Страница 271 из 315
Нежно подталкиваемые в спины прикладами винтовок и автоматов, они выражали глухое негодование, не подозревая, как им сказочно повезло. Ведь высококультурные англичане их не грабили и не убивали, не издевались и не насиловали, как это делали господа тевтоны на оккупированных русских землях. Движимые демократическими ценностями, они позволяли немцам забрать с собой весь скарб, не забыв при этом его хорошенько перетряхнуть.
Вдохновленные словами Монтгомери и страстными призывами из Лондона, англичане хотели довести до совершенства свой Верден-Тобрук и создать третью линию обороны, но маршал Рокоссовский пресек эти намерения.
Бои за Кельн были в самом разгаре, а в штабе «северных» уже шла разработка новой наступательной операции. Генерал Малинин вместе со своими помощниками один за другим перебирали различные варианты удара по Руру, которые подвергались придирчивой критике со стороны командующего. Грядущая операция должна была быть поистине ювелирной, так как при её проведении, ни один снаряд, ни одна бомба или мина, не должны были упасть на французскую территорию или залететь в американский сектор.
И то и другое было совершенно недопустимо. Ставка устанавливала буквально персональную ответственность за нарушение обозначенных ею рамок. При этом Москва требовала от маршала Рокоссовского полного разгрома врага, взятия под полный контроль всю Рурскую область, с обязательным сохранением в целости и сохранности её заводов и фабрик.
Константину Константиновичу была хорошо знакома эта старая песня, умри, но сделай, а лучше сделай и не умирай. За годы войны он её слышал неоднократно и чем ближе становился её конец, тем жестче и требовательнее она становилась.
Ещё одним фактором, серьезно усложняющим проведение Рурской наступательной операции, было то, что оборона противника практически не имела слабых мест. Все те сведения, которые удалось получить штабу Северной группы войск, говорили о наличии у противника плотной, глубоко эшелонированной обороны. Пробить её одним ударом было очень трудно и сложно, и все дело сводилось к длительному и поэтапному прогрызанию, всех оборонительных рубежей.
Подобная перспектива игры по чужим правилам, совсем не радовала командование Северной группы войск. Вместо привычных сокрушительных ударов имевших конечную цель охвата и окружения войск противника, предстояло наносить проникающие удары, постоянно рискуя получить во фланг ответный удар.
Освободив свои руки от голландского узла, и обратив против неприятеля весь свой могучий потенциал, маршал Рокоссовский мог позволить себе заняться позиционной войной, но это ему не позволял сделать его солдатский долг. Отдав на попечение генерала Петрова создание ложного «Булонской лагеря», он с головой ушел в подготовку схватки с фельдмаршалом Монтгомери.
В результате кропотливой работы инженерных и железнодорожных войск, войска маршала Рокоссовского получили из далекого тыла все необходимое для проведения наступления. Новые танки, самоходки, пушки и минометы, грузовики и тягачи пополнили арсенал группировки, вместе с солидным запасом боеприпасов. Первая воздушная армия под командованием героя Испании и Китая генерал-полковника Хрюкина, переданная Ставкой в подчинение Рокоссовского, была готова в любой момент нанести сокрушительный бомбово-штурмовой удар по обороне врага.
Ещё одним немаловажным фактором было то, что благодаря уплотнению боевых порядков пехоты командиры смогли уменьшить в ней процент молодого, необстрелянного пополнения. Первые ряды атакующих соединений заняли опытные и знающие бойцы, способные повести за собой в атаку людей и быстро и грамотно взломать оборону противника.
После долгих споров и размышлений, было решено нанести по противнику два удара.
Первыми должны были начать дивизии находящиеся на левом берегу Рейна, под командованием генерал-лейтенанта Еропкина. Их задача заключалась создание у англичан видимости советского наступления на город Ахен, и попытаться заставить Монтгомери перебросить за Рейн часть соединений.
Ровно через сутки, маршал Рокоссовский намеривался нанести второй, главный удар этого наступления в районе городка, с непривычным для русского уха названием Хамм. Во время сентябрьского наступления, советские войска сумели создать на южном берегу реки Липпе небольшой плацдарм, с которого намеривались шагнуть к границам Гессена и Пфальца.
Приближались ноябрьские праздники. При утверждении плана Рурской операции, Сталин специально просил маршала не подгонять начало операции к торжественной дате, на что получил от него категорический ответ.
— Ни о каком подгоне к празднику, речь не идет, товарищ Сталин. Наши войска готовы к наступлению 4 числу и перенос его начала на 9 ноября и последующие дни, означает дать противнику время на усиление своих оборонительных позиций.
— Значит, начало наступление, вы просите назначить на 4 ноября? — уточнил Сталин с едва заметной хитринкой в глазах. — Может, подумаете хорошенько?
— Нет. 4 ноября наше общее решение вместе с генералом Малининым — остался верен своему решению Рокоссовский.
— Хорошо — вождь привычно расписался, синим карандашом, а затем улыбнулся маршалу. — Будем надеяться, что Казанская Божья Матерь не оставит вас без своего благословения.
Сталин намеренно вспомнил религиозный праздник, поскольку церковь все прочнее и прочнее становилась частью политики государства. После того как Константинопольская патриархия согласилась следовать в фарватере Московской патриархии, настал черед и Антиохийского престола.
Из-за бурных событий в Европе, Англия была вынуждена вывести свои оккупационные войска из Сирии, передав контроль над этой подмандатной территорией Парижу. В знак своей признательности Сталину за это, генерал де Голль приказал верховному комиссару Сирии не препятствовать в Дамаске действиям посланцам русского патриарха.
Спины южан всегда хорошо сгибались при виде грозной силы. А в сочетании с воинской славы, что стояла за спинами гостей с севера и их щедрого денежного пожертвования на нужды Сирийской Православной церкви, успех миссии московитов был обеспечен.
Божья Матерь не оставила своих неверующих сынов в свой день. Мощный артиллерийский удар, что начался в окрестностях Брюгенн и Весселинг, в 8 часов утра и продолжился до двенадцати дня, поверг в шок и трепет англичан.
Никогда прежде они не испытывали на себе столь массивного удара пушек, минометов и реактивных установок. Знамениты американские «ковровые бомбардировки» не шли ни в какое сравнение с действиями советских артиллеристов.
Сброшенные с самолетов бомбы сильное, но непродолжительное воздействие на защитников оборонительных укреплений. Те, кто выжил после налета «крепостей», могли наслаждаться спокойной жизнью до следующего прилета гостей, тогда как разрывы русских снарядов не позволяли расслабиться ни на секунду. Их визжащая гребенка методично и неторопливо перепахивала британские позиции, разрушая укрытия и окопы, брустверы и переходы, огневые точки и траншеи.
Никто из вжавшихся в землю солдат не был уверен, что через секунду, протяжно свистящая в воздухе смерть не прилетит в его окоп и сделает прощальное «бум-бум». Грохот от разрывов стоял такой, что даже бывалые воины не могли быстро определить по звуку, смещается ли огненный вал в сторону или идет на спад.
Длительность обстрела, сводила британцев с ума. Из-за непрерывного грохота, мало кто мог сказать, сколько времени идет артподготовка врага. Для многих казалось, что эта адская свистопляска длиться вечность и потому, когда советские пехотные цепи вместе с танками и самоходками наконец-то пошли в атаку, они застали уцелевших британцев врасплох.
Скрючившиеся на дне окопов и траншей, они не могли поднять голову над краем окопа, не говоря уже о том, чтобы поднять свое оружие и вести совсем не прицельный огонь по бегущему к ним противнику. Полное равнодушие и безразличие охватило в этот момент многих из британских солдат. Единственное чего они тогда хотели, чтобы это ужасное испытание как можно скорее для них закончилось.