Страница 13 из 37
- Поверьте, что только ради этого можно заниматься поисками рубидия, . закончил Андрей.
- Сдаюсь! - воскликнул Омегин и комично взмахнул руками. - Когда мне говорят об атомной энергии, реактивных двигателях, радиолокации, телевидении и ультразвуке, то есть о самых модных и самых интересных достижениях техники, то я покорно поднимаю лапы вверх. Тут уж мои скромные пластмассы пасуют, хотя их и считают чудом современной химии. Мне однажды довелось приобщиться к весьма занятным делам. Познал всю прелесть буквально фантастической техники мощного ультразвука.
- Оказывается, у вас разносторонние интересы, - заметил Андрей.
- Ерунда, - отмахнулся Омегин. - Дальше способа изготовления пластмасс дело не пошло.
Он рассказал, что ему приходилось иметь дело с мощными ультразвуковыми колебаниями, которые он применял для молекулярного размельчения пластмасс в жидком состоянии. Этот метод позволил ему получить особенно стойкие и прочные материалы. Их мы видели в "доме без металла".
Я спросил у Омегина, в каком институте он занимался подобными опытами, так как мне были известны многие работы в области ультразвука.
Хозяину дома не хотелось вспоминать о прошлом, это я почувствовал по тону его разговора, однако он назвал мне один из крупнейших исследовательских институтов, где проводилось комплексное изучение новых строительных и поделочных материалов, необходимых для нашего хозяйства.
- Эх, молодежь! - со вздохом сказал Омегин. - Позавидуешь вашей любознательности, оптимизму. И жизнь хороша, и наука светла и безоблачна, и все в ней вы видите, будто на ладони. Как говорится, не клевал вас жареный петух. - Он поморщился, словно не желая вспоминать о каких-то неприятностях, но ему все же хотелось высказаться, и он продолжал, тяжело опускаясь на тонкий стул: - Бывают иной раз в нашей, так сказать, строго научной жизни весьма забавные конфликты. Года три сидишь над решением наисложнейшей задачи, ночами не выходишь из лаборатории, можно сказать, высохнешь, как вобла...
Тут Андрей с усмешкой взглянул на меня, видимо не совсем принимая это сравнение.
- Начинает что-то получаться, - продолжал Омегин. - Ты, конечно, на седьмом небе, к тебе уже ходят с цветами и поздравлениями. Ты глупо ухмыляешься, дескать спасибо, пустяки, мол, мы еще не на то способны. В общем . пребываешь в райском блаженстве. Вдруг в одно прекрасное голубое утро разворачиваешь технический бюллетень, где печатаются аннотации на изобретения, и видишь, что какой-то щуплый паренек-техник, скажем, из Тьмутаракани, предложил наипростейший способ решения задачи, над которой ты пыхтел три года. После этого твое изобретение кажется бездарной чепухой вроде зонтика для собак. Беспокойное дело - изобретательство. Лучше уж служить сторожем пластмассового дома, - и Омегин криво усмехнулся.
Ярцеву не понравился этот разговор. Он запальчиво возразил:
- Вы опровергаете законы развития советской науки. В нашей стране редко встретится такой ученый, который бы не радовался успеху молодого изобретателя, даже если этот смелый новатор, пусть из Тьмутаракани, полностью опровергает устаревшие труды своего учителя. Иначе и быть не может.
Омегин, вытирая лоб, с усмешкой смотрел на моего друга.
- А я разве этого не понимаю? Слова-то, они очень хорошие, да и выводы тоже. Ну, а если по-человечески? - иронически спросил он. - Поверьте, что я сделан не из железа и даже не из пластмассы. Врачи утверждают, что у инженера Омегина есть, правда, расширенное, но вполне человеческое сердце. Природа довольно щедро наградила меня такими неприятными свойствами людского характера, как злость... зависть, наконец чувство обиды... К сожалению, я испытываю его до сих пор.
- Почему? - удивился Андрей.
- Вопрос поставлен прямо, - сухо сказал Омегин. - Но, извините меня, очень наивно. Идемте завтракать.
Он распахнул дверь в столовую.
Зеленоватый, словно лунный, свет падал на белоснежный стол.
Взглянув вверх, я увидел, что, пока мы отсутствовали, купол изменил свой цвет. Из белого стал ярко-зеленым, как абажур настольной лампы.
- Будьте столь любезны, объясните нам эти чудеса светотехники, - с подчеркнутой вежливостью обратился Андрей к хозяину дома.
Я почувствовал, что задето самолюбие моего друга. Он не хотел простить Омегину его ответа на вполне естественный вопрос, который, по мнению не совсем вежливого хозяина дома, выглядел наивным.
Однако тот, наверное, уже позабыл об этом и стал с увлечением рассказывать:
- Пластмасса, из которой сделан купол, пропускает ультрафиолетовые и инфракрасные лучи. Сейчас слишком жарко. Вот и понадобился зеленый экран.
Самодовольно улыбнувшись, Омегин вытер шею платком и подошел к стене, где повернул какую-то ручку.
Купол постепенно начал светлеть, сначала внизу, потом все выше и выше, пока в комнату не ворвались яркие солнечные лучи.
Он снова повернул ручку. По куполу снизу вверх побежала прозрачная синева. Над нами засияло ночное небо.
Омегин действовал, будто осветитель в театре. Он демонстрировал всю свою светотехнику. Помню, как оранжевым парашютом повис купол над головой, чтобы через минуту расцвести бледной сиренью.
Это был совершенно необычайный калейдоскоп красок.
- Прозрачный купол, как вы понимаете, вещь приятная, - рассказывал хозяин. . Солнышко светит прямо на лысину, хоть загорай. Но иной раз хочется посидеть в холодке. Делать шторы, - он поморщился, - значит пыль собирать, да и хлопотно закрывать ими купол. Прямо скажу, не конструктивное решение. К тому же тряпки плохо защищают нас от тепловых лучей. Вот я и придумал устроить в толще прозрачной пластмассы капиллярные каналы, в них под давлением сжатого воздуха нагнетается цветная жидкость. В зависимости от положения ручки, вверх поднимается то зеленая, то синяя, то оранжевая жидкая "штора"... Впрочем, прошу к столу.
По-видимому, Омегин жил в своем пластмассовом доме не один. В наше отсутствие кто-то накрыл стол и все приготовил к завтраку.
Украдкой я наблюдал за Андреем, который придирчиво рассматривал сервировку в надежде отыскать на столе какой-либо металлический предмет. Но его усилия оказались тщетными: ложки, вилки, даже ножи были сделаны из совершенно особого материала зеленоватого цвета, очень твердого и чем-то напоминающего нефрит.