Страница 1 из 8

Историческая правда и украинофильская пропаганда

Волконский Александр

Александр Волконский

Предисловие князя Волконского

Одно из наиболее неожиданных явлений, вызванных мировой войной, – украинский сепаратизм. Подготовленное нашими противниками, но нежданное даже для нас, русских, явление это застало западноевропейское общественное мнение совершенно врасплох. На страницы газет Запада ворвались небывалые названия – ucraini, ruteni, lituani, piccoli, grandi e bianchi russi – и ряд голословных утверждений о том, что в древности юг России жил отдельной жизнью, что Киев был столицей не России, а какой-то Рутении, что в XVII веке существовало независимое казачье государство (stato Cossaco). Читатели не знали, как относиться к этим заявлениям. Одни поверили в существование украинского народа и в естественность освобождения его, наряду с польским, от иноземного – русского – господства. Другие с недоумением спрашивали себя: «Что это за тридцатимиллионный народ, живущий не где-то в безбрежных пространствах Сибири, а по соседству с Австрией? На его территории лежит хорошо известный нам Киев и будто бы также и Одесса, столь легко нам доступная. Как же мы ранее никогда не слыхали о его существовании?»

Есть люди, которые все ещё верят, что вильсоновский принцип самоопределения народностей может пройти в жизнь во всей своей теоретической чистоте. Мы, напротив, убеждены, что при практическом осуществлении этого принципа в бывшей Российской империи племенное начало потеряет свое исключительное значение: противовесом ему явятся иные факторы (экономическая выгода, необходимость совместной обороны от германского мира, вековой навык к общей жизни с русским народом и пр.); мы думаем, что обособление даже неславянских частей России, как то: Литвы, Эстляндии или Грузии, примет в конечном выводе смягченную форму местной автономии.

Но станем на минуту на вышеуказанную точку зрения чрезмерно теоретичных людей; тогда относительно Украйны явится следующая дилемма:

1) если украинский народ действительно существует и живет столетиями под гнетом северной России, то будущее его определено: подобно другим «угнетенным», он должен образовать независимое государство – конечно, в пределах своих истинных, а не преувеличенных этнографических границ;

2) если же, напротив, малороссы (украинцы) лишь ветвь единой русской народности, отличающаяся от великорусской её ветви небольшим различием в языке (различием, создавшимся на глазах истории) и подробностями обычаев; если в известные периоды существования этой ветви судьба ее, в силу внешних, международных условий, слагалась отлично от судьбы остальной России; если к тому же Украина, оторванная от единого русского тела, никогда самостоятельной не была – то выделение её в отдельное государство было бы не осуществлением национального принципа, а нарушением его.

Национальное начало выразилось ныне не в выделении составных частей больших народностей, а в достижении каждой из этих народностей полного единства. Новые славянские государства объединяют единоплеменные народности разных наречий и даже языков; побежденная Германия – и та на пути достижения полного национального объединения; Италия блестяще завершила свое единство; было бы по меньшей мере нелогично, если бы для русского народа национальная идея выразилась в отделении его Mezzoforno (бытовое название юга Италии – Ред).

Автор задался целью проследить историческую судьбу юга России, дабы, основываясь на неоспоримых свидетельствах первоисточников и суждениях столпов русской историографии, представить западноевропейскому читателю очерк действительных взаимоотношений южной и северной части России и дать ему материал для разрешения вышеуказанной дилеммы. Выполнение этой задачи должно было слагаться:

1) из рассмотрения периода дотатарского, то есть периода первоначального единства России, который закончился отторжением Южной и Западной Руси татарами, Литвой и Польшей и зарождением в единой русской народности малороссийской её ветви;

2) из изложения событий XVI и XVII веков, то есть того периода, когда Малороссия (Украйна), входившая в состав польского государства, боролась за свою независимость и который завершился добровольным возвращением её в лоно единой России;

3) из характеристики украинского литературного движения во второй половине прошлого века и германо-австрийской работы, направленной к отторжению от России её юга.

Очерк первого периода (по болезни автора) запоздал почти на год; дальнейшее промедление лишило бы нашу работу всякого практического значения; приходится спешить с изданием хотя бы этого первого очерка. Чтобы дать скорее хотя и не вполне разработанный, но более полный ответ на поставленный выше вопрос, мы нередко выходим за грань избранного периода; в этих случаях мы вынуждены ограничиться самыми общими данными; читатель заметит, конечно, что слегка публицистический оттенок этих отступлений ничуть не нарушает строгости метода, принятого при исследовании вопросов периода домонгольского.

Таким образом, настоящий очерк обнимает дотатарский период русской истории и посвящен разбору фантастического утверждения о существовании Украйны с IX по XIII век; вместе с тем он дает в самых общих чертах фактический материал и для освещения украинского вопроса в позднейшие века.

Мы старались ограничиться возможно меньшим числом географических имен: любой школьный атлас достаточен, чтобы следить за изложением.

Неясность терминологии всегда выгодна для тех, кто защищает какое-либо неправильное положение, и мы начнем с выяснения точного значения этнографических наименований, имеющих отношение к нашей теме.

Биография

Александр Михайлович Волконский родился 25 апреля 1866 года в княжеской семье. Старинный род Волконских происходит от самого Рюрика. Его отец – князь Михаил Сергеевич Волконский – тайный советник, сенатор и обер-гофмейстер. Матушка, княгиня Елизавета Григорьевна Волконская, была одной из первых в России женщин-богословов и историков Церкви, стоявшей у истоков русского католического движения конца XIX в. Дед, Волконский Сергей Григорьевич, декабрист, генерал-майор, герой Отечественной войны 1812 года.

Получив юридическое и военное образование, с 1889 года проходил службу вольноопределяющимся в лейб-гвардии Кавалергардском полку. В июне 1890 года назначен унтер-офицером, с ноября 1890 года – эстандарт-юнкер. Далее был произведён в корнеты, затем поручики.

В 1895 году в составе русского чрезвычайного посольства находился в Персии, уже в 1897 году был командирован в Пекин, после чего составил секретную записку «О необходимости усиления нашего стратегического положения на Дальнем Востоке», в которой говорилось о близости и неизбежности военного столкновения с Японией и о неготовности к нему России.

Окончив дополнительный курс Николаевской академии Генерального штаба был причислен к нему. Так и началась служба в Главном штабе: принимал участие в китайской кампании, после которой прошел ступени военно-административной карьеры от помощника делопроизводителя генерал-квартирмейстерской части Главного штаба до старшего делопроизводителя канцелярии Совета государственной обороны, был флигель-адъютантом императора Николая I, полковником Генштаба, военным атташе русского правительства в Риме.

В 1912 году, находясь в отпуске в Петербурге, во время празднования столетней годовщины Отечественной войны 1812, демонстративно отказался поддержать торжественный адрес на имя Николая II, в котором монарх был назван «самодержавным» (считал, что после Манифеста 17 октября 1905 российский монарх стал конституционным). За этот поступок был подвергнут критике в монархической прессе, кроме того, ему было предложено подать рапорт об отставке, что князь Волконский и сделал. В 1912 году был уволен в отставку «за болезнью, с мундиром и пенсией». в 1914 г. призван в ополчение (состоял начальником штаба 12-й ополченской бригады в Феодосии), в 1915-17 гг. временно исполнял обязанности русского военного агента в Риме, где и остался после революции. В эмиграции поддерживал тесные связи с генералом Врангелем.