Страница 254 из 315
Все было. Хасан и Халхин-Гол несколько сбил спесь с зарвавшихся самураев, но и только. Все четыре года войны с Германией, Квантунская армия стояла вдоль всей советской границы с винтовкой на изготовке, готовясь в любой момент пересечь Амур.
Особенно трудно было летом сорок второго года, когда многим казалось, что немцы вот-вот перемахнут через Кавказский хребет, возьмут Баку и вступят в дружественную им Персию. Тогда концентрация японских войск на советской границе достигла максимальных размеров и если бы Сталинград, пал в сентябре как планировал Гитлер, Япония бы объявила войну СССР.
В возможности этого не приходилось сомневаться, советские разведчики в Маньчжурии работали хорошо но, слава Богу, для Страны Советов все хорошо закончилось. Война на два фронта не состоялась и теперь гордые самураи должны были торговаться с северными варварами о судьбе своей страны.
Теперь дружеские улыбки на их лицах скрывали не презрение к собеседникам, а боязнь сделать что-то не так, что могло серьезно навредить родине.
— Он рассматривается, господин Малик но, к сожалению, в правительственном кабинете нет полного согласия по этому вопросу. Не все министры готовы позабыть традиции предков — с трудом выдавил из себя Миядзава. — Вот если бы советская сторона сделала шаг вперед и объявила о продлении пакта о ненападении, тогда бы число министров несогласных с территориальными уступками значительно уменьшилось.
Красиво завернутая и хорошо пахнущая приманка была сделана по лучшим рецептам восточной дипломатии, но Яков Александрович её проигнорировал.
— В ваших словах, несомненно, есть большая доля правды, господин Миядзава, однако не только у вас есть традиции, через которые трудно переступать. Боюсь, что Верховный Совет СССР не поддержит подобные действия товарища Сталина, если ему не будут предоставлены убедительные причины, необходимости этого шага — не моргнув глазом, ответил Малик, с трудом сдерживая на своем лице маску скорби и сожаления.
Возможно, несколько знавший советскую действительность Миядзава не поверил словам посла, но японец не посмел открыто выказать свои сомнения. Горестно разведя руками, по поводу того, какой упускается момент в отношениях двух стран, он приступил к переговорам, а точнее сказать к торгам.
Советский посол имел хорошее представление о тех трудностях, которые испытывала японская армия в этот момент. Горюче-смазочные материалы, трофейные германские зенитки «пум-пум» и ленд-лизовские эрликоны доставленные из Владивостока, худо-бедно помогали решить японцам одну их проблем. Однако больше всего им были необходимы самолеты, истребители.
Большинство оставшихся в строю самолетов, японцы бросили на защиту Кюсю. Именно там, решалось быть или не быть империи самураев, при всем при этом кто-то должен был защищать и небо над столицей. Сейчас на аэродромах Хонсю жалкие остатки некогда могучего воздушного флота империи и японцы хотели решить эту проблему при помощи советской стороны.
— Господин Малик, наши военные обсудили ваше предложение относительно поставок нам самолетов «як» вместо «ла». Не скрою, что оно вызвало серьезное разочарование среди них. Мы рассчитывали на понимание наших трудностей, из-за которых мы согласились проводить обмен наших кораблей на ваше вооружение — с осуждением в голосе произнес Миядзава, но Малик и бровью не повел. Изображая полнейшее внимание к словам собеседника, он терпеливо ждал конца его речи.
— Наши военные самым решительным образом настроены на получение истребителей марки «ла», но находясь в затруднительном положении согласны, чтобы первая партия самолетов состояла из машин марки «як».
— Я очень рад такому решению ваших военных, поскольку вижу в нем первый луч надежды по возможности достижения компромисса между нашими странами, господин Миядзава. Однако если вы заговорили о претензиях к нам, то позвольте выразить вам свои замечания. Наши специалисты осмотрели ваш линейный крейсер «Харуна» и были поражены увиденным. Конечно, вооружения корабля впечатляет, но его состояние оставляет желать лучшего. По мнению наших моряков, корабль может просто не дойти до Владивостока.
— Но наши моряки уверяют, что этого не произойдет! — горячо воскликнул японец, но Малик едко парировал.
— Уверяют, но не гарантирую. Хорошо если переход крейсера закончиться благополучно. А если нет? За чей счет прикажите списывать убытки или вы согласны подождать получения самолетов до завершения операции.
— Вы прекрасно знаете, господин Малик, что мы не можем ждать и хотим получить ваши машины как можно скорее — вынужден был признать японец.
— Исходя из желания, сделать наши отношения более дружескими и доверительными, советская сторона согласно пойти на риск связанный с приобретением крейсера «Харуна», если он будет передан вместе с линкором «Негато».
— Как «Негато»? Мы сегодня должны были обсуждать передачу авианосца «Хосе», но никак не линкора. Все согласно ранее утвержденному графику обмена — изумился японец и стал яростно искать в своем портфеле злосчастную бумагу.
— Я прекрасно понимаю ваше законное недоумение господин Миядзава, но планы и интересы моего правительства поменялись. Товарищ Сталин просит изменить график обмена и вместо авианосца «Хосё» просит обсудить передачу линкора «Негато».
— Генералиссимус Сталин, конечно, может решить изменить график обмена, но мы не готовы к этому. Сегодня в плане стоял «Хосё» и японская сторона хотела обсудить обмен именно этого корабля, а не линкора — упрямо отстаивал свою линию японец.
— Почему? В результате обмена крейсера и линкора вы получите гораздо больше самолетов и прочих военных материалов, чем при обмене авианосца. А вы сами только, что сказали, что очень нуждаетесь в самолетах. Кстати, первая партия «яков» предназначенных для обмена уже прибыла из Новосибирска во Владивосток и ждет сигнала к перелету — теперь, советский посол азартно тряс перед носом японца аппетитной приманкой, и Миядзаве стоило больших трудов устоять.
— Это невозможно, господин Малик. График утвержден заранее и не в моей власти, его менять — упрямился Миядзава.
— Очень жаль, что вы не цените дружеского к вам расположения нашей страны и не желаете пойти на малозначащую нам уступку. Вам важнее соблюдение графика обмена. Хорошо давайте обсуждать обмен авианосца «Хосё». Сколько тонн топлива, и какое количество зенитных установок вы хотите получить за этот корабль.
Малик говорил короткими отрывистыми фразами и его колючий взгляд не сулил собеседнику ничего хорошего.
— Почему только топливо и зенитки, господин Малик, а куда делись самолеты? Ведь они также есть в вашем списке, — запротестовал японец и взмахнул бумажным листком, — вот!
— Я прекрасно помню содержание этого документа, господин Миядзава. Да, в нем числятся истребители, однако соглашаясь передать вам, их моя страна подвергается большому риску. Ведь одно дело поставлять воющей стороне топливо и трофеи, и совсем другое дело собственное вооружение. Появление наших самолетов не останется незамеченным американцами и это вызовет серьезные нарекания со стороны президента Трумэна. Наша страна готова рисковать, но только когда и ей идут навстречу и никак иначе. Итак, сколько тонн топлива вы хотите за авианосец?
Вскормленный на идеи самурайского превосходства над северными варварами, господин Миядзава разрывался между двумя страстными желаниями. С одной стороны ему страшно хотелось ответить ударом на удар, а с другой, он очень боялся, что своим поведением он сорвет так нужные для императора и страны переговоры.
Давно русский медведь не разговаривал с потомками богини Аматерасу в подобном тоне. Ровно сорок лет, они диктовали свои условия противнику и вот, пришла пора самим испробовать горькую чашу унижения и позора.
С огромным трудом, Миядзава проглотил жгучий ком ненависти, застрявший в горле и, изобразив на лице улыбку, заговорил.
— Раз вы так остро ставите вопрос, то японская сторона готова сделать свой шаг навстречу и очень надеется, что советская сторона по достоинству его оценит. Давайте поговорим о линкоре «Негато».