Чувства

– Да ты что! Какие там девичники! Я теперь совершенно восточная женщина. Мой падишах меня держит под жёстким контролем, только что видеорегистратор мне на лоб ещё не прицепил. Заходи к нам на кафедру, кофеёк попьём, поболтаем. У меня завтра в три окно, а суровый султан как раз лекцию читает.

Алибеков действительно старался полностью контролировать все Машины перемещения. Второй раунд домашнего бокса в исполнении профессора завершился для Маши гораздо печальнее, чем первый. Побои были дополнены причинением вреда здоровью средней тяжести. Синяки под обоими глазами, сломанное ребро и выбитый зуб: пришлось брать больничный и тратить серьёзные деньги на стоматологический имплантат.

Профессора не было дома три дня, он уехал на международный симпозиум. Маше было строго предписано сразу после занятий отправляться домой и регулярно выходить на связь по «Скайпу», чтобы Алибеков мог удостовериться в её местонахождении. Кроме того, ревнивец заплатил несколько тысяч рублей своей лаборантке, чтобы та следила за Машей в стенах университета: с кем встречается, с кем разговаривает. Девица честно отрабатывала гонорар. Она проверяла, находится ли Маша в учебной аудитории в соответствии с расписанием. И как раз на третий день отсутствия мужа с Машей произошёл несчастный случай. Сквозняк захлопнул дверь аудитории, в которой она вела семинар. Добросовестная лаборантка подергала ручку закрытой двери, прислушалась – и сделала вывод, что за дверью никого нет, аудитория пуста (студенты кропотливо выполняли контрольное задание, а Маша тихонько сидела за столом, заполняя учебный журнал). Алибекову тут же было доложено, что его жена в течение полутора часов находилась неизвестно где.

Карающий кулак восточного правосудия обрушился на несчастную ровно через три минуты после того, как светоч международных конференций закрыл за собой двери квартиры. Алибеков снял пиджак, освободил шею от галстука, тщательно помыл руки и угостил ничего не подозревающую супругу прекрасным апперкотом… Что интересно, избиение профессор не считал причиной, освобождающей его от исполнения супружеских обязанностей. Но на этот раз получасовая секс-гимнастика не завершилась привычным львиным рыком. Возможно, боль в сломанном ребре каким-то образом препятствует наступлению полноценного дамского оргазма.

Алибеков был суровым, но в чём-то справедливым тираном. За один проступок полагалось одно наказание. После чего осуждённая могла вернуться к обычной жизни. Бегляр Гейдарович не опустился до того, чтобы выяснять у жены, где и как она провела те злополучные полтора часа. Он полагал, что разумная женщина (насколько женщина вообще может быть разумной) не повторит ошибки, которая наказывается столь сурово.

Надо отдать должное Маше, она старалась вести себя разумно. И то, что за семь лет жизни с Алибековым она была бита всего четыре раза, – свидетельство того, что природа не обделила её интуицией и рассудительностью. В третий раз Маша была наказана за несанкционированный просмотр запрещённого мужниной цензурой телесериала. Алибеков позволял Маше проводить у экрана телевизора не более получаса в день. Она, как правило, отдавала предпочтение какому-нибудь сериалу. Но только после того, как профессор давал на просмотр добро.

– У тебя, Марьям, и так голова слабая. А ты её ещё всякой ерундой засоряешь.

«Игра престолов» была запрещена к просмотру категорически.

– Жуткая пошлость! И сделано примитивно: пять минут насилия, пять минут секса, немного экзотики, всё это связано бессмысленными диалогами, от которых повесится сам Капитан Очевидность.

Но Маринка все уши прожужжала Маше о том, какие «там миленькие дракошечки», и та решила рискнуть. Улучив момент, когда Алибеков брился в ванной (на зачистку щетины у него уходило минут пятнадцать вечером и столько же времени – утром), Маша включила нужный канал. К несчастью, она так увлеклась похождениями хозяйки «дракошечек», что не заметила, как супруг вернулся в комнату. Не говоря ни слова, Алибеков схватил жену за волосы, подтащил её к стене и три раза плотно приложил её лицом к бордовым с золотыми бабочками обоям, которые Маша специально заказывала подруге, жившей с мужем в Италии.

Последний раз Маша проштрафилась на седьмом году семейной жизни. И винить в этом должна была только себя: она нарушила правила настолько понятные и очевидные, что изумлённый муж обошёлся с ней очень гуманно – десять ударов ремня по голым ягодицам, согласитесь, нельзя назвать членовредительством. Был конец весны, погода стояла просто изумительная: солнце, комфортная температура. Вот Маша и потеряла бдительность. Проходя мимо бутика, она увидела платье своей мечты: лёгкое, изящное, длиной чуть выше колена, сзади небольшой разрез, выигрышное декольте. И цвет – как у пожарной машины. Маша, не раздумывая, купила это чудо. И вечером сделала супругу сюрприз: вышла к столу в обновке.

– Я не совсем понимаю, где я нахожусь, – удивлённо поднял бровь профессор, – у себя дома или в борделе?

Он вытащил из брюк ремень, сорвал с Маши платье, перекинул через колено, спустил с неё трусы и всыпал ослушнице десять горячих. Затем отнёс платье в ванную комнату, где оно и было предано сожжению.

– Игорь Александрович, семь лет – не слишком долго? Как бы наше блюдо не перетомилосъ.

– Нет, нет, Маргарита Терентьевна! В самый раз. Эмоции нашей клиентки сейчас находятся в идеальном состоянии. Наступает ответственный момент: достаём блюдо из духовки и подаём к столу.

Глава 6

Размеренное течение Машиной жизни было прервано самым бесцеремонным образом. Её отношения с матерью никогда нельзя было назвать слишком душевными, а после второго замужества они ещё сильнее отдалились друг от друга. Машины визиты к матери проходили по преимуществу в молчании, «восточная женщина» использовала это время для просмотра запрещённых дома сериалов. Поэтому звонок матери, да ещё и поздно вечером, буквально за десять минут до традиционного секса, стал неожиданностью.

– Марья, у нас несчастье, – без предисловий начала мать. – Лёха разбился. На мотоцикле. Нужна операция, платная. Я такую сама не потяну. Дорого.

Маша с огромной нежностью относилась к младшему братишке.

– Сколько?

Мать назвала сумму.

«Много, но не смертельно», – подумала Маша.

– Завтра деньги будут.

Их семья жила экономно. Тратились в основном на еду и текущие расходы. Каждое лето выезжали на пару недель в Крым или в Абхазию. Алибеков за границу не стремился. На общем счету супругов скопилась сумма, раза в два превышающая стоимость операции.

Супружеское соитие в тот вечер удалось на славу. Алибеков просто превзошёл себя. Машины стоны окончательно свели с ума соседку, одинокую преподавательницу начертательной геометрии Алевтину Георгиевну. Она приняла решение: не ставить зачёт по своему предмету Диме Петрову, красавцу второкурснику, пока тот не согласится удовлетворить её сексуальные порывы. К удивлению Алевтины Георгиевны, ей удалось воплотить смелые планы в жизнь, а их роман с Петровым продолжался целых полтора года, пока ему не положила конец Танька Шилохвостова из параллельной группы.

– Беглярчик, дорогой, можно тебя кое о чём попросить? – промурлыкала Маша, деликатно тормоша засыпающего мужа за волосатое плечо.

– Чего тебе?

Маша в двух словах обрисовала ситуацию. Алибеков медленно поднялся и сел в постели. Он пристально посмотрел на Машу.

– Запомни раз и навсегда, Марьям. Больше я тебе этого говорить не буду. Итак, мне на твою семью насрать. И на мать, и на братца твоего шального. Ещё раз повторяю, по буквам: н-а-с-р-а-ть. Деньги наши на них я тратить не собираюсь. А теперь – спать.

Алибеков спокойно улёгся лицом к стене, и через пару минут раздался его мерный храп.

Маша лежала на спине, вытянув руки вдоль тела. Перед глазами у неё кружились какие-то странные кольца: жёлтые, зелёные, малиновые. В ушах пронзительно звенело. «Комар в голове завёлся, дожила», – подумала Маша и внезапно опрокинулась в глубокий, чёрный, неподвижный, какой-то вязкий сон.