Страница 127 из 167
Упав на палубную тумбу канатов, вражеское ядро моментально подожгло их смоляные волокна и выпущенный на волю огонек, проворно заплясал по ним. С каждой секундой своего танца он становился все сильнее и прожорливее, грозя в любой момент перекинуться на паруса "Парижа".
Нет ничего опаснее, чем огонь на палубе корабля и потому, позабыв обо всем, лейтенант Корн стремительно бросился тушить адское пламя. Вместе с ним, на борьбу с огнем бросилось и несколько матросов, все это время стоявших на палубе под неприятельским обстрелом.
Не обращая внимания на грохот и свист проносившихся над собой вражеских бомб и ядер, горстка храбрецов отчаянно боролась с огнем, который отнюдь не собирался сдаваться. Почувствовав волю, пламя оказывало яростное сопротивление морякам, нещадно жаля их своими жаркими языками огня.
Только самоотверженный героизм, позволил матросам во главе с лейтенантом Корном отстоять корабль и не дать разгореться пламени. Весь прокопченный, держа в обожженных руках изрядно обгорелый мундир, Корн буднично доложил адмиралу о ликвидации пожара.
- Благодарю за службу, Павел Семенович! Прикажите выдать морякам по чарке водки, а сами отправляйтесь к доктору, - теплым голосом произнес Нахимов, и это было самой лучшей наградой для Корна на данный момент.
- Рад стараться, господин адмирал. Но позвольте остаться возле вас до конца боя, - с трепетом в голосе попросил лейтенант.
Нахимов внимательно глянул на поврежденные руки офицера, а затем произнес: - Как вам будет угодно-с.
За всеми этими событиями происходившие на палубе "Парижа", корабли противника успели произвести очередной маневр и начали новое сближение. Наступала финальная часть сражения.
Открой раньше времени русские корабли ответный огонь и противник, никогда бы не рискнул пойти на сближение. Имея в своем распоряжении лучшую скорость и маневренность, французские корветы могли еще долгое время курсировать на средней дистанции вдоль стоявших на якоре русских кораблей и засыпать их ядрами в надежде на скорый результат. Однако убаюканный молчанием вражеских пушек, капитан Блерри отбросил прочь всякие сомнения и рискнул приблизиться к молчавшему "Парижу", обуреваемый страстным желанием немедленно потопить его.
Подобно завзятым дуэлянтам, державшим наготове взведенный пистолет, твердым и уверенным шагом, подходящим к роковому барьеру, сходились в своем смертельном противостоянии русские и французские корабли.
Отставив в сторону подзорную трубу, капитан "Тулона" лихорадочно наблюдал за тем, когда его корабль выйдет на огневой рубеж и сможет дать сокрушающий залп по врагу. Вот по приказу капитана корвет замедлил ход, и мягко накатываясь на волны, стал приближаться к заветной точке. Еще миг, еще секунда и жерла пушек "Тулона" уперлись в обреченного на быструю смерть русский флагман. Блерри уже собирался отдать команду к открытию огня, как молчавший все это время "Париж", неожиданно окутался клубами выстрелов.
Огненные сполохи дружными цепочками пробежали по всему огромному борту адмиральского корабля, давая врагу долгожданный ответ. Очень много черных пробелов было в этих огневых цепочках, однако даже в таком виде русский линкор были опасен для французов. Отправляясь в поход на Стамбул, Нахимов взял на свой флагман лучших комендоров Севастополя, за плечами которых были огромный опыт сражения с врагом. Именно на их умение и мастерство рассчитывал Павел Степанович, отдавая наступательную инициативу врагу, терпеливо ожидая возможности нанести врагу сокрушительный удар. И севастопольские артиллеристы не подвели своего любимого адмирала.
Удар оглушительной силы обрушился на "Тулон", безжалостно сотрясая корпус корабля. В момент залпа французский корвет еще не успел полностью поравняться с парусником и потому, русские комендоры стреляли с некоторым упреждением его движения.
Очень много русских ядер и бомб упало в море, но те, кто все же попали во вражеский корабль, нанесли ему колоссальный урон. Тактика "пистолетного выстрела" адмирала Нахимова вновь оправдала себя.
Самым главным и чрезвычайно опасным повреждением для французов, стала поломка паровой машины. Оказалось достаточно одного ядра, которое разрушило стенку парового котла, чтобы грозный красавец "Тулон" превратился в удобную плавучую мишень для русских канониров.
Конечно, двадцать пушек левого борта нанесли заметные повреждения русскому линкору, но в артиллерийском противостоянии с ним, "Тулон" был обречен. Это хорошо понимал Блерри, это так же было ясно и капитану первого ранга Леклерку, командиру "Ваграма". Едва стало понятно, в какое бедственное положение попал его боевой товарищ, Леклерк самоотверженно бросился в атаку.
Резко увеличив скорость, "Ваграм" быстро обошел потерявшего ход "Тулон" и смело вступил в бой. С этого момента положение противоборствующих сторон резко изменилось в пользу французов. Стоя на якорях и лишенный возможности маневра, "Париж" мог вести борьбу только с "Тулоном" тогда как второй противник большей частью находился вне зоны обстрела орудий линкора. Чем Леклерк не преминул тут же воспользоваться. Уже с первого же залпа носовая оснастка русского флагмана была сильно повреждена, а после второго был сбит кливер, и на борту корабля вновь вспыхнул пожар.
Напрасно стоявшая рядом "Императрица Мария" пыталась огнем своих пушек привлечь на себя внимание противника. "Ваграм" подобно бульдогу намертво вцепился в "Париж", решив разделаться с самым сильным своим противником.
На результативность стрельбы канониров капитана Леклерка очень влияли постоянные маневры корвета. Ведя борьбу с русским линкором "Ваграм" был вынужден двигаться, ибо сильное течение сносило корабль в сторону. Впрочем, этот момент не мог долго помогать храбро сражающемуся "Парижу". Против огня двух вражеских корветов он был бессилен, и гибель его была лишь вопросом времени.
Но боевое содружество и взаимовыручка была присуща не только французским морякам. Как только "Ваграм" открыл огонь по русскому флагману, в бой вступили два парохода, которым адмирал Нахимов предписал действовать по обстоятельствам.
Первым на врага устремился пароход под командованием лейтенанта Лазарева. Это был последний русский брандер из отряда графа Ардатова, так и не успевший получить свое вооружение в виде шестовой мины. Однако этот факт ничуть не повлиял на решимость молодого командира идти в бой. Дальний родственник севастопольского адмирала без малейшего колебания бросил свой корабль в атаку, видя тяжелое положение "Парижа".
Вслед за ним на "Ваграм" устремился вооруженный пароход "Владимир". Его канониры мало чем уступали канонирам адмиральского флагмана, и уже после второго залпа носовой пушки русское ядро упало в опасной близости от борта императорского корвета.
Корабль Леклерка так и не успел дать новый залп по борющемуся с огнем "Парижу" и был вынужден начать маневрировать, чтобы дать отпор русским пароходам. Первым и наиболее опасным противником для императорского корвета, безусловно, был брандер лейтенанта Лазарева. Едва только французский корабль совершил разворот, как в тот же миг, канониры "Ваграма" обрушили на него всю мощь своего правого борта.
С гудящим воем устремились чугунные ядра навстречу русским храбрецам, но торопливость комендоров и движение парохода свели на нет меткость их выстрелов. Лишь только два ядра попали в капитанскую рубку парохода, но они были остановлены баррикадой из мешков с песком. Широкой рекой хлынул на палубные доски желтый песок из разрушенной баррикады, но стоящий у штурвала лейтенант Лазарев совершенно не обратил на это внимание. Устремив охваченный азартом взгляд на врага, он уверенно вел свой брандер на таран вражеского корабля. Больше лейтенант ничего не мог противопоставить отлично вооруженному противнику.