Страница 100 из 129
Так, теперь разговор медленно и неотвратимо съезжал на грубость, и президент понял, что ему необходимо немедленно остановить это опасное скольжение по наклонной плоскости.
— Обсудите это со своими друзьями, — посоветовал он, — и мы вернемся к нашему разговору позже.
Он положил трубку и повернулся к членам кабинета.
— Пользы мало! — вынес он оценку состоявшемуся разговору.
— Да этот парень просто псих! — заявил свирепо Гросвинор.
— А вы думаете, он — псих, Билл?
Генеральный прокурор покачал головой.
— Не сказал бы. У нас в стране есть по меньше мере семь штатов, в которых этого майора с его красноречием и философией избрали бы вице-губернатором, — рассудил Уильям Фрост.
Майклсон, попыхивая трубкой, смотрел на министра обороны.
— С какой стороны на это ни посмотреть, Делл явно не в своем уме, — заявил шеф ЦРУ немного помпезным тоном. — Психотестирование, проведенное надлежащим образом, давным-давно выявило бы его психическую неуравновешенность. Уж наших психологов он бы не провел, доложу я вам!
Дарби проигнорировал сие провокационное заявление.
— Нам надо выковырять их оттуда! — сказал он, обращаясь к Крейну. — Используем батальоны быстрого развертывания, танки, ракеты тактического радиуса действия, боевые вертолеты.
— Возможно, стоит подключить и тактические бомбардировщики, — подумал вслух начальник штаба ВВС.
Рассуждать о вооружениях оказалось куда менее болезненным занятием, чем признать тот факт, что настоящий кризис произошел в работе того или иного ведомства.
— Не расстраивайтесь. Попытка удалась, — утешил президента бригадный генерал Бономи. — Знаете, мне показалось, что вы его проняли этим задушевным мужским разговором насчет страха и инстинкта самосохранения. На какое-то мгновение он даже заинтересовался.
— Он очень неглуп, этот парень, — заметил Стивенс. — Он, конечно, не слишком большая умница, каким сам себе кажется, но он неглуп. И он мерзавец, чудовищный мерзавец. Нет, мне кажется, я его совсем не пронял.
— И все же попытка удалась.
— Попытка удалась, но улова нет, Винс! — ответило высшее должностное лицо Соединенных Штатов.
Его бывший ведомый сочувственно пожал плечами.
— Возможно, сейчас самое время выдвинуть пехотные части и поднять в воздух эскадрильи просто в качестве превентивной меры, — заявил президент.
— Разумно! — согласился министр обороны с заблестевшими глазами и быстро заговорил. В его голосе не было ни тени сомнения и страха, когда он живо излагал, какие части выдвинуть, какие вооружения использовать и как провести всю операцию. Это была блестящая речь.
Пока он говорил, синий санитарный фургон, эскортируемый джипом и двумя крытыми грузовиками с полицейскими ВВС, подкатил к служебному входу госпиталя военно-воздушной базы в Мальмстроме. Минутой позже два санитара осторожно вынесли носилки.
— Смотрите, не уроните его! — приказал капитан Дрю. — Мы и так с трудом нашли его в таком тумане, так что теперь не хватало его уронить…
Офицер разведки ВВС был раздражен и потен — результат двухчасовых поисков по обеим сторонам шоссе, — и обильное потоотделение не мог унять носовой платок, которым он промокал влажное лицо.
— Несите его, несите, черт побери! — прикрикнул Дрю.
Лицо лежащего на носилках человека было опухшим, в синяках и запекшихся кляксах крови. Санитары понесли носилки в здание госпиталя и последовали за Дрю на третий этаж, в отделение на третьем этаже, на двери которого висела табличка «Изолятор». У двери стояли вооруженные часовые, но санитары ни словом ни прокомментировали столь необычные меры предосторожности. Ясно, что ситуация не располагала к непринужденной беседе: всем своим видом и манерами Дрю очень ясно дал им это понять, когда поисковая группа покинула базу в Мальмстроме примерно 155 минут назад.
— Посторонним вход в эту зону воспрещен, сэр! — предупредил один из часовых.
— Да знаю, знаю! Это приказ генерала Стоунсайфера, — грозно ответил Дрю. — Генерал приказал поместить сюда этого человека, — добавил он, кивнув на носилки.
Полицейский распахнул дверь, позволив санитарам внести раненого в изолятор.
— Кто это? — поинтересовался доктор Стэнли Бигельман.
Доктор Бигельман, пухленький молодой капитан, прибывший на базу Мальмстром месяц назад, еще не прослужил в ВВС достаточно длительный срок, чтобы понимать, что ему не следует задавать вопросы офицерам разведки.
— Уиткин — лейтенант Гарри О. Уиткин, — нараспев ответил Дрю. — Сейчас санитары принесут другого — сержанта Риенци.
— А что случилось с этим… Уиткином?
— Мне кажется, он забеременел, — рявкнул Дрю. — Слушайте, Бога ради, не можете ли вы сами определить, что с ним?!
— Не могу. Я же врач, а не фокусник. У него такое лицо, точно он выстоял четыре раунда против Мухаммеда Али.
— Остальные части тела имеют вид похуже, — ответил Дрю. — Лейтенант Уиткин был зверски, подло, преступно избит. Ему необходим тщательный медицинский уход. Как и Риенци. Вот и все, что я могу вам сказать.
Доктор Бигельман кивнул.
— Это имеет какое-то отношение к тому другому, которого вы доставили сюда ранее? — спросил он, склонившись над Уиткином, чтобы получше рассмотреть его обезображенное лицо.
— Это вас не касается. Занимайтесь лечением пострадавших и не задавайте лишних вопросов. Я уже сказал вам, что не могу обсуждать этот случай.
— Ишь ты какой важный! — Подумал доктор Бигельман. — Тайна какая!
Обычная для ВВС чепуха. Да это просто смешно! Никто никому ничего не говорит. И никто никого не слушает. Стэнли Дж. Бигельман, доктор медицины, понял это очень хорошо, когда на собеседовании он заявил, что его интересует акушерская практика и что он хотел бы получить назначение поближе к Майами, где его брат Гарольд имеет адвокатскую практику. Так вместо того эти шельмы послали его в заснеженные пустыни Монтаны. Так и легендарная деловитость военных летчиков. Так и хорошенькое начало карьеры для отличника-выпускника медицинского факультета Кориелльского университета!
Бигельман стянул с раненого одеяло и, сложив губы трубочкой, присвистнул.
— Да его состояние хуже, чем у первого! — заключил он.
— Так подремонтируйте его! Все, что ему нужно, доктор, это нежный, заботливый уход, — посоветовал Дрю на прощание.
Офицер разведки вышел из палаты, когда ввезли Риенци, и доктор Бигельман попросил санитаров отнести вновь прибывшего в смотровой кабинет по соседству. Бигельман начал было хлопотать над Уиткиным, как вдруг заметил, что в дверях стоит гражданский обитатель изолятора, врач из городской больницы Грейт-Фоллз, и смотрит на его манипуляции.
— Полагаю, этот парень из той же команды, что и тот, который поступил сюда вместе с вами, — заметил доктор Бигельман. — Это лейтенант Уиткин.
— А тот капитан Кинкейд, — ответил Лангер.
Бигельман на несколько минут погрузился в молчание, колдуя над пациентом.
— Вы не в курсе, что это все значит, док? — спросил он наконец.
— Да нет. Только самую малость. Мне приказано не обсуждать это ни с кем — вопрос национальной безопасности!
Доктор Стэнли Дж. Бигельман хмыкнул.
— В Стратегическом авиационном командовании так говорят об всем! — пожаловался он. — Если у полковника геморрой, то эта информация подлежит засекречиванию.
— Это не геморрой! — объявила медсестра-блондинка, появившаяся рядом с Лангером в дверном проеме.
— И это не Мухаммед Али так его отделал! — добавил Лангер.
Военврач оторвал взгляд от пациента и, оценив по достоинству роскошную фигуру мисс Келлеран и ее соломенные волосы, подумал, «принадлежит» ли она врачу-практиканту из муниципальной больницы Грейт-Фоллз. Но сейчас не время об этом думать, мрачно укорил себя капитан и вернулся к Уиткину.
— Представляете, док, это просто сумасшедший дом! — стал он провоцировать Лангера. — Из этого отделения никого не выпускают, по телефону выйти с базы нельзя: линия закрыта. Вам не кажется, что это просто сумасшедший дом?