Страница 57 из 58
– Катюш, обрати внимание, кроме официанток хоть бы одна дама в юбке была или платье. Все поголовно в мешковатых штанах. Даже мужики в костюмах – только секьюрики, остальные все одеты как попало: майки, хламиды какие-то, тапочки.
– Ну, почему, как попало? Просто как удобно. Американцы, похоже, вообще своим внешним видом не парятся. Я, например, и шпилек не наблюдаю и раскраса боевого на лицах. В джинсах, кроссовках и без косметики в любом случае свободней.
– Ну да! А некоторым не помешало бы поработать над внешностью. Ни одной красивой девчонки не вижу, все какие-то расплывшиеся бледные тети-моти. В тренажерки никто не ходит тут, что ли? Или гамбургерами своими объелись?
– Да, ладно тебе! Не обобщай, – засмеялась Катя и кивнула в сторону стройной мулатки в обтягивающих шортах. – Смотри, какая славная шоколадная куколка. Тебе, между прочим, улыбается, во все свои тридцать два белоснежных зуба.
– Плевать мне на всех куколок. Ты у меня самая лучшая, – обнял подругу Савельев. – Если б не я рядом, отбою бы тебе не было от восхищенных мужчин. Я ж тоже вижу, как на тебя все обращают внимание.
– Расслабься, терминатор! И не напрягай так угрожающе свои бицепсы, – успокоила Стаса Катя. – Думаешь, это твое присутствие всех распугало? Как бы ни так! У американцев вообще не принято к девушкам клеиться. Феминистки давно всех так построили, что малейшее телодвижение в сторону привлекательной девушки грозит неосторожному мужчине иском за сексуальное домогательство. Тут даже дверь перед дамами не принято открывать, потому что это расценивается как половая дискриминация. А уж руку подать при высадке из машины – вообще смертельное оскорбление. Приравнять здоровую женщину к инвалиду – за это если не схлопочешь сразу по морде, так в суде ответишь! А можно и то, и другое. Тогда суд расценит дамский апперкот как необходимую оборону.
– Вот и замечательно, – обрадовался Савельев. – Я сам за тобой буду ухаживать, холить и лелеять. И толпы других поклонников мне ни к чему.
Глава 61. Кесарю слесарево, а слесарю – кесарево
Интересно, насколько соответствует действительности русская поговорка: «Не свисти, а то денег не будет?» Такой вопрос пришел в голову Гоше Паровозу, когда он изучал опыт наработки тактических навыков древнего народа хунну. Эти кочевники (предки гуннов, потрясших Римскую империю), славились железной воинской дисциплиной. Вождь хунну – шаньюй – добивался бездумного автоматического подчинения своим боевым командам, используя интересный метод. Вначале воинам отдавался строгий приказ: «Делай, как я!» Затем как-нибудь на охоте шаньюй пускал стрелу в своего любимого коня (жену, наследника престола, тещу и далее по списку). Вышколенные гвардейцы тоже должны были мгновенно выстрелить в цель, избранную вождем, так что конь (жена, наследник престола, теща и далее по списку) превращались в некое подобие дикобраза. Тех, кто позволял себе хотя бы секундную задержку, тут же казнили. Картина получалась очень кинематографичной, поскольку действие сопровождалось интересным саунд-треком. Дело в том, что хунну использовали «музыкальные» стрелы, на древко надевался шарик с дырочкой, который при полете издавал мелодичный свист.
Гоша Паровоз мечтательно закрыл глаза и представил себе картину: свист стрел, ржание коня (жены, наследника и так далее). Криминальный авторитет раздумывал о внедрении подобного правила в своей боевой группе, но в последний момент с сожалением отказался от этой затеи: нельзя свистеть, а то деньги потеряешь.
Терять же Паровозу было что. Он последовал рекомендациям Стаса, которые позволили исполнить заветную Гошину мечту. Преступление века было исполнено виртуозно. Предприниматель Герасимов нанес визит вежливости директору Чуковской фабрики Кайгородову и посвятил его в план, предложенный Савельевым. После двухчасовой проработки деталей стороны пришли к полюбовному соглашению. В результате два железнодорожных состава с медными валами бесследно исчезли с траектории передвижения по маршруту «Москва – Чуковский», Шанхайский металлургический комбинат получил желанное сырье, а на нескольких счетах в странах, не присоединившихся к международной конвенции по отмыванию грязных денег, образовались солидные суммы. К взаимному удовольствию высоких договорившихся сторон.
Так что Паровоз вполне мог позволить себе выйти на покой и проводить досуг, изучая старинные воинские трактаты. Гоша поднялся из кресла, отложил в сторону книгу. И тут он вспомнил: не так давно он пригрозил Альфа-самке, что та не проживет больше трех месяцев. Срок еще не истек, но угроза уже потеряла свою актуальность.
«Ладно, черт с ней, – решил бандит-пенсионер. – Пусть живет, тем более что с валами дело таки выгорело».
Он набрал телефон своей несостоявшейся жертвы. В трубке долго раздавались гудки. Паровоз в недоумении пожал плечами и дал отбой.
У Татьяны Балобановой была уважительная причина, по которой она не могла ответить на звонок Гоши Паровоза. Она забыла взять телефон в психиатрическую клинику, где ей предстояло провести неопределенно долгий срок. Ожидание неизбежной смерти дурно повлияло на расшатанную дамскую психику. Шизофрения в тяжелой форме, к сожалению, плохо поддается лечению.
По странному совпадению в то же время, что и Паровоз, директор Кайгородов также набирал телефонный номер. Директор Чуковской фабрики хотел сделать интересное предложение одной особе.
– Мария Петровна? С вами говорит Кайгородов. У вас найдется для меня пара минут?
У железной Маши была пара минут, и даже значительно больше. Собственно, у нее имелся абсолютно неограниченный запас времени. Пенсионеры – люди свободные. После проигрыша Чуковской баталии налоговое войско Приуаральска заметно поредело. В отставку был отправлен Архаров. Естественно, начальство не забыло и о Будаковой. Мечты о собственном домике сгорели в синем пламени обманутых надежд, дочка лишилась бюджетного места в вузе.
– Чем обязана? – резко спросила Будакова.
– Видите ли, Мария Петровна, – замялся Кайгородов, – мы с вами познакомились в несколько нестандартной ситуации.
– Вот уж точно, стандартной такую ситуацию не назовешь, – горько усмехнулась вынужденная пенсионерка.
– Я человек прямой, – продолжал Иван Семенович. – Мы с вами здорово повоевали. Ох, и попили же вы нам крови!
– Я просто исполняла свой служебный долг, – отчеканила железная Маша.
– Конечно, конечно, я же не в упрек вам. Скорее наоборот, – Кайгородов сделал паузу. – Вы здорово держались. Я оценил. Так вот, дело в том, что у нас возникла серьезная кадровая проблема.
– А я здесь при чем?
– При том, уважаемая Мария Петровна. Наш главный бухгалтер, в конце концов, не выдержала. Все эти волнения серьезно подорвали здоровье Елены Павловны, и она решила уволиться. Так что теперь место вакантно.
– И что? – насторожилась Будакова.
– А то, что я предлагаю вам это самое место занять, – выпалил Кайгородов. – Нам именно такая боевая женщина, как вы и нужна! Я еще во время проверки смотрел на вас и думал: «Такая точно не подведет, просто идеальный главбух». Подождите, не торопитесь, хорошенько обдумайте мое предложение. Сразу скажу: с зарплатой не обидим. И жилищные условия создадим – просто сказка… У нас на берегу Камы как раз коттеджный поселок сдается, присмотрите себе домик – и он ваш. Сколько времени возьмете на размышление?
– Нисколько, – отрубила Будакова. – Я согласна. Когда приступать к исполнению служебных обязанностей?
Глава 62. Так говорят хуалапаи
Прав ли был поэт, когда сказал: «Нам, русским, за границей иностранцы ни к чему»? Внимание Стаса привлекла странная троица, расположившаяся за столиком для игры в покер. Двое из них – мужчина и женщина – безусловно, относились к славной когорте русских путешественников. Это можно было понять по крепким русским ругательствам, которыми пересыпал свою речь парень откровенно раздолбайского вида. Черты лица задумчиво смотрящей в карты женщины выдавали в ней сестру «раздолбая». Между ними сидел человек, как будто сошедший с классической рекламы сигарет «Мальборо». Конечно, этот ковбой сильно постарел по сравнению с рекламным образцом середины 50-х, но, оставаясь верным своему призванию, смолил сигареты без фильтра.