Восточная война

После успешного взятия Ташкента, Перовский дал своему войску две с половиной недели отдыха, и пока солдаты отдыхали, полководец постоянно размышлял и прикидывал, стоит ли продолжить поход или ограничится достигнутым.

Сверни сейчас Перовский поход, и никто из критиков не посмел бы сказать худого слова в его адрес. Столь оглушающего успеха по далекому проникновению на территорию азиатских просторов, русские еще никогда не добивались. Туркестан, Чимкент и Ташкент были достойными призами этого похода, однако генерал постоянно помнил, ради чего собственно этот поход и был затеян. Добившись успеха против кокандского хана, главного противника русской империи в этих землях, Перовский считал, что он не в праве отступить в тот момент, когда в его руках появился реальный шанс изменить стратегическую обстановку в этом регионе и тем самым нарушить главные планы коварного Альбиона.

Находясь вдали от своих главных тылов, генерал посчитал возможным, раскрыть главный замысел кокандского похода перед своими офицерами, скромно умолчав об их имитационном предназначении.

Собрав всех командиров на военный совет, Перовский выступил с краткой речью о сути их похода и степени важности его для России в борьбе с Англией.

- Теперь, когда вы знаете главную причину нашего пребывания в этих землях, я хотел бы знать ваше мнение относительно того, стоит ли нам идти дальше или, сославшись на объективные причины остановиться на достигнутом рубеже.

Говоря так, генерал Перовский несколько кривил душой, поскольку он лично уже принял окончательное решение о продолжении похода, но очень хотел услышать это от своих офицеров. Опытный полководец, Перовский знал, что любой солдат и офицер охотнее исполнит приказание начальника, если будет видеть в своих действиях особую значимость и его сердце будет наполнено высокой идеей служения Родине.

К огромной радости Перовского все офицеры, начиная от младших командиров до полковников, горячо высказались за продолжения похода, видя в нем отличную возможность, насолить британцам, главным зачинщикам этой войны.

- Если государь император прикажет, мы еще в этом году начнем искать пути в Индию! - воскликнул подполковник Романовский и его призыв, бурно поддержали все присутствующие на собрании офицеры. После этого Перовскому ничего не оставалось, как поблагодарить господ офицеров за верность воинскому долгу и объявить о скором продолжении похода на Коканд.

Когда же о возможности похода в Индию узнали простые солдаты, то они так же выразили бурную готовность поквитаться с королевой Викторией, которую солдатская молва возвела в главнокомандующие союзнической армии.

- Вот теперь то, мы тебе бельмы за Севастополь повышибаем! Теперь ты нам за все ответишь, англичанка! - азартно выкрикивали солдаты, не забывая отпустить колкое словцо в адрес женской части британской королевы.

На такой решительной ноте русские войска в начале августа покинули Ташкент и, огибая горные склоны, приблизились к Ферганской долине. Вступая в густонаселенные земли, и не желая иметь лишних конфликтов с местным населением, Перовский строго настрого запретил солдатам самовольные экспроприации, приказав за все взятое платить серебром.

Первым крупным городом на пути к Коканду был Ходжент, расположенный на Сырдарье. Это был хорошо укрепленная крепость с многочисленным гарнизоном, взять которую штурмом без предварительной подготовки было невозможно.

Используя фактор внезапности, а так же сильный страх кокандцев перед победителями Ташкента и их неуверенность в собственных силах, Перовский приказал немедленно развернуть против крепости всю имеющуюся в отряде артиллерию и открыть огонь по стенам Ходжента. Имея в запасе большое количество трофейного пороха, русский генерал мог позволить себе подобные действия, которые полностью окупили себя при штурме города.

Бомбардировка Ходжента длилась свыше трех суток с небольшими перерывами, наводя ужас на защитников города, сея в их душах чувство безысходности и обреченности перед силой пришельцев. Утром 12 августа на штурм крепостных стен устремились две колонны под командованием капитана Михайловского и ротмистра Баранова.

Солнце еще только чуть-чуть поднялось над горизонтом, а русские солдаты, одетые в белые рубахи густыми цепями уже бежали на штурм вражеской твердыни, яростно потрясая своим оружием и подбадривая себя громкими криками "Ура!".

Когда первая колонна атакующих приблизилась к стенам Ходжента, то оказалось, что штурмовые лестницы были ниже крепостных стен. Все это выяснилось в самый последний момент, но русские солдаты не отступили перед неожиданностью, а стали яростно штурмовать вражеское укрепление, проявляя не дюжую смекалку и умение выходить из различных трудностей. Несмотря на отчаянное сопротивление кокандцев рота поручика Шорохова первая взошла на гребень крепостной стены и, переколов защитников, открыла беглый ружейных огонь по находившимся внизу воинам противника.

Одновременно с этим, штурмовые роты ротмистра Баранова под непрерывным градом вражеских пуль, картечи, камней и даже бревен бросаемых со стен защитниками Ходжента в русских солдат, сумел приблизиться к крепости и без всякой задержки начать штурм. Охваченные порывом ярости атаки, не обращая на гибель своих товарищей, русские солдаты сумели быстро подняться на стены и своими штыками сбросить кокандцев вниз.

Не давая противнику опомниться, солдаты ротмистра Баранова спустились со стен, взломали ворота, и впустили в город солдат доставивших к воротам Ходжента легкие пушки. Как и при штурме Ташкента в передних рядах наступающих войск был протоирей Малов, который словами и своим доблестным примером ободрял солдат к исполнению их долга, и те охотно слушали слова священника.

Сломив нестройное сопротивление врага сразу за крепостными стенами, русские штурмовые роты неожиданно наткнулись на новое препятствие на своем пути к полной победе. Как всякий среднеазиатский город, Ходжент имел вторую внутреннюю стену, за которой успела укрыться половина кокандского гарнизона, явно не собирающаяся сдаваться на милость победителя. Об этом свидетельствовал хаотичный оружейный огонь со стен цитадели по русским солдатам, становившийся с каждой новой минутой все организованней и злее.

Капитан Михайловский, чья колонна первая вышла к воротам цитадели, с большим нетерпением дождался той минуты, когда сюда будут доставлены пушки и зарядные ящики и можно будет начать бомбардировку противника. Старые, оббитые толстыми листами железа ворота цитадели, не смогли долго противостоять русским ядрам и бомбам. Не прошло и получаса, как они рухнули на землю, открывая дорогу рвущимся к победе орлам генерала Перовского.

Загнанный в угол гарнизон, оказал бешеное сопротивление. Каждый дом, каждую улицу и перекресток ходжентской цитадели приходилось брать с боем, оставляя после себя только одни трупы. Разъяренные отчаянным сопротивлением врага, штурмовики в свою очередь не проявляли жалости к защитникам Ходжента, платя смертью за смерть. Лишь только к вечеру затихла перепалка яростной стрельбы, время от времени продолжая нарушать тишину одиночными выстрелами.

При защите Ходжента кокандцы потеряли до трех с половиной тысяч убитыми, чьи тела приходилось хоронить в течение недели, тогда как потери Перовского составили сто тридцать семь убитых и раненых.

С падением Ходжента путь на Коканд армии Перовского был открыт, но в этот момент в дело неожиданно вмешалась третья сила в лице бухарцев. Возможно, правитель Бухары просто хотел напомнить русским о своем присутствии или хотел нанести коварный удар в спину, что для жителей востока вполне обычное занятие. Так или иначе, но уже на второй день после взятия Ходжента пришли тревожные вести.

Казачий патруль, что нес боевой охранение, доложил генералу Перовскому, что южнее русского лагеря у крепости Ура-Тюбе замечено большое количество бухарцев, представляющих большую опасность для русских войск.

Поскольку крепость Ура-Тюбе располагалась в предгорье Заравшанских гор, надежно прикрывавших подступы к Гиндукушу, за которым уже находились британские владения и, желая полностью обезопасить свой тыл от возможного нападения противника, Перовский решил первым атаковать неприятеля. Это важное и ответственное дело, генерал поручил подполковнику Романовскому, а сам, полностью уверенный в своих силах двинулся к Коканду.