Весь в отца

А Гошка смеётся:

— Смотри, Пашка, он и впрямь побледнел. Не бойся, Витенька-малышечка, здесь, кроме зайчат да белочек, никто не водится.

За разговорами-то не заметили ребята, как малинник промахнули. Какие-то несказанные заросли начались. Когда выходили из дому, небо было чистым, солнышко припекало. Только редкие облачка на небе тихо плыли в прозрачной синеве. Тишина кругом. А теперь, как в лес поглубже ребята зашли, стемнело. То ли от густой листвы и хвои, или, может, солнце за тучку зашло. Но друзья на это не обратили внимания. Заросли малины стали попадаться. Кусты такие могучие, высокие, — хоть стремянку ставь. Ягода всё крупная, сочная, чистая.

Собрали килограмма по два. Хотели было уже передохнуть немного, вдруг слышат грохот в стороне.

— Ой! Это что за новости ещё! — говорит встревоженно Виктор. — Я терпеть не могу грозы! Ходу, ребята, к дому!

Глянули ребята на небо, а его всего тучами заволокло. Не понять, с какой стороны и солнце-то было.

— Вот тебе на! — встревожился Виктор и ребят затормошил. — Да что вы расселись. Сейчас ливень начнётся. Пашка, Гошка, вставайте!

— Так сразу и побежали! — огрызнулся Пашка. — Пускай мочит. Не сахарные! Тут ягод вон ещё сколько…

А Виктору уже не до ягод. Он с беспокойством вокруг оглядывается — готов бы идти домой, да не знает, в какую сторону.

Между тем дождь и впрямь над лесом собрался. Молнии начали сверкать. Одна такая зажглась, что всю округу осветила. Прожгла зелёными зигзагами потемневшее небо, и сразу всё притихло вокруг: ни птичьих голосов не слышно, ни жужжанья шмелей. Помолчало так секунду-другую, а потом как ахнет громина, да такой злющий, с треском, словно землю расколол.

Виктор на траву повалился.

— Ой, — кричит, — боюсь я! Убьёт, честное слово! Несчастье какое! Спрятаться негде!

— Лезь под ёлочку, — советует Гошка. — Под маленькую не опасно. И не замочит там. Видишь, какая у неё хвоя частая.

— Ну тебя с твоими ёлочками! — негодует Виктор. — Не дождь страшен, а молнии. Вот как трахнет по макушке…

— Дурень какой! Говорят же тебе, что под маленькой не опасно.

А Пашка тем временем кусты малины от ягод очищает да и говорит, как бы невзначай:

— Молнии каждую минуту на всём земном шаре убивают шесть человек. Я в старом календаре читал…

От этих слов Виктору совсем не по себе стало… Прикорнул он за мшистым бугорком и со страхом на небо поглядывает.

Дождь начался, вначале редкий, а потом припустил. Трудно стало малину собирать: ягода намокла, скользит в руках.

Пашка даже плюнул с досады:

— Вот незадача!

Но делать нечего. Видно, не переждёшь. Надо домой идти. Только где дом? В какой стороне? Вот вопрос. Собирав ягоду, крутились ребята в лесу и ориентировку утратили. Где север, где юг, — не поймёшь: солнца-то нет.

— Ерунда! — отрезал Пашка. — Я этот лес лучше школьного двора знаю. Айда за мной!

Тронулись в обратный путь. А дождь не утихает, — наоборот, силу начинает набирать. Идти по лесу трудно: от каждого прикосновения к листве да к кустарникам словно из-под душа водой брызжет. Уже час ребята идут, а лес всё гуще становится, и конца ему не видно. Завалы да ямы какие-то пошли, всюду бурелом.

Виктор и так на каждом шагу спотыкался, охал да вздыхал, а тут и совсем раскис, заскулил:

— Ой, чувствую я, погибнем мы… В джунгли какие-то зашли. Что делать-то, что делать?

Два раза он корзинку ронял, все ягоды свои порастерял. Да и собирать не стал — не до того ему!

А Пашка всё бодрился:

— Ерунда! Не маленькие! С препятствиями-то даже интересней! За мной, ребята! Прибавь ходу! Сейчас на дорожку выйдем.

А дорожки нет как нет.

Начал Пашка ребят без толку то направо, то налево водить. Бросается из стороны в сторону, нервничает, злится уже:

— Безобразие какое! Будет ли конец когда-нибудь этой лесной глуши!..

Только Гошка, «хитрый ёжик», ни слова не говорит, знай посвистывает, будто ему и усталость и непогода — всё нипочём. Выдержанный паренёк был, стойкий.

Шли так без малого ещё час. Видят, дело плохо. Завёл их незадачливый проводник в какие-то глухие дебри.

Виктор чуть не плачет:

— Вот заплутали… Погибнем теперь. Хищные звери нападут… Это вы оба виноваты — накаркали, как вороны, про рысей да медведей.

Пашка в другой бы раз обругал его, а то и подзатыльника дал, а тут уж молчит. Оглядывается по сторонам, плечами пожимает — что, дескать, за места такие нехоженые, незнакомые?

— Что ж, — говорит, — я не спорю: виноват, с пути сбился. Сам не знаю, куда теперь идти!..

Услышав это признание, Виктор повалился на хлюпающую, мокрую кочку и начал хныкать:

— Зачем только пошёл я на свою погибель… Как спастись? Ой, как спастись-то теперь?!

— Да замолчи ты, мокрая курица! — рассердился Пашка. — Перестань выть сейчас же, а то я тебе врежу по затылку!

— «Врежу, врежу!» — плача передразнил его Виктор. — Полез в проводники, чучело! Всегда вперёд лезешь: «Я да я!» Нахал! Надо было Ёжика проводником пустить. Он умный!

— Нет, я тебя, верно, поколочу! — крикнул выведенный из терпения Пашка. Он уже взял в руки мокрую корягу, но Гошка его остановил:

— Спокойно, ребята! Я берусь вывести из леса. Только чур — не сбивать меня и друг друга не травить.

Присел Ёжик на мокрый, чавкающий мох, снял с головы промокшую кепку, потёр в задумчивости свой рыжий затылок и говорит:

— У меня в корзине есть еда. Разделите её поровну на троих. А я пока всё обмозгую, что к чему…

Пашка и Виктор послушно занялись делёжкой.

Подкрепились ребята, «заморили червячка». Сидят усталые, мокрые и грязные и на Гошку с надеждой смотрят.

А Гошка прожевал последний сухарик и неторопливо говорит:

— Значит, так: шоссейная дорога проходит с севера на юг. Наш посёлок находится на востоке. Это ясно. Требуется определить: где тут юг, где север. Давайте компас искать.

Виктор обрадовался:

— А ты компас взял… Вот молодчина!

— Нет, — говорит Гошка. — Вы же уверяли, что всё тут вокруг леса знаете, я вам доверился и компаса не взял. Да это ничего. Не беда. Мы его здесь в лесу живо найдём…

— Как так? — спрашивает удивлённо Виктор.

— А вот так… — говорит Гошка. — Вставай поживей да осмотри хорошенько вон эту группу ёлок: с какой стороны стволов мох гуще, где у ёлок да у сосен ветви полновесней — куда они глядят, в какую сторону. Я здесь на месте стоять буду. Вернёшься — доложишь мне, что обнаружил. А ты, — обратился он к Пашке, — поищи тут рядышком около нас, нет ли муравейников. Как найдёшь, покричи меня — я приду.

Пошли друзья поручения Гошки выполнять. И вскоре оказалось, что из восемнадцати ёлок пятнадцать всей густотой своих ветвей в одну сторону смотрят. Стволы здесь гладкие, чистые, словно отполированные, а с обратной стороны — седым мохом позарастали. Пашка пять муравейников нашёл. Всех их Гошка оглядел, присвистнул от удовольствия, развёл руками, как регулировщик уличного движения, да и говорит:

— Вот вам север, а вот вам юг. Направление мне известно!

— Это как же так? — спрашивают его в один голос оторопевшие от удивления друзья.

— А вот как… Мох на деревьях растёт с северной стороны, где постоянно сыро и холодно и куда лучи солнышка не попадают. А муравейники, наоборот, так тружениками-муравьями устроены, чтобы солнышко их обогревало. Они всегда с той стороны пенька или дерева пристроены, которая к солнцу обращена. Наука не мудрёная, а пользу людям приносит. Шагайте смело за мной!

И действительно, самое большее через час вывел Гошка своих друзей на шоссе, — так, примерно, в километре от дачного посёлка.

Пришли домой ребята хоть усталые, но повеселевшие. Живо скинули мокрую одежонку, переоделись, попили чайку с малиной, а на другой день даже никто из них не чихнул. Летом промокнуть не страшно.