Гамбит Королевы

Катерина приложила к ней палец, слушая его пульс. Потом вздохнула и подавленно прошептала:

– Да…

Сеймур круто развернулся, не подарив ей ни прощального поцелуя, ни доброго взгляда; длинный плащ развевался на ходу.

– Это одно и то же, – сказала она ему вслед, но он был уже далеко. Его шаги гулким эхом разносились по коридору. Он уходил. Бряцал его меч, звенели шпоры. Катерина никак не могла успокоиться. Ей казалось, что она распадается на мелкие кусочки. Сеймур повернул за угол и скрылся из вида. Она осталась в зияющей бездне, из которой вдруг родилась предательская мысль: поскорее бы Господь забрал короля к себе!

Катерина прислонилась к окну, сжав пальцами подоконник. Она боялась упасть. Она слышала, как толпа с шумом выходит из церкви, поднимается по лестнице. Мимо нее проходят люди, как будто ничто не изменилось; не замечают, что она, бледная как мел, стоит у окна.

– Кого я вижу! Вдовствующая леди Латимер! Почему вас не было в часовне? – Рядом с ней Анна Стэнхоуп, она нюхает ароматический букетик, как будто для нее невыносим отвратительный запах, исходящий от тех, кто не так знатен, как она. – Ходят слухи, вы согласны выйти замуж за самого последнего из нашей семьи…

Вместо ответа, Катерина тихонько вздохнула.

– По-моему, вы могли бы подыскать себе кого-нибудь получше младшего братца, моего зятя. – Зрачки у Стэнхоуп сужаются, как у змеи.

– По-моему, вы ошибаетесь, – мягко возразила Катерина. – Здесь много сплетничают, а среди сплетен мало правды.

– Всем все известно, – прошипела Стэнхоуп, и глаза у нее сверкнули. – И королю тоже!!! – Последнюю фразу она как будто окончила несколькими восклицательными знаками. – Вот почему Томаса отсылают.

– Неужели? – спросила Катерина, как будто слышала всего лишь очередную сплетню. Она приказала себе сохранять спокойствие. Значит, это правда. Стэнхоуп наверняка все известно; нет человека ближе к королю, чем ее муж.

– Королю не нравится то, что здесь происходит, – заявила Анна Стэнхоуп.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – ответила Катерина. Что еще знает Стэнхоуп? Известны ли ей намерения короля? По лицу Стэнхоуп об этом невозможно догадаться. С другой стороны, если бы Стэнхоуп знала, что король собирается сделать ее своей любовницей, она бы постаралась подольститься к ней. Кому-кому, а ей прекрасно известно, как играть в придворные игры, как оказывать услуги нужным людям.

– Умница Катерина Парр изображает из себя дурочку. – Стэнхоуп криво улыбнулась. – Совсем на вас не похоже!

Катерина чувствовала, как в ней закипает гнев. Она заставила себя благосклонно улыбнуться:

– Вы завтра тоже поплывете на барке леди Марии? – Она прекрасно знала, что Стэнхоуп не поплывет на барке; она сама составляла список придворных дам, которые будут сопровождать старшую дочь короля. Ей немного стыдно опускаться на уровень Стэнхоуп, но очень хотелось уколоть ее хоть чем-то.

– Может быть, – ответила Стэнхоуп.

– Значит, мы увидимся, – улыбнулась Катерина.

– Но… возможно, я поеду на день позже… Дела.

– Всего доброго, графиня…

Катерина кивнула и не спеша отошла прочь. Хотя ей очень хотелось бежать, женщина заставила себя идти медленно и степенно: вот она спустилась во двор, направилась в свою комнату. Хорошо, что там никого нет. Она сняла тяжелый чепец, расшнуровала лиф платья и бросилась на кровать. Наконец-то она могла дать волю слезам. Она рыдала громко, со всхлипами. Мысль о том, что Томас уедет, для нее была невыносима; она как яд отравляла кровь. Будет ли она когда-нибудь прежней?

Дворец Хэмптон-Корт, июнь 1543 г.

Дот поднялась следом за лакеем по каменным ступеням, они прошли большой зал, комнату стражи, оказались в галерее. Повернув за угол, миновали королевскую часовню и попали в покои такие величественные, что девушка невольно ахнула. Стены были обшиты деревянными панелями с необычайно затейливой резьбой, лепнина на потолке ярко-голубого цвета – прямо как в раю, да еще с золотыми оттенками. И повсюду ало-белые розы Тюдоров – чтобы никто не забыл, чей это дворец. Камин похож на огромный мраморный портал, он такой высокий, что в нем поместится взрослый мужчина. Резные железные подставки для дров словно серьги великанши. Столько окон Дот еще не видела ни в одном дворце; комнаты утопают в солнечном свете. Наверное, здесь покои леди Марии, а их поселят, как всегда, где-нибудь на задворках…

– Пришли! – объявил лакей, и целая армия тех, кто следовал за ними с пожитками леди Латимер, уложила их в кучу на полу.

– Здесь покои леди Латимер? – спросила Дот.

– Да, – ответил лакей.

– Вы уверены?

– Смотри сама. – Он взмахнул у нее под носом листом бумаги. – Здесь все обозначено. Четыре комнаты в восточном крыле рядом с галереей: приемная, спальня, гостиная, гардеробная. – Он тычет пальцем в строчки.

Дот не умеет читать, но ей стыдно в этом признаваться.

– Да, вижу, – кивнула она.

Лакей вышел. Двое помощников вешали шторы; еще двое в соседней комнате собирали большую кровать под балдахином. Дот переходила из одной комнаты в другую, указывая, куда что поставить. Ей хотелось, чтобы вернулся лакей от лорда-камергера и сказал, что произошла ошибка, что это все же не комнаты леди Латимер, и отвел их в какую-нибудь тесную каморку. Но лакей не возвращался.

Дот и в Уайтхолле всему удивлялась, но Хэмптон-Корт совершенно лишил ее дара речи. Она бы ни за что не поверила, что так бывает, если бы не видела дворец собственными глазами. Длинный караван приблизился к Хэмптон-Корт по Лондонской дороге; она тряслась сзади на повозке, прижимая к себе Крепыша. Кто-то крикнул, что дворец уже близко, и она встала, с трудом опершись о какой-то тюк, чтобы получше рассмотреть дворец. Он вырастал из-за деревьев; Дот увидела причудливые кирпичные трубы и зубчатые башни, которые заслоняли небо. Она не могла оторвать от них взгляда, когда они въехали в Нижний двор. Окна блестели на солнце, розовые кирпичи отбрасывали розовую тень, а фонтан посередине двора как будто был россыпью бриллиантов. Ей подумалось: может, она спит и видит сон? Может, она каким-то чудом оказалась в марципановом замке, который у нее на глазах готовили на кухне в Уайтхолле к королевскому банкету? Она как во сне брела за лакеем мимо статуй, фресок и гобеленов, вышитых золотыми нитями. Ей очень хотелось задержаться и не спеша полюбоваться всей этой красотой, посмотреть из окна на парк и рыбные пруды, которые она видела по пути лишь мельком, но ее провожатый спешил вперед, как будто опаздывал, и все трусили за ним, стараясь не отстать.

Несмотря на все великолепие дворца, лучше всего – покои леди Латимер. Она, Дот, тоже будет там жить; во всяком случае, ей так сказали. У них даже имелся особый стул для отправления нужды, обитый красным бархатом; он стоял в крошечном чуланчике. Дот глазам своим не поверила, когда ей показали, что все отходы смываются в трубу. Значит, здесь ей не придется выносить ночные горшки! Самое же чудесное – комната с ванной, куда по трубе же подается горячая вода. О таком Дот в жизни не слыхала! Конечно, в такой ванной могут купаться только король и королева… Однажды лакей позволил ей заглянуть в комнату одним глазком и объяснил, как все работает: показал краны, их нужно поворачивать, и как горячая вода подается из огромного котла, под которым поддерживают огонь.

Ей показали и кухню под большим залом – туда нужно спускаться на один пролет лестницы. У Дот разбегались глаза; на кухне трудилась целая толпа поваров, поварят, судомоек и подсобных рабочих. Они носились туда-сюда, подвешивали туши на крюки, помешивали в бочонках жидкости с приятными запахами, месили огромные шары теста, готовясь к завтрашнему приезду короля. На дворцовой кухне жарко, как в пекле; постоянно горел огонь, поворачивались вертела, от шипящих сковород поднимался пар; проведя в кухне несколько минут, промокаешь насквозь.

Дот растерянно озиралась по сторонам; к ней подошла девушка. Женщин в обслуге было немного, если не считать прачек. Круглолицая, румяная, с озорной улыбкой, с большими грудями, похожими на испанские дыни, она была здоровой, крепко сбитой девушкой.