Белую площадь. Здесь должны были сдирать кожу с какого-то графа, уличенного в прелюбодеянии с одной из принцесс. В силу специфики преступления казнь была непубличной, и Рейду, чтобы раздобыть приглашение, пришлось потрудиться.