Страница 72 из 315
Для опального Черчилля это событие было серьезным успехом, однако аппетиты британского премьера простирались гораздо дальше полученного результата. Черчиллю было мало получения индульгенции от Трумэна за свои недостойные махинации, свершенные им за спиной «большого брата». Он хотел получить статус полноправного политического партнера и союзника в «крестовом походе против большевиков», и у него были довольно серьезные основания.
Все дело заключалось в том, что согласно ялтинским соглашениям, бывший вольный город Бремен отходил под управление американской оккупационной администрации. К началу июля 1945 года, военно-административная миссия янки в составе сорока двух человек успела въехать в город на Везере и приступила к его управлению.
Соглашаясь на отвод английских войск от Бремена, Черчилль надеялся спровоцировать открытый военный конфликт между русскими и американцами. За все время возникновения конфликта, благодаря максимально взвешенной позиции Сталина, две великие державы так и не пересекли роковую красную черту.
На все провокационные действия со стороны солдат армии Венка, Москва ограничивалась призывами к Вашингтону навести порядок в своей оккупационной зоне и только. Военных действий по ту сторону разграничительной линии русские не вели. В свою очередь, на предъявленные Москвой претензии, Вашингтон отвечал длинными и пространными заявлениями о своих намерениях досконально разобраться в этом непростом вопросе.
Шла своеобразная игра в «глухой телефон», которую не изменила даже конфуз, случившийся с немецко-американской армадой под Лейпцигом. Узнав о досадном инциденте в Саксонии, президент Трумэн лишь глухо огрызнулся на «шалости» генерала Паттона. Инициатору прощупывания слабых мест у русских, было предложено срочно явиться в Белый дом, перед ясными очами президента. Приказ был по-военному лаконичен, но виновник не спешил его выполнять. В отправленной за океан телеграмме говорилось, что генерал попал в автомобильную аварию, в результате чего в данный момент никак не может приехать в Вашингтон.
Не желая идти на открытую конфронтацию с генералами победителями Трумэн, молча, проглотил эту выходку Паттона, но в своей записной книжке поставил против его фамилии три восклицательных знака. Время конфликтов со звездными генералами пока не наступило.
Бросая русскому медведю бременскую кость раздора, Черчилль очень надеялся, что американский орел немедленно броситься в бой к великой радости островитян. Стравливание двух сильных мира сего было излюбленным коньком британской дипломатии на протяжении последних пятисот лет и, как правило, всегда приносило нужный для империи результат.
Черчилль с большим нетерпением ожидал возникновение громкой склоки между Москвой и Вашингтоном после занятия советскими войсками Бремена, но к огромному его разочарованию ничего серьезного не возникло. Нет, со стороны госдепа конечно раздался властный окрик в сторону Кремля напоминающий русским, что они вступили в священные владения Америки, но дальнейшего продолжения не последовало.
Хитрый дядя Джо заметил подстроенную англичанами ловушку и попытался её обойти. По его приказу войска маршала Рокоссовского лишь взяли под свой контроль мосты через Везер и прилегающую к ним территорию. Вся власть в городе осталась в руках американской военной администрации.
После этих событий Москва и Вашингтон обменялись дипломатическими нотами. В них одна сторона объясняла причину своих действий, а вторая грозно требовала соблюдения статус-кво в вопросе о Бремене.
Красная черта конфликта вновь так и не была пересечена, что вызвало громкое негодование со стороны Черчилля. Едва это стало известно, как он разразился потоком громких проклятий в адрес дилетанта Трумэна, предавшего Англию в столь трудный для неё момент.
Запасы бренди в штабе Александера стали стремительно сокращаться, что заметно сказалось на речи премьера. Выражая свое негодование в отношении американского президента, Черчилль не особенно стеснялся в выражениях, более свойственных простолюдину чем британскому лорду.
Трудно сказать, во что могло все это вылиться, но положение исправил звонок с той стороны Большого пруда. Доброжелатели британского премьера призывали его быть мужественным и держаться. В самом скором времени в политике Белого дома грядут большие изменения, как в отношении Лондона, так и в отношении Москвы.
Большего заокеанские доброжелатели сказать не могли, но и то, что услышал Черчилль, хорошо взбодрило его. Старый ястреб моментально почуял ветры перемен и вопреки советам своей свиты остался в штабе фельдмаршала Александера.
Тем временем советские танкисты продолжали свое стремительное наступление. Перейдя Везер, подопечные генерал-лейтенанта Панфилова, не дожидаясь подхода тылов, двинулись вперед, но не совсем в том направлении, как предполагали англичане.
Поднятые в воздух самолеты разведки утром 14 июля засекли продвижение советских подразделений в направление столицы Нижней Саксонии. Об этом было незамедлительно доложено фельдмаршалу Александеру и обороняющие подступы к Ганноверу войска были приведены в полную боевую готовность. Сотни противотанковых пушек, танков и самоходок застыли в ожидании врага, готовясь разгромить его бронированный клин сокрушительным ударом. Десятки самолетов, выстроившись на летном поле, ждали команду на взлет, чтобы взмыв в небо обрушить смертоносный груз на головы противника. Англичане с нетерпением ждали танки врага, но они так и не появились.
Безрезультатно прождав обещанного противника всю первую половину дня, англичане забеспокоились его исчезновением. На поиски русских танков были подняты в небо разведчики, которые вскоре смогли внести ясность в этом загадочном явлении. Оказалось, что советские танкисты остановились на рубеже городка Мазен, в двадцати километрах от Нинбурга. Этот порт на Везере был передовым пункта обороны англичан к северу от Ганновера.
Получив это известие, англичане решили, что русские накапливают силы перед штурмом Ганновера. Единогласно утвердившись в этом решении, они позволили противнику продолжить накопление живой силы на занятом им рубеже до вечера. Когда же стрелки часов показывали 17.00, с аэродромов взлетели самолеты с приказом уничтожить всех и вся в районе Мазен.
Поднятые в воздух «Москито», «Ланкастеры» и «Галифаксы» четко выполнили поставленное перед собой задание. Поднявшись на высоту пяти тысяч метров, они достигли нужной точки и дружно распахнули свои бомболюки. Естественно при такой высоте ни о каком точном попадании речи и быть не могло. Славные сыны Альбиона произвели классическое накрытие по площадям, стремясь одним мощным ударом прихлопнуть зловредную русскую блоху.
О том, что удар состоялся, было понятно по многочисленным точкам пожаров хорошо видимых в наступающих сумерках. Прожорливые языки пламени жадно пожирали разнесенные в пух и прах дома местных немецких бюргеров. Долгие шесть лет страшные ужасы войны обходили стороной саксонские равнины, но теперь пришла и их пора пить горькую чашу печали.
Под сводящий с ума свист бом и их оглушительные взрывы сиротели дети, распадались семьи, уходили в небытие целые фамилии. За какой-то миг добротный немецкий городок превратился в пылающий ад в котором удалось уцелеть лишь нескольким домам. Все остальное было превращено в дымящиеся руины.
Именно их страдальный вид и был запечатлен фотокамерой английского разведчика пролетевшего над городком рано утром следующего дня. Блестящие глянцем фотографии дымящихся руин Мазена несколько подняли настроение фельдмаршала Александера, расстроенного потерей во вчерашнем налете одного «Галифакса» и «Ланкастера».
Сам налет был проведен блестяще. Площади были полностью накрыты, глаз радовался от проделанной работы, но случилась досадная неприятность. Два звена бомбардировщиков отправленных на бомбежку русских танкистов несколько запоздало. Когда они приблизились к Мазен, все было кончено. Город пылал и просто так, высыпать бомбы в столбы пламени для командиров королевских летающих крепостей было верхом неприличия.